История Оливера - Эрик Сигал

– Орхидеи, – ответила Марси. – Там, конечно, и другие растения потрясающие, но девяносто видов орхидей превосходят их все!

Так, значит, про местную флору мы знаем. Надо же, Марси оказалась миллионером с тонким вкусом.

– Марси, я куплю тебе по одной каждого вида.

– Я удержу тебя от этого.

– Полцарства за то, чтобы ты удержала меня, – улыбнулся я.

Новый год настал, время громко петь «Кунг-фу»!

Я бегал по офису, закрывая папки и пожимая руки. И пританцовывая на бегу: завтра отправляюсь на Восток.

– Не волнуйтесь, – сказала Анита, – я зажгу за вас свечи. Aloha, Оливер.

– Нет, нет, Анита, говорите правильно, – ответил новоиспеченный поклонник китайской культуры по фамилии Барретт. – «Kung hej fat choy».

– Эммм… Вы намекаете, что мне нужно набрать пару кило? – недоуменно произнесла моя секретарша.

– Нет, Анита, – ответил я, – это китайское новогоднее пожелание: «Kung hej fat choy» – «Благополучия и счастья». Пока!

– Пока, везунчик.

И я отправился в путь.

34

От той поездки у меня осталось немного воспоминаний. Пожалуй, только то, что это был последний раз, когда я видел Марси Биннендейл.

Мы вылетели из Нью-Йорка во вторник. Самолет зашел на посадку в Фэрбенксе[71] – на дозаправку. Мне не терпелось попробовать знаменитый торт «Печеная Аляска», а Марси хотела поиграть в снежки. Но, пока мы спорили, объявили посадку.

Растянувшись поперек трех кресел, мы вздремнули, насколько это можно было назвать сном. Настроение было настолько праздничным, что мы даже решились вступить в «Клуб на высоте мили», как это называют свингеры[72]. Проще говоря, занялись тайком любовью, пока остальные пассажиры следили за Клинтом Иствудом на экране телевизора.

В Токио мы приземлились уже в среду вечером. До пересадки оставалось еще целых четыре часа. Занявший полсуток перелет так укатал меня, что я без особых церемоний свалился на диван в комнате отдыха. Тем временем Марси, бодрая и свежая, как всегда, проводила совещание с местной делегацией. (Это входило в условия сделки: четыре дня она работает, потом две недели отпуска – и гори оно все синим пламенем.) К моменту, когда я очнулся, они уже обсудили условия обмена бутиками с компанией Takashimaya – японским производителем всего самого стильного и элегантного.

Остальную часть перелета я бодрствовал. Я был слишком возбужден – вот-вот должны были открыться огни Гонконгской гавани. Ближе к полуночи мы зашли на посадку, и я, наконец, смог лицезреть желанную картину воочию. По красоте это не шло ни в какое сравнение с теми фотографиями, которые мне когда-либо попадались.

Нас встречал Джон Александер Сян, который, судя по всему, занимал первую по значимости должность среди поверенных Марси в этой стране. Мужчине было под сорок, он носил костюм британского пошива и говорил с американским акцентом. «Я закончил Школу бизнеса в Америке!» К каждой сказанной фразе он непременно добавлял присказку «Эй-о’кей». Что в полной мере характеризовало то, как нас встретили.

Едва получив багаж, мы сели на вертолет и уже через минут двадцать после приземления были над гаванью Гонконга. Местом назначения был пик Виктория[73]. Вид из кабины вертолета открывался фантастический: город переливался, словно бриллиант, окруженный темной глазурью моря.

– У китайцев есть поговорка, – прокомментировал Джон Сян, – «Пусть горят тысячи огней».

– Уже так поздно, а иллюминацию еще не выключили? – изумился я.

– Но сейчас же Новый год.

Молодец, Барретт! Забыл, чего приехал-то? Ты ведь даже знал, что это будет год Собаки!

– А когда народ отправится спать? – спросил я.

– Ну, дня через два, может три, – улыбнулся Сян.

– Лично я смогу протянуть еще максимум секунд пятнадцать, – Марси зевнула.

– Ты что, устала? – удивился я: железная леди признавала свою слабость.

– Настолько, что, пожалуй, утренний теннис лучше отменю, – ответила она. И поцеловала меня в ухо.

Было слишком темно, чтобы я смог рассмотреть, как наша вилла выглядит снаружи. Изнутри же она больше напоминала декорации какой-нибудь голливудской картины. Вилла располагалась на полпути к вершине горы. То есть где-то в миле над гаванью, так что вид из окна открывался даже более прекрасный, чем из кабины вертолета, – мы ведь были намного выше.

– К сожалению, сейчас зима. Для купания холодновато, – отметил Джон. Батюшки, я не заметил бассейн в саду!

