Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

Уми усмехнулась: в этом она нисколько не сомневалась. За этот день Ёсио стал вторым человеком, которому она открыла свою тайну, и от этого признания Уми почувствовала себя так легко, словно с плеч её кто-то снял невидимый груз, который она с таким усердием тащила на себе столько лет.

– И ты… не боишься меня?

– А должен?

– Ни в коем случае! – в притворном ужасе воскликнула Уми. – Иначе мне придётся отрезать волосы и отправиться доживать свои дни в монастырь, ведь кто ещё, кроме тебя, позарится на меня после такого признания?

Уми состроила такую грустную мину, что Ёсио не выдержал и от души расхохотался.

– Беру свои слова назад! Твой актёрский талант на деле не так плох, каким казался поначалу.

Теперь настала очередь Уми смеяться. От облегчения у неё на глазах выступили слёзы, и она постаралась аккуратно утереть их пальцами, чтобы не размазать макияж. Она думала, что столь прямолинейное признание отпугнёт Ёсио, но он смотрел на неё с той же теплотой, что и раньше.

– Как бы ни было грустно это признавать, но наш вечер откровений подходит к концу, – вздохнул Ёсио. – Но у нас с тобой осталось ещё одно незавершённое дело.

– И какое же?

Ёсио достал из рукава кимоно небольшой шёлковый мешочек, украшенный искусно вышитыми ирисами, и улыбка его стала чуть более лукавой.

– Закрой глаза, – попросил он.

Уми удивилась этой неожиданной просьбе, но спорить не стала и послушно смежила веки. Услышав, как Ёсио встал со своего места и направился к ней, она почувствовала, как сердце забилось чуть быстрее. Что же он задумал?

Ёсио опустился на татами рядом с ней, и его пальцы коснулись запястья Уми.

От неожиданности она вздрогнула, но руки не отняла. Когда Уми была гораздо младше, они с Ёсио часто держались за руки, гуляя по улицам Ганрю. Уми была настоящей егозой, и Ёсио боялся потерять её из виду – вот и старался держать при себе, как умел.

Те дни давно миновали, но Уми всё ещё помнила, какими тёплыми были руки Ёсио. И потому удивилась, почувствовав, как кожи коснулось что-то прохладное.

Она открыла глаза. На запястье, прямо над головой дракона, который был вытатуирован на предплечье, Ёсио надел браслет. На тонкую золотую цепочку были нанизаны прозрачные камни неправильной формы, которые в свете светильника переливались всеми цветами радуги.

Даже несмотря на то что Уми не очень хорошо разбиралась в драгоценностях, название этого камня вспомнилось сразу.

– Драконья слеза, – выдохнула она, не в силах отвести восторженного взгляда от украшения. – Ёсио, он же очень дорогой! Право, не стоило тебе…

Но Ёсио покачал головой, не дав Уми закончить.

– Это лишь малая часть того, что я могу предложить тебе как моей будущей супруге, – ответил он. – Положение моё в клане упрочилось, и, скажу тебе по секрету, – скоро меня ждёт повышение.

Уми знала, что отец благоволил Ёсио. Молодой, амбициозный, но преданный делам клана – он был одним из самых ценных людей в окружении Итиро Хаяси. А инициативные и деятельные люди отцу всегда нравились.

Раз Ёсио уже был управляющим игорного дома, то, возможно, в будущем отец хотел поставить его во главе одной из крупных банд, контролировавших разные районы в Ганрю, или же вообще рассчитывал сделать Ёсио своим помощником. Исходя из того, что Уми слышала в последнее время, отец был недоволен поведением своего нынешнего заместителя, Уэды, поэтому его отстранение от дел являлось всего лишь вопросом времени. А женитьба Ёсио на Уми должна была только укрепить его положение в клане.

Но не успела Уми что-либо на это ответить, как Ёсио добавил:

– Извини, большего пока сказать не могу. Я и так проболтался – твой отец был бы мною недоволен. Поэтому я надеюсь, что ты сохранишь мои слова в тайне.

Он обезоруживающе улыбнулся, обнажив зубы, и только теперь Уми обратила внимание на то, какими заострёнными у него были клыки. С трудом оторвав от них взгляд, Уми кивнула.

– Ты можешь на меня положиться, – ответила она. – И спасибо тебе за подарок. Я буду его беречь.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, Уми, – ответил Ёсио, и от того, как он произнёс её имя, у Уми по спине побежали мурашки. Такого с ней прежде не случалось, и потому она вконец растерялась. Радость, сиявшая в глазах Ёсио, скрадывала всё уродство шрама, белевшего на его лице и шее, и Уми почувствовала, что у неё тоже немного потеплело на душе.

Она опустила глаза. Бусинки на браслете переливались, как капли росы на утренней траве. Прежде никто, кроме отца, не дарил ей таких дорогих подарков…

Ёсио хотел было ещё что-то добавить, но его прервала Томоко, объявившая, что ужин готов. Уми давно так не радовалась её появлению: пробудь она наедине с Ёсио чуть подольше, и на лице наверняка отразилось бы всё охватившее её смущение.

Похоже, Ёсио это почувствовал. Он остался в усадьбе отужинать и во время трапезы то и дело косился на Уми. В уголках его глаз собрались лукавые морщинки, словно он из последних сил сдерживал улыбку. Однако, хвала Владыке, он с Уми почти не заговаривал: им с отцом и без того было что обсудить.

Чтобы не стеснять мужчин своим присутствием, Уми быстро отужинала, и, извинившись перед всеми, поспешила к себе. Снаружи ещё не совсем стемнело – значит, она успеет немного прогуляться перед сном. Отец и Ёсио могли засидеться допоздна, обсуждая дела, и потому её отсутствие они вряд ли заметят.

По пути Уми удачно встретилась Нон, которая как раз направлялась к ней в комнату с лоханью тёплой воды. Служанка помогла Уми снять кимоно, переделать причёску и смыть макияж.

– Даже жалко немного, – вздохнула Нон, протягивая Уми полотенце. – Вы были такой красавицей…

– А теперь я резко подурнела? – усмехнулась Уми.

– Нет-нет, что вы! – всплеснула руками Нон. – Вы меня не слушайте, госпожа, вечно я всякие глупости говорю. Вы всегда красивая, даже не сомневайтесь!

Бедняжка Нон аж побледнела – мыслимое ли дело, сказать такое своей госпоже! Уми постаралась придать своему лицу самое серьёзное выражение и заверила Нон, что она на неё не в обиде.

– А за то, что я тебя так быстро простила, окажи-ка мне одну услугу, – хитро улыбнулась Уми.

– Всё что угодно, госпожа, – с готовностью закивала Нон.

Уми склонилась к самому её уху и проговорила, понизив голос почти до шёпота:

– Хочу пойти прогуляться, но без сопровождения. Прикрой меня и скажи, что я прилегла отдохнуть. И никого в мою комнату