Никто не хотел убивать - Владимир Колычев

– Так никто и не говорит, что это ты убил телохранителя Ясеня. Но ведь пистолет отказался у тебя…

– Есть понятые, которые видели, как из машины изъяли этот пистолет?

– Есть отпечатки на этом пистолете. Это твои пальчики, парень.

Стас опустил голову. Отпечатки пальцев – это слишком серьезно, против них не попрешь.

– Откуда у тебя этот пистолет?

Стас промолчал. А что он мог сказать?

– Пистолет был найден в машине гражданки Тарасовой. Может, это ее оружие? – допытывался майор.

Стас заскрипел зубами. Нет, он не покажет на Женю, пистолет возьмет на себя. Дело в другом, в том, что Женю тоже допросят. Она скажет одно, он – другое. Тогда его начнут ловить на расхождениях. А может, Женю уже допросили?..

– Это мой пистолет. Я его нашел.

– Где?

– В «Жар-птице». Его кто-то из телохранителей Ясеня обронил.

– Ты же сказал, что не знаешь, кто такой Ясень? – поспешил напомнить рубоповец.

– Не сразу сообразил.

– Бывает. Значит, нашел пистолет?

– Нашел.

– Телохранитель Ясеня обронил?

– Ну да.

– Тебе самому не смешно?

– В жизни всякое бывает.

– Это верно. Например, Басмач чуть не задушил твою Женю. У нее дома это приключилось. А потом на пороге ее квартиры застрелил он двух телохранителей Ясеня. Еще во дворе осталась куча трупов.

– Да, я знаю, но меня там не было.

– А где ты в это время находился?

– У друга гостил. Мы с ним в армии служили.

Это могла подтвердить и Женя, только вот она не знала, где живет Паганини.

– Твой армейский согласится, что так оно и было?

– А вы меня в чем-то подозреваете?

– Еще как. Очень сильно подозреваем. Ты же тот самый Подъярок, которого так настойчиво искал Басмач. Да и Ясень тоже. Или ты думаешь, что милиция не в курсе бандитских дел? Очень даже в курсе.

– Басмач меня искал? – Стас изобразил удивление. – Не знал.

– И Ясень тоже. Что-то ты такое знал, чего не должен был. Язык тебе собирались подрезать. Вместе с головой. Так, да?

– Не знаю ничего.

– Откуда у тебя пистолет Ясеня?

– Я уже сказал.

– Я тебе не верю.

– Сколько мне грозит за ствол?

– От двух до четырех лет. Это без учета убийства, которое висит на этом пистолете.

– Алиби у меня.

– Проверим.

– На этот счет я спокоен. – Стас усмехнулся.

– А на какой счет неспокоен?.. В кого ты из этого пистолета стрелял?

– Ни в кого.

– Им недавно пользовались.

– Ну, пульнул пару раз в белый свет как в копеечку. Скучно вдруг стало, – сказал Стас.

– Четыре года – не сахар. Особенно если на тебе кровь законного вора. – Губков очень нехорошо посмотрел на него.

– Это вы о чем? – не в силах сдержать нахлынувшие чувства, спросил Стас.

– А кто грузинского вора на стрелке убил?

– Это слухи, всего лишь болтовня и ничего больше.

– А Таммуза кто убил? – Майор пронзительно посмотрел на него.

Стас вспомнил Кастета. Тот тоже пытался развести его на туманных догадках и фактически смог загнать в тупик.

А Губков мог знать не только о том, кто такой Кастет, но и о его разговоре со Стасом. РУБОП ведь для того и существует, чтобы бороться с бандитами. Для такого дела нужна информация, которая собирается через агентов и прочих стукачей.

– Я не знаю, кто такой Таммуз. Я никого не убивал. – Стас опустил голову и плотно сжал челюсти.

– А Кастета кто убил?

Но Стас не произнес ни слова. Он отказывался отвечать на вопросы, о которых как бы не имел представления. В конце концов, парень имел полное право не свидетельствовать против себя.

Губков наседал, но Стас упорно хранил молчание. Дело зашло слишком далеко, но не в тупик. Доказательств у ментов не было, а свои догадки они могли пришить к одному месту.

Глава 22

За решеткой гремел гром, хлестал ливень, а в камере стоял пар. Духота, вонь, теснота, в душах арестантов волком завывала безнадега.

Коек в камере десятка два, а народу намного больше. Надо ли говорить, что все места заняты. Душный, липкий от вони воздух наэлектризован злостью, которую рождает в людях чудовищная теснота, помноженная на духоту и табачно-сортирную вонь.

Уж лучше бы Стас оставался в сборной камере. Там голые нары без матрасов и постели, зато людей гораздо меньше. Да и духота не такая жестокая.

А еще лучше, если бы он уехал с Женей на юг, не дожидаясь, когда по его душу заявится проклятый участковый. В Сочи сейчас тоже жарко и душно, но там есть освежающее море и свобода. Купался бы сейчас, загорал. Неплохо было бы место под гостиницу присмотреть. Деньги у него были, вложил бы их в строительство мини-отеля.

