Охотники за каучуком - Луи Буссенар

ГЛАВА 13

Чтобы заставить говорить пленника. — Луч надежды. — Ужасные угрозы. — Упорное молчание. — Возражение. — Поступок мулата. — Дикий конь. — Подобие охоты с лассо. — Пытки. — Адское кольцо. — Порвавшаяся подпруга. — Всадник на земле. — Брешь. — По саванне. — Бесплодная погоня. — Новый Мазепа[82]. — Отчаяние. — Обморок. — Переправа через реку. — Действие воды на кожаный ремень. — Бессильная ярость. — Начало освобождения. — Нож. — Мгновенная смерть.

Можно себе представить изумление Шарля, когда после долгого обморока, вызванного удушением, он узнал Луша и его зловещих товарищей.

— Ну-ка! — сказал каторжник, отбрасывая пустой сосуд, воду из которого он вылил на лицо пленника. — У вас что, язык отнялся? Надо разжать ему зубы…

Шарль не отвечал.

— Э! Да вы, никак, упрямитесь? Ладно, сейчас поглядим, кто из нас двоих упрямее. Уж Луш знает, как разговорить даже немого, средства-то верные.

Геркулес шагнул вперед и сказал:

— У меня тоже средства есть. Дай мне его на пару минут, и, когда я его тебе верну, он будет болтать не хуже стаи попугаев.

— Убери лапы, остолоп! Знаю я твои средства. Ты, что ни ухватишь, то и в куски. Дай тебе волю, так ты его враз придушишь, и мы от него слова не добьемся.

Во время этой беседы, не оставлявшей сомнений в намерениях бандитов на его счет, мозг Шарля работал очень быстро. Он огляделся вокруг и сразу заметил вместе с каторжниками целую ораву мура, своих заклятых врагов. Но он был один. Пиражибу не пленили вместе с ним. В мозгу Шарля забрезжил луч надежды, впрочем, очень слабый. Однако же, если индеец, ловкость, сила и энергия которого были хорошо известны французу, не задушен мура, он наверняка шел по его следам. Без сомнения, вместе с храбрыми людьми серингаля он сделает все возможное, чтобы спасти его.

Голос Луша грубо прервал размышления Шарля.

— Значит, вы не хотите говорить?.. Ну да ладно. Я вам сам скажу, чего хочу. А после этого вы скажете «да» или сделаете, как я хочу. Это все, что я прошу. Вы богаты!.. Можно сказать, до смешного богаты. Значит, прежде всего нам нужны ваши денежки.

И так как Шарль лишь презрительно усмехался, бандит продолжал свою речь дрожащим от ярости голосом:

— Я знаю, дом ваш хорошо защищен. Там постоянно крутятся человек тридцать, которые встретили бы нас ружейными залпами, не считая тех, что стреляют отравленными спичками. Вам, конечно, смешно меня слушать? Но мы не так уж глупы. Мы дорожим своей шкурой и сумеем обделать дельце без единой царапины. Я надеюсь, что ваша помощь очень упростит дело. Вы нас приведете в дом, в самом лучшем виде, будто мы с вами старые друзья, а уж тогда мы решим, какой с вас взять выкуп. Но не думайте нас надуть, я человек предусмотрительный. Одно слово или жест, и мы вас чикнем, как цыпленка… Ничего не остается, как дать нам выкуп. Вот как, сударик, вы можете спасти свою жизнь.

Во время этой длинной тирады Шарль хранил глубокое молчание, глядя вдаль и как будто ничего не видя и не слыша вокруг себя. Это презрительное спокойствие вывело бандита из себя, и он дал волю приступу бешеного гнева. Сотоварищи его, также разъяренные, сыпали проклятиями, и даже мура, до сих пор равнодушные, по крайней мере с виду, издавали дикие вопли.

— Ах, ты так! — заревел главарь. — Но ты еще не знаешь, сколько ненависти может таиться в сердце человека после тридцати лет адской каторги! У вас тут всего по горло, а мы, значит, с голоду подыхай? Ты у нас в руках, да еще строишь что-то из себя… Ну, так я тебе скажу. Нам нужны не только твои деньги. Я бы мог раздобриться и отпустить тебя живого, при условии, что теперь ты будешь на нас пахать. Но теперь я вне себя! У меня глаза красным застилает, я крови хочу. А ты все молчишь!.. Черт побери!.. Забыл, что у тебя еще есть жена-красотка, детки?..

— Замолчи, негодяй! — громовым голосом закричал Шарль, делая страшное усилие, чтобы разорвать веревки.

— Гляди-ка, как он запрыгал, стоило заговорить о его бабе с малышами, — сказал Луш, становясь спокойнее. — Так вот, всех их мы прирежем, как водится, а потом накормим ими досыта рыбу в реке. А уж после этого и о вас позаботимся.

— Ты лжешь, подлец! Ты лжешь и сам боишься, ты ведь хорошо знаешь, что моей семье нечего опасаться. А меня тебе не запугать твоей болтовней. Чтобы я спасовал перед каторжником?! Да никогда!

— Ну болтай себе, сколько влезет, посмеши меня. А теперь к делу. Эй, ребята, нет ли у кого обрывка фитиля, пропитанного серой? Мы ему для начала подпалим ноги, а там видно будет. Славно повеселимся! А потом еще что-нибудь придумаем. Вот потеха будет. А если он опять заартачится, скормим живьем здешним муравьям.

В это время один из мулатов подошел к Лушу и сказал ему на кайеннском наречии:

— Послушай-ка, приятель, если ты хочешь нас всех хорошенько позабавить и сбить спесь с этого плантатора, предоставь дело мне. Я обо всем позабочусь.

— Но гляди, чтобы он жив остался.

— Не бойся, будет цел.

— Ну тогда давай, делай что хочешь.

Мулат, довольный такой сговорчивостью, подозвал одного из своих людей и сказал несколько слов по-португальски. Тот поскакал галопом и вернулся через несколько минут, с трудом ведя за собой великолепного коня, яростные порывы которого едва сдерживали протянутые через ноздри удила.

— Esta bom (хорошо), — сказал палач-любитель.

— Что ты хочешь делать? — спросил Луш.

— Дать ему объездить вот этого коня, с которым никто из нас не мог справиться.

Слова эти, произнесенные на местном наречии, вызвали у мура долгий ликующий вопль. Очевидно, способ выездки коня должен был быть ужасен, если вызвал такую радость у этих дикарей.

Напуганная криками лошадь встала на дыбы и начала бить ногами. Но два лассо, кинутых необычайно ловко, одновременно скрутили передние и задние ноги коня и парализовали все его движения. Скованный, но не усмиренный, конь дрожал всем телом. Тем временем мура, очевидно знающие планы мулата, сбегали за своими лошадьми и вернулись галопом, образовав широкий круг и потрясая лассо.

Мулат сделал знак Геркулесу, гигантская сила которого была ему хорошо известна, и приказал взвалить пленника на спину дикого коня. Геркулес подхватил Шарля, как ребенка, и положил на спину животного лицом вниз. Пока он удерживал француза в этой позиции, другие мулаты крепко привязали Шарля к спине жеребца. Затем мура сделали круг шире и рассредоточились по саванне, так что расстояние между ними было около двадцати метров. Луш окликнул мулата:

— А ты можешь поручиться, что этот чертов жеребец не убежит?