Красный Ярда - Георгий Гаврилович Шубин

Всем вам известна фигура благочестивого принца Фердинанда Лобковица. Он майор, рыцарь ордена Железной короны и командор ордена святого Стефана, тайный советник, камергер, маршал сейма Чешского королевства, депутат рейхсрата. Сначала принц был военным, потом стал скотоводом и виноделом. Отец бедняков, он не платит своим детям ни гроша, дабы они не стали на стезю порока. На сессиях сейма этот маршал спит, а, проснувшись, тарабарит на ломаном чешско-немецком языке. Он носит разные чулки: один — красно-белый, славянский, другой — черно-желтый, австрийский…

Сапожник Йозеф Мысливец — непогрешимый вожак католической партии. Еще в юношеские годы он молил бога, чтобы тот взял его к себе, на небо. Журнал «Крест» передал его чистую молитву богу, и господь бог сделал его сначала доктором права, а потом — святым. Мысливец — первый святой-депутат. Он проповедует слово божье на чешской земле и скоро станет патроном ее сапожников. Его устами глаголет и дух святого Фомы, и дух святой Инквизиции. Опасаясь, что ткачи переметнутся к социалистам, он несет им слово святого Фомы и заверяет, что, если они проголосуют за него не только в сейм, но и в рейхсрат, то после смерти попадут в рай.

Собравшиеся захихикали.

— Говорят, младочехи столь твердолобы, что мясники точат на их лбах свои ножи. Самый твердолобый, фабрикант Карел Крамарж, сделался лидером младочешской партии. Крамарж живет в Австро-Венгрии и в России. Когда в Чехии разражаются политические бури, Крамарж едет в Крым, на свои табачные плантации, когда бури затихают, возвращается на родину. Его политическая тактика — держаться в стороне от хода исторических событий. Эта тактика — основа открытой нм позитивной политики, политики, ничего не решающей и изобретенной им без участия мышления. Нация, которая имеет не только позитивную политику, но и табачные лавки, никогда не погибнет.

Рядом с Крамаржем — вождь партии национальных социалистов Вацлав Ярослав Клофач. Символы партии — золотой гусь на булавочке, славянская трехцветная лента, молот и перо с красно-белой гвоздикой. Лидер этой партии — опасный путешественник. Побывал Клофач в России — там убили Плеве, побывал в Сербии — там убили короля Александра, побывал в Турции — там свергли султана, побывал в Вене… там ничего не произошло. Абсолютно ничего!

Партия Клофача — партия демагогов, штрейкбрехеров, шпиков и ловкачей. Клофач — вождь-мошенник. Путешествуя за рубежом, он обогащался. Как? По-разному. От турецкого султана он получил полмиллиона пиастров и двух гаремных красавиц за то, что продал ему Австрию, от русского царя — гонорар в сумме около двух миллионов крон за книгу «Практические стороны панславизма». Клофач охотно продал бы Австрию Сербии за три миллиона крон, если бы та пожелала ее купить.

— А что вы можете сказать об аграриях? — крикнул кто-то из зала.

— Девиз аграриев: «Деревня — одна семья», — продолжил свою речь Гашек. — В эту семью они запихивают и помещиков, и кулаков, и бедных крестьян, и батраков. Я знаю одного агрария, который сделал головокружительную карьеру. Он родился одновременно с теленком. Теленок сдох, а будущий аграрий выжил. В шесть лет он весил сорок килограммов и его показывали на сельскохозяйственной выставке. Когда у них дома появился трехголовый козленок, отца избрали старостой. Юный аграрий понял, что политическую карьеру можно сделать только в деревне. Как только у него появился двухголовый теленок, его избрали старостой вместо отца. Теперь этот аграрий разводит плимутроков. Одна несушка снесла ему яйцо весом в четверть килограмма. Оно демонстрировалось на выставке под его именем, хотя было высижено овцой. Как только из него вылупился восемнадцатикилограммовый петух, агрария избрали окружным старостой. Благодаря борову Адольфу он стал земским депутатом. Когда же йоркширская матка принесла аграрию тридцать поросят, его избрали депутатом в рейхсрат. Год спустя аграрий вырастил породистого осла и выставил его в Праге. Осел получил золотую медаль. Посетители не знали фамилии агрария и говорили, показывая на него: «Вот этот осел». Потом этого агрария-осла избрали в земский комитет…

Речь Гашека неоднократно прерывалась взрывами смеха, и хозяин ресторации, опасаясь за целость посуды, запретил кельнерам разносить кружки с пивом.

— Вожаки реалистической партии — философы. По Брэму, реалисты — живые, чувствующие, теплокровные, двурукие млекопитающие (биманы), родственные отряду обезьян (питеков). Сами реалисты утверждают, что реалист — нечто ощущаемое. Такими ощущаемыми являются профессор Масарик, д-р Гербен, д-р Дртина, поэт Махар и д-р Халупный. Они делят свой реализм на теоретический и практический, первый — на метафизический и собственно теоретический, а последний — на трансцендентальный, естественнонаучный и идеальный. Эту философию очень трудно понять. Они сами не разбираются в ней. Партия придерживается больше политического реализма — д-р Халупный определяет его как нечто метафизическое и признанно теоретическое, основанное на практической основе идеального реализма. По-видимому, это означает: некто купил яблоки, но ел сливы, а когда посадил сливовые косточки, вырастил финиковые пальмы. Другой приверженец реализма Ян Гербен дает более понятное определение политического реализма: «Политика реализма есть реализм политики». Это то же, что: «Ян Гербен есть Гербен Ян».

Лидер ПУПРЗ перешел к характеристике праворевизионистских лидеров Чехославянской социал-демократической партии, уделив особое внимание Франтишеку Соукупу и Антонину Немцу.

— Соукуп — дервиш партии, Немец — архипастырь ее газеты «Право лиду». Древнечешское слово «соукуп» означает «посредник». Он — посредник между буржуазией и пролетариатом. На собраниях Соукуп сначала многозначительно поднимает перст, а потом стучит кулаком по столу, словно требуя скальпа. Зато с жандармами доктор права Соукуп очень кроток — он знает, что властями дозволено, а что не дозволено. Он страстно хотел стать депутатом, но все время проваливался на выборах. Четырнадцать депутатов — социал-демократов по очереди отказались от своих мандатов в его пользу. Переступив порог рейхсрата, Соукуп гневно обрушился на австрийское правительство за то, что оно не обеспечило депутатов шелковой туалетной бумагой.

Вслед за Колумбом он отправился в Америку, познакомился там с индейцами, неграми, ковбоями, методистами, мормонами, чешскими эмигрантами, жителями Дальнего Запада. В одном варьете он проговорил о чешской социал-демократии битых три часа. Его выступления считались аттракционом первого класса и, подобно выступлениям эквилибристов, были гвоздем программы. В Чехии же страстное желание Соукупа стать депутатом рейхсрата едва не погубило Чехославянскую социал-демократическую партию.

Антонин Немец, напротив, всюду заявляет, что партия быстро растет — порукой тому его огромный живот, на котором сияет золотая цепь. Этот живот вырос у Немца потому, что он боролся за улучшение материального положения рабочих. Он шел во главе обездоленных демонстрантов, несших транспарант со словами: «Мы умираем от голода!», а на митинге поглаживал себя по животу, восторженно восклицая: «Мы растем, товарищи!» Его живот уменьшался, когда партия теряла мандаты. Но он был и остается прорицателем ее успехов, ее лучшего будущего. Кажется, живот Немца вот-вот лопнет, и из него, как из легендарной горы