Отель «У призрака» - Галина Черная

Грим и одну из бутылок я решил взять с собой, сунув в специальный пакет для улик. Из коридора раздалось деликатное покашливание, и ко мне сквозь дверь заглянул Вильям.

– Пан Брадзинский, я их привёл, ждут в коридоре.

– Спасибо. Кстати, у вас тут есть ещё призраки?

– О да, конечно! Наша уборщица призрак, поэтому у нас в отеле всегда так грязно, – не без гордости сообщил он.

В городской черте многие любят грязь, привычно считая, что без пыли и грязи уюта быть не может. На деле это существенно мешает в любом полицейском расследовании. Элементарно, на одном зеркале в ванной я насчитал кучу отпечатков пальцев, минимум от пяти последних постояльцев. И это не говоря уже об оставленном ими всеми мусоре. И как тут прикажете догадываться, кто заходил к актёру в гости и к кому относятся улики.

– Хорошо. А теперь, пожалуйста, позвоните в морг, пусть заберут покойного.

Я открыл дверь и позвал двух стоящих в коридоре чертей, девушку и мужчину. Сесть не предложил, чтобы не расслаблялись. А главное, мне было важно видеть их реакцию на мёртвого товарища. Я сел в кресло, приготовившись записывать.

– Представьтесь.

– Пьер Клошар, артист.

– Жульет Намазини, актриса. Начинающая, но многие считают, что подающая надежды…

– Благодарю, я записал. Кто из вас обнаружил тело?

Я внимательно наблюдал за актёрской парочкой. У молодого ещё тощего чёрта с говорящей фамилией был кривой нос, залысины на висках и неприкрыто-недовольное выражение испитого лица. Видимо, к бутылке он прикладывался с суровой педантичностью лет эдак с трёх-четырех. Если не раньше.

Заплаканные глаза мадемуазель Намазини подчёркивались чёрными кругами от размазанной туши. В остальном она была даже миловидна.

– Я… я его нашёл сегодня утром, – нервно сказал чёрт, кривя лицо и не отрывая глаз от покойника. – Потом зашла Жульет. А потом мы сказали ему. – Он кивнул на влетевшего в дверь хозяина отеля.

Тот торопливо подтвердил, знаками сообщив мне, что вызвал машину из морга.

– Вы оба приехали вместе с погибшим?

– Да, Асмодей был руководителем нашей труппы.

– То есть его полное имя Асмодей Гаррикасян? – уточнил я. – Когда вы в последний раз видели его живым?

– Вчера поздно вечером. У нас была репетиция, – сказала девушка.

– А где она проходила?

В этой комнате не было ни её следов, ни следов Клошара, по крайней мере явных.

– В номере у Пьера.

– Вы всегда репетируете в гриме? – спросил я, записывая.

– Нужно было выверить все нюансы. Поверьте, сержант, грим не последнюю роль играет в создании образа, – высокомерно протянул её напарник, сцепив руки за спиной.

– Специфика работы, – согласился я.

– Ну да. Если, конечно, творчество можно назвать работой…

Тощий чёрт отвечал, глядя куда-то в сторону, поверх моей головы, всем видом будто говоря: вам, приземлённым существам, этого не понять.

– И спать вы тоже ложитесь в гриме?

– Не все. Только настоящие профессионалы. Те, кто ради сцены готов пожертвовать красотой своей кожи, – гордо поддержала товарища Жульет. – Нам необходимо не просто войти в роль, важно полностью перевоплотиться!

Как мне кажется, это уже был полный бред. Только настоящий идиот ляжет спать с перемазанной красками физиономией, прекрасно зная, что весь его грим утром окажется размазанным по подушке, а при взгляде в зеркало рискуя потерять сознание или приобрести проблемы с психикой. Но наши артисты обычно умом не блещут.

Ведь общеизвестно, что в актёры никто не идёт по собственной воле. Пустующие театральные вузы набирают в свои аудитории только тех студентов, которые провалили экзамены во все другие учебные заведения и готовы всю жизнь работать за копейки, при этом терпя постоянные оскорбления режиссёров, недовольство публики, свист и закидывание тухлыми яйцами, разгромные статьи критиков и вечный стыд родителей за непутёвых чад…

Я задал им ещё несколько вопросов, но так ничего существенного и не добился. К смерти своего товарища эта парочка, похоже, не имела никакого отношения. Их труппа была приглашена нашим Мокропсинским городским советом для участия в празднике. Помимо них, сюда приехали ещё несколько коллективов из других мест. Свои таланты горожанам давно приелись, поэтому подобный культурный обмен театральными и фольклорными группами уже стал постоянной практикой.

