Седьмой Круг. Свой Путь (СИ) - Великолепный Дмитрий

Давным-давно, один великий волшебник предположил, что если будет каждый день подвергать своего слугу магическому воздействию, то тот рано или поздно впитает в себя достаточно энергии и научится управлять ей. Однако, эксперимент протекал не так, как маг того ожидал. День ото дня его слуга привыкал к порой откровенным истязаниям, раз за разом всё меньше и меньше чувствуя магическое влияние на себе. Колдовать он не так и не смог, но научился ощущать магию и принимать её своим телом. Он научился сопротивляться ей. В итоге, через несколько лет эксперимент закончился тем, что великий волшебник хорошенько получил по шее и был больше не в силах заставить своего слугу ни испытывать боль, ни подчиняться ему. Слуга покинул его, тем не менее, благодарный своему бывшему хозяину, и основал первую школу для тех, кто хотел узнать, как противостоять волшебству. Они остались добрыми друзьями и их совместный труд был занесен в анналы магической истории, а ныне используется повсеместно для закалки солдат.

Случай этот лишь подтвердил существующие распорядки жизни, показывающие себя задолго до эксперимента волшебника над своим слугой. Многие маги обращали внимание на то, что творить чары в сторону неодушевленного предмета и в сторону человека – разные вещи. Запалить лучину, призвав огонь – дело плевое, в сравнении с наведением пламени на живых существ. Маги осведомлены об опасности и рисках наводить чары на людей. Потому, как в некоторых случаях пострадать может волшебник, а вовсе не цель его колдовского воздействия. Всё дело в тех самых, таинственных воле и силе духа, разгадать потаенную силу которых, увы, так до сих пор никто и не смог.

Кстати, представителей правящих семей и некоторых крупных землевладельцев закаляют сопротивляться магическим воздействиям на разум едва ли не после того, как те научатся говорить. Кому нужны правители, в голову которых может забраться чародей и помыкать им, словно марионеткой? Приучать высокородных детей к магиии – традиция древняя, уходящая корнями в начало истории и времена ей предшествующие. Каждое новое поколение правителей перенимает способности предков, заработанные ими при жизни. От того и появилось такое определение, как “высокая кровь”. То, что отличает августейших особ от смердов – переданная по наследству близость к некоторым тайнам Небесного Сердца. А уж, если среди таких рождаются волшебники… Закономерно они становятся поистине великими среди своих.

Но это лишь один из путей для достижения могущества. Сердце Магии проложило сотни таковых в тот миг, когда мир был сотворен.

Эриус Ллойд. “Пути магии и их тайны. Часть V”. Школа Рассветной Росы. 388 год.

Леонарду сделалось хуже. Перестало слушаться тело, почти пропал слух, пеленой помутнел взор. Отступило действие минерала, и теперь молодой маг полностью был иссушен. Он даже вздрогнуть не мог, не то чтоб пошевелить пальцем, и безвольно наблюдал, как трое всадников, тщательно закутанных в темные плащи, скрывающие их лица капюшонами, медленно приблизились к кузнице и остановились.

Бьерн схватился за меч и поднял его угрожающе, ожидая самое худшее.

– Вы кто? – в боевой стойке кузнец навострился. – Назовитесь немедленно!

Первый всадник выступил вперёд. Те, что были с боков от него, остались на месте. Янтарными брызгами блистал слепящий утренний свет, отражаясь от белоснежных, поджарых и мускулистых боков их лошадей.

Незнакомцы молчали, пристально наблюдая за Бьерном.

– Я повторять больше не буду! – рыкнул кузнец. – Говорите, что вам нужно или проваливайте!

– Он, – зловеще произнес всадник глубоким, низким голосом и медленно указал на Лео.

– Хрен вам! – завопил Бьерн. – Валите прочь, сукины дети, вас ещё здесь не хватало!..

Не договорил мастер. Пленило его удушьем, выпал из рук клинок. Корчась, опустился Бьерн на колени. Он хватался за горло и хрипел, безуспешно пытаясь глотнуть воздух. Лицо его наливалось пунцом. Сотрясаясь, Бьерн всхлипнул, и всколыхнувшись, как в агонии, повалился на землю.

Что-то сжалось внутри Лео. Вид безжизненного тела учителя сокрушил его ужасом.

Всадник спешился и подошёл к изнурённому подмастерью. Наклонившись, он внимательно его разглядел.

