Эльф из Преисподней (СИ) - "Lt Colonel"

Сладость и яд. Безумие и надежда.

Я влил в нити, из которых ткался проход, волю, приказав им ожить, наполниться силой, овеществиться. Эллеферия не озиралась, полностью сосредоточенная, но я знал, что она недоумевает. Она понимала, что ей помогали, но не понимала, кто именно.

Ведь на Земле демонов водилось не так уж много, а наши пути общения с реальностью весьма… специфичны.

Попутно я подправил точку назначения. Желания вновь оказаться неизвестно где у меня не было.

Особого удара по моей сущности приказ не нанёс. Трудами Эллеферии бытие стабилизировалось, и много сил работа с ним не отняла.

В воздухе появился узкий чёрный разрыв, расползся уродливой прорехой.

— Я закончила, — обернулась богиня, и совсем близко прозвучали выстрелы. Обитатели этого плана не оценили попытку побега.

— Скорее! — поторопил я Петра, шагнув к порталу. В отличие от меня, дворянин доверием к прорехе не проникся. Он же не видел, как она создавалась.

Но его сомнения развеяла новая порция пальбы.

У самого разрыва я остановил Белавина-младшего.

— Она сделала своё дело. Выброси брошь, она нам больше не нужна.

Он изумления сосед аж споткнулся.

— Что?! Но… мы не можем бросить Эллеферию здесь! Это же подлость. Она не заслуживает такого.

— Ах ты! — между тем не заслуживавшая предательства богиня попыталась меня пнуть, — Не слушай его, мой милый Пётр! Не оставляй меня здесь!

— Поверь, от богов одни неприятности. В будущем мы можем об этом пожалеть.

— Пожалеть о том, что не оставили девушку среди мертвецов? Никогда!

Новая очередь просвистела над нашими головами.

Отобрать у Петра брошь и раздавить её?

Я потянулся к рукаву соседа, и на ум пришло недавнее переживание. О сладости и горечи Эллеферии. О её юности. О том, что она была, в конце концов, красива — пусть я бы не стал сравнивать её и Лютиэну.

Боги и смертные манят по-разному.

Не то чтобы это будет первый раз, когда я решу связаться с богами. Просто раньше это всегда выходило боком.

Но ведь всё бывает впервые, не так ли?

Снаряды вспахали землю рядом с моим ботинком, и я решился. Толкнул Петра в портал, так и не сорвав с обшлага вместилище богини, и последовал за соседом.

Глава 17

Пока мы шлялись по внемирию, аудитория преобразилась. На потолке виднелись следы копоти, пара арок порядком обгорела. Но главным изменением стало исчезновение студентов и явление новых действующих лиц.

Конкретно — целой толпы неприметно одетых личностей, облик которых так и кричал: да, мы охрана! По какой-то причине униформа внутренней безопасности академии броскостью не блистала. А ведь зря: как же потрясти мускулами перед проверками и гостями из других королевств?

Неприметные личности оцепили большой круг у арки-телепорта, куда нас и выбросило. Точнее, только меня и Петра. Мёртвая богиня оценила обстановку в два счёта и решила, что ей нечего светиться перед толпой. Может быть, она не так непроходимо глупа, как я о ней думал.

Играя в растерянность, я с трудом поднялся на ноги (туннель перехода выплюнул нас весьма бесцеремонно), затряс головой, словно не понимал толком, что происходит.

В мгновение ока передо мной вырос ректор. Его огненная натура пробивалась сквозь маску спокойствия — яростно сверкали алые глаза, встрёпанная копна рыжих волос шевелилась, словно языки пламени. На всякий случай я завёл руки за спину, чтобы он не увидел кольцо перевоплощения. Мало ли…

— Что здесь произошло? Где вы были? Ты знаешь, кто это сделал? Вы с кем-то враждовали?

Мои бестолковые ответы (не знаю, не помню, не знаю, нет) его не удовлетворили, а вот его злость меня немало порадовала. Видимо, не слишком-то приятно было Аркарису узнать, что в стенах его загончика для аристократов творятся такие страсти — полноценное покушение на убийство вкупе с действующим порталом, что вёл неведомо куда.

