Дело одинокой наследницы - Эрл Гарднер

— Давай сматываться отсюда, — резко прервал ее Мейсон. — Мы потребуем у Суда приказ о том, чтобы в квартире ничего не меняли местами, и пригласим фотографов. Теперь необходимо получить официальное разрешение на доступ сюда, пока полиция не перевернула здесь все вверх тормашками.

— Но если и перевернут, я могу дать свидетельские показания… начала Делла.

Мейсон усмехнулся.

— Ты думаешь, что говоришь? Ты заявляешь о том, что видела, а окружной прокурор начинает перекрестный допрос и спрашивает: «У вас было хорошее поле зрения?», «При каком освещении вы рассматривали вещи, мисс Стрит?». А ты отвечаешь: «При свете фонарика». Тогда окружной прокурор поинтересуется, в какое время ночи ты все разглядывала, а ты ответишь: «В половине второго ночи» и…

— Ну какая разница, в какое время я это делала? Факты есть факты.

— Конечно, это факты, — ответил Мейсон. — Но окружной прокурор постарается представить все таким образом, что мы проникли в здание с целью заново сложить вещи, чтобы они точно входили в чемоданы и…

— Но мы же этого не делали!

— Это ты, Делла, скажешь, что не делали, но давай будем откровенны.

Зачем мы сюда пришли? Предположим, нам пришлось бы это сделать?

Делла Стрит с минуту обдумывала слова адвоката, а затем согласилась с ним:

— Хорошо, давай сматываться.

— Самое смешное то, что доказательства фактически все время были здесь, — заметил Мейсон. — Если бы я только смотрел, куда нужно и тогда обратил внимание Трэгга… Ну что сейчас об этом спорить? Уходим.

Они на цыпочках прошли по коридору, пересекли гостиную и оказались на лестничной площадке, затем осторожно спустились вниз, снова придерживаясь одной стороны лестницы, чтобы не наступать на скрипящие половицы.

Наконец, они остановились перед входной дверью.

— Готова? — спросил Мейсон.

— Готова, — ответила Делла Стрит.

Мейсон открыл дверь.

После душной квартиры с наглухо закрытыми окнами им внезапно стало холодно от свежего воздуха.

В этот момент появившиеся из-за угла фары озарили крыльцо кроваво-красным светом.

— Боже мой, это… — воскликнула Делла Стрит.

— Полицейская машина, — подтвердил Мейсон.

— Бежим обратно или…

— Наружу! — приказал Мейсон и вытолкнул ее на крыльцо. Он последовал за ней, захлопнув за собой дверь, вынул платок из кармана и стал что-то быстро протирать.

— Что ты делаешь? — спросила Делла.

— Удаляю отпечатки пальцев с ключа. Носком подними коврик, Делла.

Быстро.

Она выполнила просьбу, а Мейсон бросил ключ на цементное крыльцо. Он упал с металлическим звоном.

— Придерживай коврик, — приказал Мейсон.

Нога Деллы Стрит на давала коврику опуститься, пока Мейсон заталкивал под него ключ.

Стоя у двери, Мейсон начал звонить в звонок. Кроваво-красный свет фар полицейской машины безжалостно озарял их. Она остановилась. Дверца открылась и закрылась.

Мейсон повернулся и беззаботно сказал:

— Мы хотим войти. Где полицейский, охраняющий квартиру? Напился? Мы звоним уже десять минут.

К ним подошел офицер патрульной службы, еще один человек остался в тени.

— Что здесь происходит? — спросил полицейский.

— Мы хотим войти, — ответил Мейсон.

— Вы уже заходили.

— Уже? Конечно, я уже заходил. Именно поэтому я хочу это сделать вновь.

— А каким образом вам это удалось?

— Я был здесь с лейтенантом Трэггом, — ответил Мейсон.

— Я не имел в виду днем. Вы только что заходили внутрь.

— Я пытаюсь войти. Я звоню. Там наверху должен быть охранник.

— Вы уже заходили, — повторил полицейский. — Вы открыли дверь и проникли внутрь.

— Вы о чем говорите?

— Вас видел свидетель, — заявил офицер.

Роберт Каддо сделал шаг вперед и виновато сказал:

— Привет, мистер Мейсон.

— О, привет, Каддо, — поздоровался Мейсон. — А вы-то что здесь делаете?

Каддо неловко молчал.

Мейсон обратился к офицеру патрульной службы:

— Я надеюсь, вы не обращаете внимания на слова этого человека?

— А что здесь не так?

— Он — один из подозреваемых в этом деле и уже достаточно наврал полиции.

— Вы не имеете право заявлять подобное! — завопил Каддо.

