Лапшевня бабули Хо – II: Лестница из черепов - Дмитрий Богуцкий

Я тщетно попытался вздремнуть, закинув ноги на журнальный столик, но яркий свет потолочной лампы мне этого не позволил. В общем, спустя часа два с небольшим я понял, что либо проваливаю испытания, либо… окажусь в ситуации ещё более худшей.

— А, к чёрту, — выругался я и с твёрдым намерением подошёл к горшку бонсая, расстёгивая брюки.

Ну и, разумеется, именно в этот момент распахнулась дверь. Там стояла крупная дама лет пятидесяти, со старомодной причёской, в немодном чёрном платье.

— Два часа пятнадцать минут. Неплохо. Дверь направо, затем мойте руки и садитесь на стол.

Вспомнилось, как кто-то в детстве назвал туалет «кабинкой радости», что ж…

С чистой совестью и невероятной лёгкостью на душе я сел за длинный директорский стол госпожи Сяньфань. А в этом кабинете всё было красиво и как-то светло. Все стены — во вьющихся растениях, картины дорогих художников, дорогие сабли на подпорках…

— Итак, результат стресс-эксперимента «Время ожидания» удовлетворительный. Проявили должное спокойствие, уверенность и смекалку. Я вижу, вы практик, это не было указано в резюме. Только с проблемами, зашлакованные меридианы, ясно, проблемы с пилюлями. Судимости нет? Нет. Агротехникум, как мне сказали, закончен на отлично. Годитесь на должность младшего агротехника-уборщика…

— Стоп-стоп, — бесцеремонно прервал директоршу «ботаников» я. — Какая должность? Какой агротехникум? Я пришёл по рекомендации господина Джеронимо, начальника такистов. По поводу банты, то есть — горбобыка.

— Горбобыка? — нахмурилась Сяньфань. — Новых поступлений не было и не предвидится. Ближайший ожидаемый выброс — не раньше, чем через три месяца.

— Да нет же. По поводу потерявшегося горбобыка.

— Потерявшегося горбобыка⁈ — директорша вскочила, грозно оперевшись об стол. — Вы пришли спросить меня про потерявшегося горбобыка⁈

— Да! Я, блин, был уверен, что меня привели именно сюда. А это чего — собеседование?

Директорша зарычала, под чёрным бархатом казённого платья загорелся циановый шаодань ненависти.

— У меня сегодня в восемь часов — собеседование! С Гун Чаем. Вы же Гун Чай?

— Нет, я Чан Гун.

— Твою ж! — тётка, громко вдавливая кнопки, набрала кого-то на проводном телефоне и принялась орать. — Дай сюда Ми! Какого хрена⁈ Что? Да, он тут. А этот где?… Тащите, блин, сюда! Вы мне эксперимент сорвали! И собеседование! Я два часа, два часа! Лишу премии! Два наряда на ощипывание огурцов! Три! Да, в седьмой оранжерее!

Потом грохнула трубкой о стол и выразила недовольство теперь уже мне.

— Надо было сразу сказать! Безобразие! Идёмте. Это не в моей ведении.

Она махнула рукой, подзывая к стенном шкафу.

— Так мы и сказали — вашей ассистентке на входе. А ощипывание огурцов — это опасно? Может, не надо её туда? Зачем вы ведёте меня… в шкаф?

Ну, надо ли говорить, что в шкафу, как в любом приличном стрёмном директорском кабинете, оказалась потайная дверь с кодовым замком. Некоторое время она обдумывала, стоит ли набирать, словно боялась чего-то, затем — вздохнула и набрала код.

За тяжеленной дверью, которая запросто выдержала бы ракетный удар средней мощности, была небольшая бетонная камера с тихо гудящей вентиляцией. На миг я тоже напрягся — а не для меня ли эта камера? Не работают ли эти ребята на Антициклон? Но вскоре зрение привыкло к освещённости, и я разглядел настоящего узника этой камеры.

В кабинете из предметов только лежала циновка. На ней восседал грузный лысый мужчина неопределённого возраста — от тридцати до пятидесяти. Абсолютно голый, в позе лотоса, со связанными цепью руками. Он сидел с закрытыми глазами, а в воздухе висело что-то тяжёлое, тревожное, как будто какая-то коричневая нота, и внезапно я понял, что это он гудит на каком-то инфразвуке.

— О Великий, — похоже с неподдельным трепетом произнесла директорша. — Тут… спрашивают разрешения ловить потерявшегося горбобыка номер двенадцать. Вы говорили, что…

— Тихо, презернные, — прозвучал зычный баритон, и я даже не понял, открыл ли голый мужик рот, когда это сказал, или нет. — Нужно взглянуть.

И он, мать твою, взглянул. Открыл глаза и взглянул — в самое сердце. А в его глазах была тьма.

— Пойдёт, — промычал он спустя пару минут. — Хороший размер. Покажи ему путь.

Мы пулей вылетели из кабинета — в глазах директрисы, только что строгой и властной, был благоговейный ужас, она шумно дышала, как человек, убежавший от погони.

— Ну, что, какой адрес?

— Северный Пригородный район, Деревня Малочисленных Народов номер Два. Данная информация является тайной строжайшего уровня секретности! Вы обязаны не разглашать эту информацию. Как и всё увиденное.

Я решил состроить дурачка.

— Не один? Не три? Два? Прямо там и стоит горбобык?

— Нет, — сказала директорша. — Там есть… люди, которые расскажут, где его искать.

— А, то есть, там ваши представители? Филиал, типа того?

— Вроде того! — вдруг став необычайно-довольной, подтвердила директорша.

— Ага… А тот голый мужик, стало быть, заместитель директора по филиалам. Уважаемая госпожа, как вас, Сяньфань, мне кажется. Вы мне голову морочите, да? Что-то нечистое. Это ж… какая-то тварь сидела, зомби какой-то недоделанный… или… демон?

— Вон! — вдруг рявкнула директорша. — У меня собеседование! Совещание! Выметайтесь! И помалкивайте!

Захотелось сказать что-то в стиле Дзянь — «я сам решу, когда мне выходить», но решил не нагнетать обстановку. И так ситуация была максимально-стрёмная, а с этими ботаниками нам ещё долго соседствовать. Насколько ценной была информация — мне было непонятно, всё выглядело, как будто мне сказали то, до чего я и сам мог додуматься, изучив карту местности к северу от города. Затем я ещё минут десять ждал провожающую даму, ту самую взгрустнувшую ботаничку Ми, которую предстояло ошипывать огурцы — возможно, плотоядные. Затем меня вели по тропинкам, потом по просеке, а потом… потом я впервые оказался на площади Основного Потока.

Я прошёл по самому краю, в метрах трёхстах от чудовищного гудящего