Отель «У призрака» - Галина Черная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ней было несколько пачек фотографий, перевязанных чёрными лентами. Я поставил коробку на подоконник и достал первую пачку. Старые семейные снимки. Однотонная сепия, фото с торжеств – чьи-то дети, папы, мамы, бабушки, дедушки и общие фото. На некоторых из них черти были в маскарадных костюмах, видимо, устраивали домашние постановки или маскарады на праздники. И вот…
На одной такой семейной фотографии, как мне показалось, мелькнуло кое-что странное. Позади семьи, судя по украшенной палке[7], снятой явно во время празднования Дня тринадцатого снега, на заднем фоне стоял призрак могучей рогатой женщины. Мне показалось, что я её где-то уже видел.
Я вытащил эту фотографию, сунул в нагрудный карман и бегло просмотрел ещё пару пачек. Больше ничего интересного не оказалось. Я положил коробку на место и стал пробираться через завалы обратно к выходу.
– Пан Брадзинский, – мягко начал Вильям, терпеливо ожидавший меня внизу, – мне непонятно, что вы ищете? Разве призрак может оставить след?
Я вернул лестницу на место и показал ему фото.
– Видимо, это бывшие владельцы. – У хозяина отеля дрогнул голос.
– А что с ними стало? Почему они оставили здесь свои личные вещи?
– Потому, что все они погибли. Ну, кроме тех, кто успел уехать раньше.
– Погибли? Где? Как это произошло?
Призрак покачал головой, не в силах ответить на все вопросы сразу, и махнул рукой, приглашая меня следовать за собой. Как я понимаю, о таких вещах лучше не разговаривать в общем коридоре. Мы спустились в фойе, и призрак пропустил меня вперёд, привычно встав за стойку регистрации.
– Это тёмная история, сержант. Говорят, почти вся семья погибла в короткое время один за другим. Причина неизвестна до сих пор. Просто их находили мёртвыми в своих постелях. Причём за закрытыми дверями. С тех пор дом всё время сдавали внаём. Он сменил несколько постояльцев, пока наследники не решили выставить его на продажу.
– Эти черти умерли так же, как ваш постоялец?!
– Ну что вы, какая здесь может быть связь? Тем более что это было давно.
– То есть следствие не проводилось? – задумчиво констатировал я. – Впрочем, о чём говорить, ещё каких-то тридцать – сорок лет назад полиция вообще не вмешивалась в семейные разборки.
– Это считалось неэтичным, – подтвердил Вильям.
– Можно, я заварю себе кофе?
– Конечно, сержант. Будьте как дома. Вы же знаете, где у нас что.
Я включил электрический чайник и насыпал в кружку две ложки самой дешёвой «Аграбики».
– А чем занималась эта семья, вы случайно не знаете? – спросил я. У меня вдруг возникло одно подозрение, и призрак его тут же подтвердил.
– Кажется, это была актёрская династия, – ответил он, поднимая на меня округлившиеся глаза. – Значит, это действительно может быть как-то связано с… ну, со смертью месье Гаррикасяна?!
– Возможно… А эта труппа – первые актёры, поселившиеся у вас после покупки второй половины дома?
– Да…
Это внушало тревогу, нужно будет присмотреть за оставшимися актёрами.
– Ясно. Значит, вы купили дом с «тёмной историей»? – фыркнул я.
– Повторяю, пан Брадзинский, во-первых, на тот момент я этого не знал, – виновато улыбнулся призрак. – Во-вторых, кто же будет ждать столько лет только затем, чтобы убить какого-то заезжего актёра? Где логика?
– О, поверьте моему опыту, логика и преступник редко дружат меж собой. – Делая глоток, я поднял взгляд на противоположную стену и чуть не поперхнулся кофе. Со старой картины на меня смотрела та самая широкоплечая чертовка с фотографии!
То же платье с заниженной талией, как носили в начале прошлого века (у призраков принято вечно ходить в том, в чём их застала смерть), тот же отложной воротник и пояс с бантом, та же причёска – короткое каре. Но художник добавил ещё жёсткий, пронизывающий взгляд. Вот почему она показалась мне знакомой, я же видел её при входе в отель.
– Вам нравится картина? – неправильно понял меня Вильям. – Она висела на той половине дома. Я решил, что здесь портрет будет смотреться лучше. Хорошая рама, реалистичная манера живописи. Не то что современные мазилы-абстракционисты, рисующие нос на боку и три уха…
– Вам она никого не напоминает? – Я сунул руку за пазуху и достал старое фото.
– Подождите… – сощурившись, пригляделся призрак. – Но это же она!
– Вот именно. Привидение на заднем плане. Вы точно её не знаете?
