Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

– Да ладно тебе. Все они и так знают, что ты немного с приветом.

Уми с трудом удержалась от того, чтобы не толкнуть О-Кин прямо под локоть, чтобы на её лице так же заалела полоса смазанной помады.

– Ну так что, О-Кин угадала? – не унималась ёкай, хитро косясь на Уми в отражении зеркала. – Тебе понравился этот монашек? У тебя был такой мечтательный вид, словно ты уже грезила о вашей свадьбе! Или твоё сердце уже навеки отдано другому? Ах, бедный мальчик! Сомнений нет, ты ему точно запала в душу – он с тебя глаз не сводил!

– Глупости какие! – нахмурилась Уми. – Мы с ним просто разговаривали – на кого ещё ему было смотреть? Не на тебя же?

– О-Кин была бы не против, – хихикнула она. – Но, поверь, ты пришлась ему по сердцу – у О-Кин на такие вещи нюх! Вот увидишь, не пройдёт и недели, как он позабудет все свои обеты и придёт к тебе с признанием…

Уми лишь хмыкнула и покачала головой. Поддерживать шутливое настроение О-Кин и смеяться над Ямадой ей совершенно не хотелось.

– Ты слишком напряжена. – Ёкай закончила краситься и снова повернулась к Уми. – Мужчины не любят зажатых девушек. Так тебя никто и замуж не возьмёт.

– Да я туда и не рвусь, – пожала плечами Уми.

О-Кин смерила её странным взглядом, но ничего больше не сказала. Пока Нон не вернулась, Уми решила не тратить время попусту и начать одеваться. Хотя, если бы на то была воля Уми, наряжаться и краситься на смотрины она бы точно не стала, а отправилась на встречу с будущим супругом такой, как в обычной жизни, – в простенькой рубахе и штанах-хакама, без вычурной причёски и макияжа, за которым порой с трудом удавалось разобрать черты лица.

Ведь если так подумать, все эти смотрины – сплошной обман, особенно для мужчин. На смотринах он видит наряженную и скромную красавицу, а после свадьбы окажется, что молодая супруга и лицом-то особо не вышла, да и характер у неё оставляет желать лучшего. Так к чему всё это притворство? Уми много раз слышала истории о том, как вскоре после свадеб мужчины отсылали своих жён обратно к родителям и просили о разводе. И причины на то были разные: кто-то свекрови не угодил, из кого-то не вышло приличной хозяйки или матери, третьи были пойманы на изменах, а четвёртые сами доводили мужей до развода, лишь бы больше не видеть их попоек и гулянок да не слушать потом остаток ночи оглушительный храп на весь дом…

Вскоре вернулась Нон, и при ней О-Кин стала вести себя приличнее. Служанка быстро подправила макияж, помогла Уми красиво завязать пояс, и вот, наконец, с приготовлениями было покончено.

Судя по оживлённым голосам, доносившимся с первого этажа, вся усадьба Хаяси пришла в движение. Топот служанок, натиравших полы и украшавших чайную к встрече гостей, голос Томоко, которая руководила работами и наверняка вертелась как сверчок в клетке, – такое оживление воцарялось в доме только по большим праздникам. А смотрины, вне всяких сомнений, можно было назвать событием, далеко выходящим за рамки привычных будней любой семьи в империи Тейсэн.

Наконец, к назначенному часу Уми осторожно спустилась на первый этаж и прошла в чайную, двери которой были полностью раздвинуты, обнажая убранство комнаты со всех сторон.

По углам чайной и на невысоком комодике стояли хрустальные вазы с живыми цветами. Такие вазы везли из самого Глэндри, где, если верить слухам, о фарфоре и знать не знали. Хрусталь был полупрозрачный и твёрдый, а, если по нему ударить ногтем, он издавал приятный и высокий звон.

К середине восьмого месяца уже вовсю цвели лилии и подсолнухи, вьюны и цветы, которые в народе называли «любящим сердцем». Алые соцветия их и впрямь напоминали форму человеческого сердца, и потому цветами этими часто обменивались друг с другом влюблённые и ими же потом украшали свадебные церемонии. Какая-то умелица красиво расставила цветы по вазам, отчего чайная сразу приобрела нарядный и праздничный вид.

На время смотрин из чайной вынесли курильницу с тлеющими благовониями: аромат цветов был настолько крепким и стойким, что его одного было более чем достаточно. Не хватало ещё, чтобы на смотринах кому-то стало дурно!

Возле низенького столика Уми уже ждал отец: он тоже по такому случаю приоделся в тёмно-зелёное кимоно с широким поясом, украшенным вышивкой из золотой нити. Стоило Итиро Хаяси увидеть дочь, как глаза его радостно блеснули, и он с одобрением закивал. Уми отметила, что давно не видела отца таким расслабленным и спокойным.

Уми поклонилась ему и опустилась на положенное ей место, по левую руку от отца. С правой стороны от главы дома должна была сидеть мать невесты, или её бабушка, или же наставница девушки. Но других родственников, кроме отца, у Уми не было, а её наставницу Итиро отпустил с тех пор, как Уми начала работать в игорном доме. Поэтому сегодня место по правую руку от отца пустовало.

Отец ободряюще улыбнулся Уми, и та почувствовала себя немного увереннее. Хотя волнение, от которого она ещё так недавно пыталась смело отмахнуться, постепенно брало своё. Уми надеялась лишь, что у неё не будут сильно дрожать руки, когда придётся разливать гостям чай – сегодня это была её прямая обязанность, чтобы продемонстрировать сватам и жениху, что она готова стать полноправной хозяйкой дома.

Сваты приехали вовремя, минута в минуту. Колокол в ближайшем к усадьбе святилище Сэйрю ещё не закончил отбивать час Обезьяны, как они уже деловито вплыли в чайную.

Их было двое, мужчина и женщина, обоим лет за пятьдесят. Они были похожи друг на друга, как брат и сестра, но на деле, как Уми уяснила из велеречивых приветствий, которыми обменялись присутствующие, эти двое являлись родителями жениха.

Видимо, долгие годы брака делают людей похожими ничуть не хуже кровного родства.

Следом за родителями в чайную вошёл и сам жених. Это был коренастый молодой мужчина, краснощёкий и крепкий, как бочонок с солёной рыбой, которую принято заготавливать перед празднованием Нового года. Он чинно со всеми раскланялся и уселся прямо напротив Уми, которая не шевельнулась с тех самых пор, как сваты показались на пороге.

– Кажется, женишок-то будет низковат, – услышала Уми позади себя знакомый вкрадчивый голосок.

Ей даже не пришлось поворачивать голову, чтобы узнать в говорившей О-Кин. Уми не сомневалась, что дзасики-вараси не пропустит такого веселья – и вот ёкай