Во имя любви - Лайза Хоган

Фелиса поспешно пробежала записку глазами. Потом, до крайности изумленная, перечитала снова, думая, что, должно быть, неправильно поняла. Маннес не мог иметь этого в виду!

Милая сестра, — писал ее брат, — не знаю, намеренно или случайно ты не пришла, как обещала, почитать вчера вечером моим детям. В любом случае, спасибо тебе. Это пошло нам троим на пользу. Гисабель и Педро сначала огорчились, а затем попросили почитать меня. Впервые за долгое время я провел несколько часов со своими детьми, и, надо сказать, это принесло нам всем немало радости. Мы читали сказки, пели друг другу песенки, и оказалось даже, что я не разучился смеяться. Ничего подобного не произошло бы, если бы кто-то не дал мне толчка в нужном направлении. Выяснилось, что мы с детьми по-прежнему умеем радоваться обществу друг друга — не правда ли, это великое открытие?

После того как малыши уснули, я позвонил Хосефине, чтобы спросить, где ты. Так я узнал — вернее, получил напоминание, — что сегодня твой день рождения. Пожалуйста, прости, что я до сих пор не поздравил тебя. И прими мои запоздалые пожелания счастья. Надеюсь, ты хорошо отдохнешь сегодня вечером. Ты заслужила хоть немного радости и покоя уже за твою неоценимую поддержку, которую оказала мне и детям после смерти Хелены. Ты так много сделала для семьи, что я не берусь это перечислять. Только сегодня, когда ты не явилась на прием, я осознал, сколь многим ты для нас жертвуешь и как мало получаешь благодарности.

Прими же мою благодарность вкупе с извинениями. Гисабель и Педро приготовили для тебя маленькие подарки. И если завтра вечером ты найдешь время, мы хотели бы устроить для тебя семейное чаепитие. Однако если у тебя другие планы, будь добра, не отказывайся от них ради того, чтобы доставить нам удовольствие.

С любовью,

Фелиса почувствовала в глазах предательскую влагу. Она-то ожидала обвинений, а получила благодарность! Но сомневаться в искренности брата было невозможно. С ума сойти: ее благодарили за отказ от выполнения долга!

Она расправила листок с расписанием и добавила строчку-напоминание: «Вечер — Маннес и дети, чаепитие». Потом откинулась на спинку кресла и предалась размышлениям, которые мучили ее ночь напролет.

Алекс Вуд, нежный и любящий. Алекс, носящий в душе и на теле следы неизвестной ей трагедии. Алекс, отказывающийся раз за разом говорить о себе…

— Почему, Алекс? Почему ты не доверил мне своего горя? — прошептала она, запуская пальцы в волосы.

Какую страшную тайну хранит этот человек? И почему так настойчиво советует ей встречаться с мужчинами — другими мужчинами, — если она ясно видит, что он любит ее?

Придя к неожиданному решению, Фелиса потянулась к телефону. Через несколько минут она уже соединилась по собственной линии с шефом дворцовой службы безопасности Луисом Альваресом. Она быстро объяснила, чего именно хочет, и попросила полной конфиденциальности.

— Эта информация нужна мне лично, Луис. Я не хочу, чтобы вы делились ею с кем-то еще, и ни в коем случае не стоит использовать ее против мистера Вуда! Я бы попросила вас также не говорить ничего моему отцу.

— Как скажете, ваше высочество, — отозвался Луис, бывший глава детективного агентства, прозванный «леонским Шерлоком Холмсом». — Думаю, через несколько дней у меня будет что вам сообщить.

— Спасибо. И пожалуйста, если у вас есть более срочные дела, не откладывайте их из-за меня. Это всего-навсего моя прихоть, она не имеет большой важности.

— Да, ваше высочество.

Принцесса положила трубку, уверенная, что вскоре получит ответ на свой вопрос. В профессиональных качествах Луиса Альвареса никто не сомневался. С одной стороны, она знала: Алекс будет недоволен, если узнает, что кто-то копался в его прошлом. Но с другой — в качестве работодателя Фелиса имела право знать, кто занимается ее любимым проектом. И неважно, что это только повод, а на самом деле ей ужасно хочется избавиться от тревоги.

В глубине души Фелиса была уверена, что Алекс не преступник, находящийся в бегах, что он вообще не способен ни на что дурное. Она уже наводила о нем справки: ни одной судимости, никаких контактов с полицией. Значит, он стыдится рассказать о каком-то своем горе, ставшем для него «скелетом в шкафу». Если она узнает, в чем дело, то, возможно, сможет ему помочь.

Так гораздо лучше, чем все время предполагать разные ужасы. Тогда Алекс сможет любить ее без страха, а она — спокойно дарить ему свою любовь… Потому что вчера ночью, под яркими звездами Средиземноморья, Фелиса окончательно поняла, что влюбилась в Алекса Вуда. И больше всего на свете ей нужна была его ответная любовь.

Она подошла к зеркалу, чтобы заняться утренним туалетом. Да, настало утро следующего дня, день ее рождения позади. Теперь ей двадцать шесть.

Фелиса застонала. Двадцать шесть лет, через каких-то четыре года будет тридцать. У любой девушки ее возраста за плечами уже несколько любовных историй, множество веселых приключений… Молодость — лучшая пора жизни. А она вчера впервые позволила себе сделать что-то просто так, для удовольствия. Как будто быть молодой для принцессы — непозволительная роскошь.

Фелиса решила, что непременно заберет себе книгу сказок. Еще один подарок на день рождения она заслужила.

Алекс склонился над манускриптом, сжимая ладонями виски. Работа не клеилась. Еще бы, всего несколько часов назад его целовала желанная и прекрасная женщина впервые за… За сколько же лет? Кажется, последний раз он был с женщиной лет сорок назад, когда жил в Америке под очередным вымышленным именем. Так что неудивительно, что сейчас ему в голову не идут никакие детские сказки.

Да и Питер, прибывший час назад, — нельзя было не подивиться оперативности Хосефины! — чувствовал себя явно не в своей тарелке. В Лондоне он всегда казался спокойным и уравновешенным, никогда не задавал лишних вопросов и выглядел так, будто напрочь лишен всяческих чувств. Однако едва он прибыл в Леон, с ним начало происходить что-то странное: как будто стены дворца давили на него. Таким нервным и одновременно угнетенным Алекс никогда не видел своего секретаря. Тот смотрел на старые книги, как на призраков, а когда шеф окликал его, едва ли не подпрыгивал за своим столом.

Впрочем, Алекс не мог ни в чем его винить. Питер привык к просторному лондонскому офису с окнами в полстены, системой кондиционирования и растениями в кадках, создающими подобие зимнего сада. А тут ему приходилось работать в подземелье, где единственное окошко находится наверху лестницы, где стоит запах вековой пыли и старых книг. А перед глазами вместо роскошной панорамы Сити — серые каменные стены, освещенные электричеством. Да и смена климата могла дурно сказаться на здоровье пожилого человека.