Призрак, прислушавшись к шуму внизу, на минутку исчез, но быстро вернулся сообщить, что приехали за телом. Тогда я отпустил актёров, взяв с них подписку о невыезде, и, попросив санитаров подождать, быстро сделал на сотовый несколько снимков трупа со всех ракурсов. И пока они выносили тело, пофотографировал комнату.

Вот теперь можно было позвонить шефу, чтобы отчитаться, но что-то не отпускало меня из этого номера. Здесь словно витала какая-то недосказанность и непонятность. Смерть всегда забирает своё, но в большинстве случаев мы знаем, как это происходит. В случае со смертью актёра всё оставалось покрытым мраком. Ни одного намёка, ни одной зацепки, просто ничего.

В конце концов я запер двери и спустился вниз. Призрачный Вильям застыл за стойкой рецепции.

– А можно мне посмотреть другие комнаты?

– Они все заняты постояльцами, – смущённо ответил он. – Но если это нужно для следствия, я могу провести вас в те, жильцы которых сейчас отсутствуют. Только генерал де Голь из третьего номера ещё спит. Мы не рискуем его будить, говорят, он наелся русских пельменей.

– Да, это может иметь непредсказуемые последствия, – поспешно согласился я. – Думаю, будет вполне достаточно осмотреть все остальные.

Хозяин отеля кивнул на стойку с ключами, назвав номера (гости сами снимали их и вешали на место), решительно сдвинул брови и полетел впереди меня.

Мы осмотрели с ним вдвоём все комнаты. Я искал хоть что-то, наводящее на след неизвестного призрака-убийцы. Да-да, я всё больше утверждался в мысли, что здесь замешан призрак. Потому что только призраки могут испугать кого-то до смерти и испариться, не оставив ни следа. Конечно, был один спорный момент. Среднестатистического чёрта очень трудно довести до сердечного приступа. То есть здоровье у нас, как правило, крепкое. И если это был призрак, то очень сильный…

– Скажите, что вы ищете? Может быть, я смогу помочь?

– Всё то же, старина. Какие-нибудь улики, следы, зацепки. Пока всё указывает на то, что несчастного убил призрак.

– Но это не я!

– И в мыслях не было.

– И не наша уборщица! Я в ней абсолютно уверен. Да вы бы сами на неё посмотрели, милейшая женщина, кого она может напугать…

– А может какой-то призрак проживать у вас нелегально? Так, чтобы вы даже не знали о его присутствии?

Мой приятель нахмурился.

– Думаю, н-нет… Даже точно нет. Я здесь каждый угол знаю. И потом, я же всегда в отеле, никуда не хожу, в сне не нуждаюсь. Мимо меня и мышь не проскочит.

Ну, мышь мышью, а то, что призраки не нуждаются в сне, – обман. Спят они, как бурые медведи в зимнюю пору. Так что лучше подстраховаться.

– А на чердаке?

– Я там давно не был, но не думаю…

– Можно мне его осмотреть?

– Конечно, прошу вас…

Вильям сделал законопослушную мину и полетел впереди меня. Мы прошли в самый конец коридора, где в потолке виднелся люк. На этот раз я попросил его подождать меня внизу.

– Увидите призрака, кричите, – шепнул я.

– Но я же сказал….

– Тсс… – приложил я палец к губам, потянув на себя специальную петлю и опуская выдвижную лестницу. Разумеется, это намного опаснее, чем пользоваться приставной, но такова традиция.

На чердаке было темно. Пошарив руками по стене, я включил тусклую лампочку, дающую хоть какой-то свет, и бегло осмотрелся. На первый взгляд ничего интересного. Горой была свалена старая мебель: стулья, столы без ножек, кровати с поломанными спинками, стол с прожжённой утюгом столешницей. В дальнем углу валялись несвежие подушки, перины, которым было лет двести, не меньше, с пожелтевшими кружевными наперниками. В другом углу стоял покосившийся и покрытый вековой пылью старинный буфет, набитый такой же древней и негодной посудой: дырявые кастрюли, сковородки без ручки, помятые чайники. Просто рай для аллергика и ад для антиквара.

Я ойкнул, споткнувшись о допотопную пишущую машинку, перешагнул через какие-то перевязанные коробки и пробрался к чердачному окошку, задёрнутому в несколько слоёв паутины как плотной занавесью. Мне удалось кое-как содрать её старой шваброй, но освещения всё равно не хватало.

Я уже решил, что придётся вернуться за фонариком, потому что при таком освещении всё равно ничего не найдёшь. Тем более если сам не знаешь, чего ищешь. Но вдруг приметил рядом на столе небольшую коробку. Почему именно она в тот момент привлекла моё внимание, я не знаю, но интуиция в очередной раз не подвела.