— Черта с два, — воинственно ответил Мейсон, делая шаг в сторону Каддо. — Вы слышали, как ваша жена призналась мне, что виделась с Розой Килинг, и вы пытались…

— Она ничего подобного не говорила. Она…

Полицейский оттолкнул Мейсона от Каддо, положив большую руку на грудь адвоката.

— Не кипятись, парень. Давай умерим пыл. Лучше расскажите, что сейчас делали в доме.

— Я хочу, чтобы все доказательства остались нетронутыми, — ответил Мейсон. — А этот человек, — он показал на Каддо, — прилагает все усилия, чтобы праведными или не праведными путями проникнуть в квартиру и изъять улики, компрометирующие его жену.

— Это не правда! — закричал Каддо.

— Да вы готовы отрубить себе правую руку, лишь бы попасть туда, Каддо. Вы сейчас состряпали какой-то рассказ, чтобы только убедить этого офицера впустить вас в квартиру.

— Это не правда, — снова запротестовал издатель. — Я, наоборот, следил за домом, потому что боялся, что кто-то попытается подбросить доказательства, уличающие Долорес.

— Так что вы, — насмешливо продолжал Мейсон, — специально приехали сюда, поставили машину и всю ночь оставались здесь, чтобы…

— Наблюдать за домом, — прервал Каддо. — Я видел, как вы кружили по кварталу, а затем припарковали машину и вместе с вашей секретаршей поднялись на крыльцо.

— А вы бросились искать полицейского? Я правильно вас понял?

— Я побежал к ближайшему телефону-автомату и позвонил в полицейское Управление, а они по рации связались с патрульной машиной.

— Понятно, — саркастически ответил Мейсон. — И как долго вы собирались вызывать полицию после того, как мы, как вы утверждаете, проникли в дом? Почему вы сидели здесь и ждали?

— Я не ждал. Как только я увидел вас у входной двери, я сразу же все понял и побежал к телефону.

— Я так и думал, — сказал Мейсон.

— Что здесь такого?

— Как только вы увидели, что мы подошли к двери, — Мейсон незаметно дотронулся ногой до Деллы, — вы сразу же бросились звонить в полицию.

— Я вам это уже сказал, — заявил Каддо.

— Конечно, — Мейсон повернулся к полицейскому:

— Я хочу, чтобы вы осознали важность этих слов, офицер. Как только он увидел, что мы поднялись на крыльцо, он сразу же бросился звонить.

— Потому что я понял, что вы собираетесь делать. Я не сомневался, что вы проникнете внутрь, чтобы подложить какие-нибудь доказательства, уличающие мою жену. Я с самого начала подозревал, что вы попытаетесь сделать что-нибудь подобное. Вы… Эй, офицер, эта женщина стенографирует все, что мы говорим.

— Естественно, — ответил Мейсон.

Полицейский повернулся. Стоявшая в углу Делла Стрит достала из кармана блокнот и ручку. Ее рука летала над листом, оставляя черточки и крючочки.

— В чем дело? — спросил офицер.

— Человек, который вызвал вас, — пояснил Мейсон, — прирожденный лжец.

Он сразу же откажется от всего, что говорил, как только поймет важность сказанного.

— Если вы еще раз назовете меня лжецом, я дам вам по зубам.

— Замолчите, — приказал офицер и повергнулся к адвокату. — К чему вы клоните?

— Вы знаете, кто я? — спросил Мейсон.

— Нет.

— Перри Мейсон, адвокат.

— Дайте мне на вас посмотреть. — Полицейский подтолкнул Мейсона прямо на луч свет от фар. — Черт побери, правда.

— А это мисс Стрит, моя секретарша.

— Хорошо, мистер Мейсон. Что вы здесь делаете?

— Пытаюсь войти. Очевидно, ваш охранник наверху спит мертвым сном. Я звоню, наверное, уже минут десять.

— Там нет охраны.

— Что?

— Охраны там нет. Этот дом находится на моем участке. У нас и так не хватает людей. Я наблюдаю за домом, периодически курсируя по кварталу.

— Не удивительно, что нам никто не ответил, — заметил Мейсон.

— Он не звонил, — злобно вставил Каддо. — Он сразу же зашел внутрь.

Они вместе с секретаршей открыли дверь и проникли в дом.

— Открыли дверь? — переспросил Мейсон.

— Вы слышали, что я сказал.

Мейсон засмеялся.

— А почему вы решили, что мы ее открыли?

— Я видел вас. Я видел, как вы входили!

— Вы видели, как мы входили?

— Да. Вы что, глухой?

Мейсон опять засмеялся.

— Вы видели, как мы поднялись на крыльцо и позвонили. Вы видели нас в том же положении, что и сейчас.

— Нет. Я видел, как вы открыли дверь и проникли внутрь.

— Нет, не видели, — возразил Мейсон и повернулся к полицейскому. — Я говорил вам, что он попытается изменить свой рассказ, как только разберется, в чем дело.