Но он не уехал, потому теперь у него казенная гостиница с жуткими, совершенно невыносимыми условиями. Свободных место здесь нет, как, увы, и возможности повернуться и уйти отсюда. А хотелось бы…

В камере было шумно. Арестанты о чем-то переговаривались между собой, и эти голоса сливались в зудящий гул. Кто-то лежал, кто-то сидел, за столом шумная компания забивала козла. До Стаса никому не было дела. А ему требовалось приткнуться, куда-нибудь положить свернутый матрас, бросить сумку с вещами.

На ближайшей к входу шконке с понурым видом сидели двое. Один совсем еще молодой, другой уже в годах. Внешне они ничем не были похожи друг на друга, но их объединял страх перед своей судьбой. В их лицах было столько страдания, что смотреть на них было неприятно.

– Слышь, мужики, я брошу вещи на вашу койку? – спросил Стас, обращаясь к ним.

Молодой кивнул, а старый отодвинулся в сторонку, освобождая немного места.

Стас уже собирался бросить на койку свой матрас, когда кто-то схватил его за руку.

– Ты что делаешь, чудила? – На него смотрел чернявый паренек с азиатским раскосом глаз. – Это же опущенные!

– Я не понял, Бабай! Ты здесь что, центровой?

Из массы потных, распаренных лиц выплыла изрытая оспой физиономия. Злые глаза, полные дурного куража, хищный, глумливый оскал, тусклый блеск золотой фиксы. Тощие плечи, впалая грудь, под ключицами татуировки: рука с кинжалом и голая баба, обвитая розой.

– Ты чего здесь раскомандовался?

– Так зашкварится же пацан. – Чернявый паренек посмотрел на этого фрукта виновато, но без особого страха.

– Какой он пацан, если понятий не знает? – Фиксатый тип презрительно глянул на Стаса и хмыкнул.

– Да ладно тебе, Крыло! Потерялся пацан, не въехал в ситуацию. – Чернявый посмотрел на Стаса и постучал себя по голове. – Врубаться в ситуацию надо, а то к тебе самому въедут без вазелина! Это ж петухи, а ты хабар свой хотел к ним поставить!

– Может, он сам из них? – Фиксатый тип гадливо ухмыльнулся.

– Нет, я из нормальных. И утухни, не мылься! – Стас угрожающе глянул на него.

– Смотри, залупается!.. Тебе что, прописочку забацать, фраерок?

Чернявый паренек развел руками, осуждающе глянул на Стаса. Мол, не надо было тебе варежку на блатного разевать.

– А ты что, паспортный стол?

Стас и сам понял, что дал маху, но отмалчиваться уже было поздно. Заклюют ведь, если он язык в задницу засунет.

– А ты сомневаешься? – Крыло развел руки, делая движение, каким закатывают рукава.

– А печать не сломается?

– Хочешь проверить?

– А давай печать на печать!

Чернявый Бабай вдруг решил оказать Стасу хоть какую-то помощь. Он забрал у него матрас и сумку, потом отошел в сторонку.

За фиксатым собралась толпа. Арестанты хотели зрелища, а оно как раз назревало.

– Чего?

– Ну, чья печать чью перебьет! – Стас тоже закатал несуществующие длинные рукава на футболке. – Сначала ты бьешь меня, потом я!

У него на левой руке еще белела повязка, но рана уже затянулась, потому он и попал сюда, а не в камеру на больничке. Да и бить Стас будет с правой.

– А ты кто такой, чтобы печать ставить? – озадачился Крыло.

Похоже, перспектива подставиться под чужой кулак совсем его не вдохновляла.

– А не надо отмазки выставлять! – Стас куражливо ухмыльнулся.

– Слышь, братва! Тут какие-то фраера возбухают!

– Где возбухают, Крыло? Чувак сам подставляется! Срежь его, чтобы не встал!

– Не вопрос! – Фиксатый тип сунул руку под штанину и вытащил из-под нее заточку.

Дело запахло керосином, но Стас и не рассчитывал на благородство здешних сидельцев. Он готов был ко всему, хотя и казнил себя за неосторожное слово.

– Это не печать! – Сдерживая страх, он мотнул головой. – А полное западло!

– Я не понял, ты что, предъявляешь мне?

Крыло водил заточкой перед своим лицом и в любое мгновение был готов пустить ее в ход. Движения у него были резкими, уверенными. Он запросто мог убить Стаса.

– Нет. Раз такое дело, давай западло на западло. Сначала ты бьешь меня заточкой, потом я тебя!

– Да я тебя наглухо уделаю!

– Ну, если повезет, то да.

– Лады, давай!

Крыло выкинул руку вперед, собираясь пырнуть Стаса в глаз, но тот уклонился, перехватил руку противника и ударил его локтем в челюсть. Фиксатый тип подался назад, заточка выпала у него из руки, но Стас не позволил ему затеряться в толпе. Пользуясь замешательством врага, он обрушил на него свой коронный удар. Крыло без чувств рухнул на грязный пол.