– У меня мозги плывут, Джон, – ответил я.

– Почему бы им не проводить выставку мод летом? – спросила Марси. Пока прислуга (горничная и два боя) заносили наши вещи, распаковывали их и развешивали по местам, мы наслаждались непринужденной беседой.

– Лето в Гонконге – не самое приятное время, – отозвался Джон, – влажность может создавать определенные неудобства.

– Еще бы – целых восемьдесят пять процентов, – вставил Оливер Барретт, хорошо выучивший домашнее задание и, к тому же, проснувшийся настолько, чтобы отвечать урок у доски.

– Да, – сказал мистер Сян, – как в Нью-Йорке в августе.

Очевидно, Джону стоило большого труда признать, что в Гонконге что-то не «эй-о’кей».

– Спокойной ночи. Надеюсь, вам понравится наш город.

– Конечно, понравится, – дипломатично ответил я. – Гонконг – «самая великолепная вещь на свете»[74].

Без сомнений, Сян покинул виллу в приподнятом настроении, благодаря моей литературной отсылке.

Мы с Марси сидели в креслах, слишком усталые, чтобы отправиться спать. Первый бой принес вино и апельсиновый сок.

– И кому же принадлежит сей королевский дворец? – полюбопытствовал я.

– Домовладельцу. А мы каждый год арендуем его. Очень многие в «Биннендейл» приезжают в Гонконг по делам, и поэтому удобнее держать для них такую квартирку, – объяснила Марси, позевывая.

– Какие планы на завтра? – не отставал я.

– Утром за мной заедут, чтобы отвезти в офис. Потом будет роскошный завтрак с местными воротилами бизнеса. Ты можешь присоединиться…

– Благодарю покорно.

– Тогда в твоем распоряжении будет Джон. Он покажет тебе достопримечательности: сады Тигра, базары. Можете хоть весь день шататься по городу, – подмигнула Марси.

– С Джоном? – недоуменно произнес я.

Она улыбнулась:

– Я посоветовала ему показать тебе округ Ша Тин.

– С его Монастырем Десяти тысяч Будд[75]? – распирало меня от любопытства.

– Да, – сказала Марси. – Но потом мы с тобой вдвоем отправимся на остров Лан Тао и проведем ночь в монастыре По Лин.

– Как ты здесь здорово все знаешь! – заметил я.

– Ну… Я ведь не первый раз в Гонконге, приезжала сюда и раньше.

– Одна? – спросил я, даже не пытаясь скрыть ревность. Я хотел, чтобы вся эта поездка принадлежала лишь нам с Марси.

– Не просто одна, – отозвалась она, – а в каком-то беспросветном одиночестве. На закате это чувствуется особенно сильно.

Отлично. Похоже, она еще не знает, как вместе встречать закаты. Я научу ее.

Завтра.

Естественно, первым делом я купил себе фотоаппарат.

Следующим утром Джон повез меня в город-крепость Коулун. В торговом центре Ocean Terminal обнаружились огромные развалы фототехники.

– Как так получается, Джон, – спросил я, – что японская техника тут дешевле, чем в Японии, а французская парфюмерия – дешевле, чем во Франции?

Я купил пару пузырьков для Марси.

– Секрет Гонконга, – улыбнулся он. – Это волшебный город.

Вначале мы осмотрели цветочные рынки в их новогоднем великолепии. И угодили в изобилие хризантем, фруктов, где блеск золотой бумаги слепил глаза. Для моей только что купленной камеры – и для Марси, которой я купил большой букет – настал праздник цветов.

Затем мы вернулись домой, на пик Виктория. Узкие улицы со ступеньками. Палатки, выстроившиеся на базарной площади так, что с высоты напоминали гигантского паука. Кэт-стрит, где в покрытых красными навесами ларьках можно было найти абсолютно все – никогда я не видел нигде подобного изобилия…

Я съел столетней давности яйцо (прожевал и проглотил, стараясь не чувствовать вкуса).

Позже Джон объяснил, что этот деликатес готовится несколько недель.

– Их протравливают мышьяком, а потом покрывают илом.

Сказано это все было уже после того, как я съел яйцо!

Мы миновали лекарственные ларьки. Впрочем, меня не слишком заинтересовали семена, ни грибы, ни засушенные морские коньки.

Далее проследовали винные лавки, где продавались маринованные змеи.

– Нет, Джон, маринованную змею я есть не буду, – отнекивался я.

– А это очень полезно, – ответил он, явно наслаждаясь моим отвращением. – Змеиный яд в сочетании с вином творит чудеса.

– Например?

– Лечит ревматизм. Улучшает потенцию.

К счастью, ни то, ни другое пока мне не было нужно. Поэтому я объявил: