Алевтина. Сопротивление бесполезно (СИ) - Арина Голос

— Сеня, иди, подожди меня в раздевалке. Пока переодевайся. Я скоро приду, и мы пойдём домой.

Островская медленно встала с пола и выпрямилась во весь рост. Девушка проводила сына взглядом, подождала, пока мальчик закроет дверь, и уже тогда полностью переключила своё внимание на воспитателя.

Алевтина не считала себя конфликтным человеком, но оставить без внимания подобный беспредел в отношении сына и позволить дальше уродовать психику ребёнку она просто не могла.

— Нет, это я, Оксана Александровна, хочу спросить, кто научил вас, так обращаться с детьми? Что за прогрессивные методики воспитания вы здесь с таким рвением демонстрируете?

31

Оксана Александровна была дамой хоть и молодой: в прошлом месяце ей исполнилось двадцать семь, — но уже довольно дородной. Стоя напротив разъярённой Островской, она молча поджимала губы. С каждым словом Алевтины её лицо и шея всё больше покрывались некрасивыми красными пятнами.

— Помнится, ещё несколько минут назад вы были в разы разговорчивее, чем сейчас. Или вы оттачиваете своё красноречие исключительно на беззащитных воспитанниках?

— Алевтина Андреевна, уверяю вас, вы неправильно поняли всю ситуацию. Давайте поговорим, — сказала воспитатель в надежде заговорить Алю.

— Безусловно, мы с вами обстоятельно поговорим, но только в присутствии руководителя этого образцово-показательного образовательного учреждения, — отрезала Островская, безжалостно отметая все неуклюжие попытки объясниться со стороны Оксаны Александровны.

— Зачем же сразу привлекать руководителя? — окончательно подрастеряла свой боевой настрой сотрудница детского сада, видимо, перспектива жалобы изрядно остудила её пыл. — Я уверена, мы можем сами решить все вопросы.

— Зато я в этом совсем не уверена. Жду пять минут у кабинета заведующего, потом захожу одна, — Алевтина развернулась и вышла из группы, не дожидаясь ответа.

При всём её видимом спокойствии каждый шаг давался Але с большим трудом. Ярость клокотала внутри и вот-вот грозила вырваться наружу. Нет, она никогда не была фанатичной матерью, слепо верящей в непогрешимость собственного чада, но Островская патологически не выносила несправедливости, не говоря уже о жестокости, по отношению к детям. Кроме того, девушка была абсолютно уверена, что то, что она услышала сегодня в адрес Сеньки вполне можно рассматривать как проявление прямой агрессии, и, скорее всего, это был далеко не единичный случай, и оскорбления щедро сыпались, в том числе и в адрес других детей.

Сенька наотрез отказался оставаться в группе. Немного успокоившись, пока мама разговаривала с воспитателем, он так и сидел на лавочке в раздевалке, сжимая в руках свою одежду. Але пришлось взять его с собой и посадить на стул прямо перед кабинетом заведующего детским садом. Не лучший вариант, но всё же.

— Малыш, нужно вести себя очень тихо, ты же знаешь, что остальные дети спят. Сейчас мама выяснит ещё один вопрос вот в этом кабинете, и мы пойдём. Хорошо? — мягко сказала Алевтина сыну и посмотрела на часы, пять минут, данные Оксане Александровне, почти истекли. И хотя расстояние от группы было ничтожно малым, чтобы не уложиться в отведенное Островской время, дородная воспитательница появляться совсем не спешила.

— Да, мам, я всё понял, — едва слышно отозвался Сенька, напряженно стиснув её ладонь двумя руками.

Когда Алевтина уже решила, что беседовать с заведующим ей придется одной, на лестнице показалась Оксана Александровна. Она нехотя семенила в их сторону.

При её приближении мальчик опустил глаза и постарался спрятаться за маму, что ещё больше вывело Алю из себя. Психологические проблемы её ребёнку были абсолютно не нужны.

Несмотря на обеденное время, руководитель детского сада очень кстати оказался на месте. Галина Викторовна Деточкина, бессменно возглавлявшая учреждение вот уже второй десяток лет, мирно пила чай и наслаждалась тишиной, когда в дверь постучали. Прерывать трапезу она категорически не любила, но положение обязывало ответить.

— Да-да, войдите! — громко пригласила она нежданных посетителей.

— Добрый день, Галина Викторовна, — поздоровалась Алевтина. — Извините, что отвлекаю. Можно занять несколько минут вашего времени?

— Алевтина Андреевна!? Проходите. Что привело вас ко мне? — с удивлением поинтересовалась Деточкина. Девушку она узнала сразу. Островская пару лет назад, когда они решили разъехаться с сыном, помогла Галине Викторовне выгодно разменять квартиру так, что ещё и средства на ремонт остались.

Следом за Алевтиной, осторожно переступая через порог, в кабинет вошла Потехина, затравленно посматривая на родительницу. Это было странно, по расчетам Деточкиной Арсений Островский ходил в группу к другому воспитателю. Хотя летом за всеми уследить невозможно.

— К сожалению, без вашей помощи, Галина Викторовна, нам не обойтись…

Тем временем Иван Соломонович Ринберг быстрым шагом шёл по огороженной территории детского сада, с интересом оглядываясь по сторонам. Всё вокруг было маленькое: лавочки, столики, лесенки, грибочки, игрушки, забытые в песочнице. Он словно перенесся в прошлое, на много лет назад: когда-то давно родители водили маленького Ваню почти в такой же детский сад.

Умом мужчина понимал, что для Алевтины его порыв может выглядеть не совсем уместно, ведь получалось, что он вмешивался не в своё дело и, с изяществом слона в посудной лавке, бесцеремонно пытался влезть в чужую семью. А то, что мать и сын Островские именно семья, совместная прогулка в зоопарке не оставила у Ивана ни малейших сомнениний.

В то же время какое-то иррациональное чувство сопричастности к происходящему настойчиво гнало Ринберга вперед.

При входе его остановила бдительная тётушка вахтёр, буквально грудью преградив ему путь:

— А я вас здесь раньше не видела. Мужчина, вы к кому пришли? В какую группу?

Иван даже немного опешил от её напора.

— А где я могу найти Арсения Островского?

— Ааа, так бы сразу и сказал. Ещё один проснулся, скоро в школу идти, а он первый раз в детский сад за ребёнком явился, папаша, — с неприкрытым удовольствием отчитала она мужчину, прежде чем ответить ему по существу вопроса. — Проходите по коридору до лестницы и наверх.

Иван предпочел промолчать, он кивком поблагодарил пожилую женщину и двинулся в указанном направлении.

Сеньку мужчина увидел сразу, тот понуро сидел под дверью какого-то кабинета, смотрел на пол и болтал ногами. Алевтины нигде не было видно.

Ринберг подошёл к мальчику, сел рядом и просто сказал первое, что пришло ему в голову:

— Привет!

— Здравствуйте, Иван! А что вы здесь делаете? — удивился малыш, и было видно, что обрадовался.

— А ты? — не сразу сориентировался мужчина и потому ответил вопросом на вопрос.

Арсений тяжело вздохнул, обреченно покосился на дверь, затем придвинулся к Ринбергу поближе и доверительно прошептал:

— Я маму жду. Она там…

— И я жду