«Где ты? – взмолился маг Дрейку. – Что это за скот? Дай мне сил, и я убью его!»

«И пытаться не смей! – голос в голове чем-то был страшно напуган. – Лучше заткнись. Даже не думай!..»

«Он убил его?! УБИЛ БЬЕРНА?! – вопил Лео внутри собственной головы. – Дай же мне проклятые свои силы! Мы должны…»

Дрейк замолк. Затаившись, смотрел он из глубины Леонарда и мерещилось ему, что взглядом встретился он с этими голубыми, точно два осколка чистого льда, отражающих небо, холодными глазами, показавшимися из-под капюшона. И разглядел он в них странное. Словно бы обладатель их лишен был того, что среди живых принято называть душой. А его худое и острое лицо, совсем как неживое, неестественно бледное и безжизненное, словно вечный снег далекого севера, пугало его нестерпимо. И соломенные, длинные волосы, что спускались до самой груди, и белесые брови, и ровные линии облика, – всё в нём было каким-то другим. Нечеловеческим.

Дрейку стало не по себе и показалось, что незнакомец прознал о его присутствии. Будто бы таинственный этот маг легко сумел разглядеть встревоженную темную сущность внутри Леонарда, как на ладони. Равнодушно он улыбнулся, и улыбка эта не сулила ничего хорошего. И не было в ней ни радости, ни яда, только условность, закономерно следующая за каким-то незримым ликованием.

«Помоги же мне стереть эту тупую ухмылку с его рожи! – Лео заскрежетал зубами. – Хватит! Не смей меня останавливать!»

«Ты умрешь, глупый, – пропищал Дрейк. – У нас двоих не хватит, и не хватило бы сил, чтоб справиться с ним…»

– Твой друг не умер, – холодно сказал незнакомец. – По крайней мере, окончательно.

Молодой маг зашипел, едва не свалившись со стула.

Неизвестный вернулся к телу Бьерна и склонился над ним. Из глубины плаща он извлёк крошечный, размером с палец, фиал, и откупорил его крышку зубами. А после положил ладонь на лоб мастера и тот встрепенулся, словно пронизанный разрядом молнии.

Таинственный маг приложил фиал к губам Бьерна и прошептал что-то. Тонкой, серебряной нитью, точно молодой росток под светом Небесного Сердца, взвилась из приоткрытого рта кузнеца мутная субстанция, полностью наполнив миниатюрный сосуд. Незнакомец закрыл его и снова спрятал его в складках плаща.

И Бьерн поднялся.

Он стоял молча, не двигаясь, развернувшись к Лео спиной, словно какое-то пугало, горбясь неровно. Голова его бессильно висела, падая подбородком на грудь.

– Видишь, – сказал незнакомец, обернувшись к Лео. – Не так уж ему и плохо.

Где-то в мыслях Лео содрогался, но тело его на это не было способно.

– Тебе придётся пойти с нами, если хочешь вернуть это, – таинственный маг похлопал себя по плащу там, где спрятал фиал. – Ты, должно быть, догадываешься, что произошло сейчас.

– Ублюдок! – проскрежетал Леонард, собрав воедино последние силы.

– В любом случае, сопротивляться ты не сможешь, – холодно заключил незнакомец и мановением руки обратился к своим спутникам.

Молча они спустились с коней и удалились куда-то.

Едва они скрылись из виду, как на дороге из города показались другие. Маг в чёрном и его отряд. Все, как один, в элегантных мантиях, заговорённых и пропитанных растворами могущественных минералов. Ровным строем подошли они отважно и дерзновенно.

Черные охотники – отборные боевые маги, лучшие из лучших в своём деле. Искушенные смертельными битвами волшебники, не знающие страх и пощаду. Всю свою жизнь учились они противостоять последователям Черного Слова и прочим мятежникам, решившим ступить на темный путь колдовства.

Без сомнений Лео понял, кто это, хоть и знал о них лишь понаслышке. Каждый ученик магической академии с юных лет мечтал когда-нибудь стать таким. Совершенным, не ведающим боязни, сильнейшим чародеем на страже света – одним из отряда Черной Охоты. Но путь этот был тернист и опасен, полон лишений, отреченности и забвенного погружения в постижение тайн и секретов волшебства, подвластных только избранным, особенным чародеям. Непоколебимые и безжалостные, они исполняли своё святое предназначение без лишних слов и формальностей. И каждого, кто смел когда-либо им противиться заведомо постигал крах. Или мгновенная смерть…