Во имя любви - Лайза Хоган

Фелиса выпрямилась, пытаясь выглядеть уверенно и независимо. Она ожидала от брата чего угодно, только не широкой дружелюбной улыбки, которой тот поприветствовал ее. Он поцеловал сестру в щеку, успев шепнуть на ухо:

— Ты прячешься куда хуже меня. В следующий раз, когда решишь сбежать из дворца, я дам тебе несколько ценных советов… Умение приходит с опытом, сестренка.

С огромным удовольствием Фелиса отвесила бы братцу подзатыльник, но побоялась, что Тереса услышит, устрой они возню.

Кандидо еще раз улыбнулся ей и, повернувшись к дверям, крикнул жене:

— Нашел! Сейчас иду! — Подмигнув сестре на прощание, он удалился.

Вскоре Фелиса услышала прекраснейший из звуков — звук поднимающейся решетки. Когда двери наконец закрылись за Кандидо и его женой, она без сил привалилась к стене, прижимая к горящим щекам ладони.

Алекс дал себе волю и расхохотался. Фелиса посмотрела на него, не зная, чего ей хочется больше: засмеяться вместе с ним или ударить его побольнее.

— Полагаете, это смешно, мистер Вуд?

Он какое-то время был не способен ответить, только хохотал. Наконец, отдышавшись, выдавил:

— Принцесса, действительно ничего более смешного я не видел очень давно. Сами посудите: двое известных на весь мир членов королевской семьи тайно друг от друга крадутся по подземному ходу посреди ночи, только чтобы позволить себе немного…

— Немного — чего?

Алекс прочистил горло и закончил слегка смущенно:

— Немного… подышать свежим воздухом.

Фелиса попыталась, но не смогла сдержаться и тоже рассмеялась.

— Хорошо, договорились, это было смешно. Я рада за Кандидо. Похоже, они с женой идеально подходят друг другу. И любви между ними достаточно.

— Да, они кажутся молодыми влюбленными, а не супругами.

— Но что, если бы Кандидо встретил нас в городе? Или хуже того, на нас наткнулся бы какой-нибудь достаточно проницательный репортер? Мы не должны были позволять себе этой прогулки!

— Вы жалеете о том, что сделали? — В глазах Алекса не осталось ни тени смеха.

— Да… нет… Я не знаю…

Он подошел ближе и положил руку ей на плечо. Однако на сей раз его прикосновение не успокоило Фелису.

— Я хотел, чтобы вы получили хотя бы небольшое представление о свободе. Чтобы поняли, что можете радоваться любви и не бояться дурацких репортеров.

— Я все время радуюсь любви…

— Вы имеете в виду любовь родственников. А я — совсем другое. То, чего вы были лишены со времен Оксфорда. — Алекс погладил ее по щеке. — Я понимаю, чего вы боитесь, но страх не должен управлять вашей жизнью. Она слишком коротка, и у вас нет причин становиться одинокой старой девой.

Фелиса в гневе отпрянула.

— Моя личная жизнь — не ваше дело! Кроме того, кто сказал вам, что я…

— В том, что вы девственница, нет ничего позорного, принцесса. Я бы даже сказал, это делает вам честь. И не спрашивайте меня, как я догадался.

Он продолжал гладить ее по лицу, и Фелиса уже не находила в себе сил злиться.

— Я видел многих женщин, которые выжидали удобного момента, чтобы позволить себе любить. И в этом ожидании проводили всю жизнь. Я просто не вынесу, если вы разделите их судьбу. Вы заслуживаете лучшего. Вы заслуживаете счастья. Такого, как у вашего брата с Тересой.

— Может, вы и правы, — прошептала Фелиса, чувствуя себя очень несчастной. — Но что скажет моя семья? Знали бы вы, как бедный отец намучился с Кандидо, пока тот не женился! Кандидо постоянно посещал подозрительные места, старался увильнуть от малейших обязанностей… Неужели я могу так же поступить с отцом? Кроме того, о дочери всегда больше беспокоятся…

— Вы не та дочь, о которой нужно беспокоиться. Вы мало похожи на вашего брата Кандидо. Вы — совершенно особая личность, Фелиса да Романо. Речь идет не о том, чтобы шататься по подозрительным местам. Вы хотите вполне естественных вещей: устраивать свою личную жизнь, завязывать отношения, которые призваны после перерасти в семейные. И никто, даже желтая пресса, не сможет найти в этом ничего предосудительного. Вы должны это понимать. Как поймет и мужчина, которому посчастливится стать вашим избранником.

— Алекс…

— Не говорите ничего, просто обещайте мне об этом подумать. Нельзя, чтобы таких вечеров, как сегодняшний, у вас больше не повторялось. Уверен, сотни мужчин готовы драться за право сводить вас в ресторан хотя бы раз! Можете носить очки и бейсболку, черную маску, что угодно, но скоро вы убедитесь, что они вам не нужны. Потому что стыдиться тут нечего.

Должно быть, Фелиса выглядела растерянной, потому что Алекс ободряюще улыбался.

— Не бойтесь рискнуть ради собственного счастья. Живите настоящей жизнью! Найдите себе кого любить — и не жалейте об этом. А даже если пожалеете… лучше жалеть о том, что вы сделали, чем о том, чего не сделали.

Глаза принцессы против ее воли наполнились слезами. Никогда ей никто такого не говорил. Члены семьи заботились о ней, но ни одному не приходило в голову поинтересоваться, счастлива ли она. Все были заведомо уверены, что Фелиса всем довольна… потому что она всегда делала такой вид.

Нужно быть справедливой, сказала себе девушка. Если бы отец или братья спросили, счастлива ли она, разумеется, Фелиса ответила бы: да, конечно, большое спасибо за заботу. Только Алекс увидел правду… Алекс, чье тело под футболкой было покрыто глубокими шрамами. Такими глубокими, что они как будто доходили до его сердца… и заставляли его думать, что людям нельзя доверять.

Фелиса усилием воли не дала пролиться слезам.

— Хорошо. Я обещаю подумать.

— Спасибо.

Она взглянула ему в глаза, наслаждаясь прикосновением его сильной руки к своему плечу. Как будто через руку в нее переливалась часть его силы.

— У меня тоже есть вопрос, Алекс. Чего вы хотите сами? Вы ограничиваете себя в общении даже более чем я. Ни с кем не встречаетесь. У вас нет ни жены, ни подруги. Может, из-за одиночества вы так хорошо поняли мое состояние? Потому что страдаете от того же самого, что и я, да?

Взгляд его изменился, стал отчужденным, и Фелиса поняла, что ступила на запретную территорию… Туда, куда Алекс ее никогда не пустит. Но она все равно должна была попытаться, хотя бы еще раз.

— Я не могу вам ответить, принцесса. Очень хотел бы, но не могу. — Во взгляде Алекса отразилась настоящая мука, кожа на лбу собралась в скорбные морщинки. — Наверное, вам кажется, что я пытаюсь вас заинтриговать, подогреваю ваше любопытство… Но я действительно хотел бы рассказать вам обо всем более чем кому бы то ни было. Просто моя история слишком запутанна и сложна.