– Увы, если эта дама из прошлого века, то мы с ней не встречались в жизни. А после смерти призраки вообще редко общаются меж собой.
– Может, картина подписана?
Вильям с сожалением помотал головой. Ни имени художника, ни имени натурщицы он не знал.
И всё-таки в деле наконец-то появилась первая зацепка. Конечно, пока ничто не связывало Даму с портрета со смертью постояльца. Ну, кроме того, что она жила в доме с актёрами, которые все погибли практически таким же образом, как месье Гаррикасян, но я уже явственно чувствовал, что это не просто совпадение.
Услышав скрип лестницы, мы оба подняли глаза и увидели спускающуюся парочку наших знакомых. Лица у обоих были хмурые, в глазах застыло одинаково отстранённое выражение. Но оба уже успели нарядиться в костюмы и навести грим тринадцатиснежных персонажей. Девушка была в длинном платье, с разрезом почти до пояса с одной стороны, чтобы был виден объёмный гипс. Плюс фривольный розовый костыль под мышкой, ярко накрашенные губы и рискованное декольте.
Месье Клошар надел камзол и панталоны франкского дворянина эпохи романтизма, накинув на плечи длинный вампирский плащ с огромным стоячим воротником и алой подкладкой. Мягко говоря, не в тему, но ладно. На голове у него был рыжий всклокоченный парик с огромными бараньими рогами на висках, на лице большой горбатый нос и устрашающий грим.
– Неужели вы идёте играть? – немного удивился я.
– Да, сегодня представление на площади, – слегка гнусавя из-за приклеенного носа, гордо откликнулся актёр. – Мы должны сделать это в память о нашем друге и наставнике!
– Значит, теперь вы Люцифер? – вежливо угадал призрак.
Пьер Клошар величественно икнул. Было заметно, что перед выходом он принял на грудь, и немало.
– А кого вы играли до этого? – вдруг стало интересно мне.
– До смерти Асмодея Пьер просто зазывал публику, бездарно изображая замерзающую ворону, – фыркнула «Лилит».
– Ясно. – Заполучить для себя роль главного персонажа – это, конечно, мотив, но слабый. – Кстати, вы никогда не видели эту чертовку с портрета?
Клошар отрицательно покривил губы, а девушка вдруг равнодушно протянула:
– Я, кажется, видела её мельком, когда мы сюда вселялись. Грубая и настырная тётка. Она пыталась мне что-то сказать, но я отмахнулась. Комплименты или критика поклонниц, как и раздача автографов перед выступлением, считаются дурной приметой.
– Так вы думаете, это была поклонница? – В животе пробежал неприятный холодок.
– Ну а кто же ещё мог ко мне подойти? – высокомерно хмыкнула Жульет.
– Тогда… удачного выступления, – задумавшись, пробормотал я.
– Приходите посмотреть на мой триумф, сержант. – Клошар снисходительно потрепал меня по плечу.
– Как ты меня достал, о мой возлюбленный Люцифер! – держа открытой дверь и нетерпеливо притоптывая каблучком, простонала девушка.
– Помнится, я ходил в Королевский театр на «Бакбета». Из вас вышел бы прекрасный Бакбет. – Мягко улыбаясь, хозяин отеля чуть поклонился актёру.
Но тот уставился на него с выражением ужаса и ярости. Жульет, нецензурно выругавшись, выскочила на улицу. Фальшивый Люцифер крикнул призраку, что он ему это припомнит, и выскочил следом, хлопнув дверью.
– Что случилось? Я что-то не так сказал, да? – в сильном расстройстве обернулся ко мне бедняга Вильям.
– Кажется, нельзя говорить «Бакбет», это к несчастью. Есть такая актёрская примета. Ладно, мне тоже нужно идти.
– Если что, звоните, пан Брадзинский. Буду ждать новостей по нашему делу.
Я быстро накинул куртку и вернулся к машине. Сложившуюся ситуацию нужно было срочно обсудить с шефом. Звонить бессмысленно, проще объяснить ему всё на месте.
Подъезжая к участку, я ещё издалека отметил радостную сердцу картину. Поясняю…
Чунгачмунк держал за ноги идущего на руках капрала Флевретти, а тот старательно обкусывал зубами осенние сорняки, выросшие выше допустимого уставом размера. Конечно, можно было бы использовать и обычную газонокосилку, дождавшись, когда стает снег, но, видимо, комиссар Базиликус действительно серьёзно рассердился на эту парочку.
Рот капрала был набит пожухлой травой, да и вождь выглядел загнанным, как индейский мустанг на Великих равнинах. Что, впрочем, явно свидетельствовало о правильности избранной шефом политики воспитания подчинённых. Я деликатно козырнул им на ходу и сразу же прошёл в отделение.