И вишенкой на торте — он не был способен распознать, что тут произошло на самом деле. Увидеть суть божественных трюков было не дано человеку, если он сам не являлся аватаром бога или, на худой конец, его апостолом. Печальная ода неполноценности человеческой расы — увы и ах!

Впрочем, к эльфам это тоже относилось. Что взять со смертных?

Пережидая град вопросов, я покосился на Петра. Его обрабатывали столь же усердно, но вот личность допрашивающего меня удивила. Белавином-младшим занимался Хайман.

Несмотря на его заверения в день приёма, вампир присоединяться к студиозам не спешил. Не больно-то его интересовали тренировки и уроки истории. Хотя последние вдруг приобрели для него заметную значимость, раз уж он соизволил появиться тут.

Но хорошо, что соседа взял в оборот именно викарий. Пусть только попробует заикнуться о пространственном кармане, из которого мы вытащили богиню! Церкви, которая превозносила воплощение мести, это крайне понравится.

Наконец Аркарис отстал от меня — пищи для размышлений я ему так и не предоставил. Вместо этого он отправился донимать бедняг, которые пытались читать магический фон. Зачем этим занимались они, если ректор был самым сильным человеком в аудитории (а он ничего не раскопал), я не понял, но решил не вникать.

Хорошо, что земляне не придумали какой-нибудь ментальной магии или ещё какой-то гадости, позволявшей вламываться в сознание. А может, и придумали, но применять её к ученикам считалось неэтичным.

А может, посчитали, что уж нам-то, жертвам нападения, незачем врать.

Не то чтобы это помогло ректору в случае со мной, но вот Пётр мог бы выложить все наши приключения.

Ах да, в списке предметов стояла менталистика. Значит, несмотря на вспыльчивый внешний вид, Аркарис был тем ещё лапочкой внутри.

Тем временем, Хайман оставил Петра, который приобрёл выжатый вид и был бледен как полотно, и приблизился ко мне. В движениях вампира сквозила грация, а сочувственная улыбка, адресованная мне, располагала поверить викарию.

Но вот беда: телу эльфа вампир не нравился капитально. Совсем-совсем. Меня захлестнула волна отвращения — и эльфийского, и моего собственного.

Потому что, несмотря на внешнее проявление эмоций, внутри Хайман был пуст, как табуретка. Или ходячий труп.

— Я уже побеседовал с твоим напарником, и, полагаю, ты вряд ли сможешь добавить что-то к его рассказу. Так что я лишь заверю тебя, что церковь этого не оставит. Я не оставлю. Я приложу все усилия, чтобы получить результат и добиться успеха, уверяю. И, естественно, я поделюсь с вами результатами. Как мои товарищи, вы можете быть спокойны. Справедливость восторжествует.

В глубине зрачков Хаймана клубилось что-то смутно знакомое. Я присмотрелся, и дымка рассеялась без следа.

— Рад слышать.

Неожиданно вампир схватил мою ладонь. Его прикосновение было прохладным и мягким, как мох, растущий на надгробной плите. Я вырвался, и он слабо усмехнулся.

— Внешне вы оба здоровы, и это немало меня радует. Что бы вы ни пережили, Господь сохранил вас.

С этими словами он отвернулся и покинул оцеплённый участок. Мне, в общем-то, тоже здесь нечего было делать: всё, что можно было вынести из состояния этого места, я понял ещё перед тем, как угодить в пространственный карман.

Неприметные силовики меня не остановили, и я выбрался из оцепления, а затем и из аудитории.

Итак, что я вынес из этой прогулки?

Во-первых, тот, кто устроил ловушку, был причастен к тому, кто создал план-тюрьму.

Во-вторых, мой враг был относительно слаб и к тому же не производил впечатления настоящего бога. Как, кстати, и неизвестные строители. Их сила не производила ощущения вещи в себе, самодостаточной и полноценной. Та же Эллеферия была безусловной богиней, хоть и мёртвой. А вот мой противник в стенах академии — точно нет.

В-третьих, уровень могущества и мастерства врага выдавал в нём отнюдь не виртуоза. О, мне противостоял не полный профан, однако я бы не назвал бы его даже полубогом. Примитивность огненного слоя демонстрировала слишком сильную привязку к материальному плану. Аватар — допустимо, апостол — есть шанс, но для апостолов такой уровень контроля реальности великоват.