Над бездной - Барбара Делински

«Ничего подобного», – подумала Энджи. Она совершенно отказывалась понимать, что происходит. До сих пор Бен не подвергал критике ее действия. Он всегда был доволен, что бы она ни делала.

– Неужели это Мара?

– Что Мара?

– Причина всего этого. – Энджи сделала рукой круговой жест.

– Нет, черт возьми! Отчего ты все время повторяешь эти слова?

– Поскольку не понимаю, что еще могло вызвать такой взрыв, – заключила она. – Смерть друга настолько опечалила всех вас, что вы уже начали придираться к тому, что раньше казалось совершенно естественным.

Бен хмуро молчал, ковыряя вилкой в остатках еды. В его молчании Энджи, как ни странно, чувствовала облегчение. Значит, она все-таки права. Именно смерть Мары способствовала проявлению маленького домашнего бунта. Как только боль от утраты затихнет, все снова пойдет прекрасно.

Но вот Бен поднял глаза. Его взгляд был проникновенным, а голос звучал несколько напряженно.

– Вполне возможно, смерть Мары оказалась катализатором, она сделала всех вас более разумными, и потому некоторые вещи, которых мы не замечали раньше, стали так очевидны. Но я по-прежнему стою на том, о чем говорил раньше. Мальчик занят формированием своей личности. Скоро это скажется на его образе мышления. По-прежнему я готов утверждать, что ты слишком опекаешь Дуга. Ему уже четырнадцать, а в этом возрасте необходимо встречаться с друзьями в местном видеоцентре по вечерам в пятницу. Подросткам, знаешь ли, свойственно проводить время таким образом.

– Некоторым – да, а некоторым – нет.

– Кажется, что Дуги это нравится, а учитывая то, что он во время похорон находился с нами, а потом еще принял участие в поминках, то легко понять, что ему необходимо было расслабиться.

– Я предложила ему поиграть в баскетбол.

– Да, со мной. Но ведь я его отец, а это не одно и то же. Ему необходимо больше времени проводить со своими сверстниками, чем ты позволяешь.

Энджи прикоснулась к запястью Бена, что выражало новый приступ удивления с ее стороны.

– Я не понимаю, Бен. Откуда этот неожиданный критицизм? Ты ведь всегда соглашался со мной.

– Нет, – сказал он медленно. За этими словами последовала многозначительная пауза. – Я просто никогда не возражал тебе, но это совсем не значит, что я всегда соглашался с тобой.

Она почувствовала прилив гнева.

– Отчего же ты не хотел поговорить со мной?

Казалось, он и сам не понимал причины своего молчания. Он поднялся из-за стола, подошел к раковине и, посмотрев в окно, снова вернулся назад.

– Потому что у тебя всегда все находилось под контролем, черт возьми. Еще с того времени, когда Дуги был совсем маленьким, ты знала ответы на все вопросы. – Он протестующе поднял руку, не давая себя перебить. – Да что я говорю. Ты знала, что и как делать со дня нашего знакомства. С самого начала ты знала, что хочешь стать женой, матерью и врачом. Ты выбрала меня, как только перешла на последний курс, с тем чтобы мы поженились сразу же, как ты получишь диплом.

– Ой-ой-ой, – запротестовала Энджи. – Звучит так, словно с моей стороны это было тщательно продуманное хладнокровное действие. Но, между прочим, ты звал меня на свидания, а не я, и продолжал это делать. Вполне естественно, что я в тебя влюбилась и продолжала любить все сильней, когда ты сделал мне предложение.

– То есть все сработало великолепно, не так ли? Ты закончила колледж, сразу же выскочила замуж, и даже наш медовый месяц завершился как раз тогда, когда наступило время твоего поступления в ординатуру. Ребенок у нас родился тоже только после того, как ты закончила ординатуру и прошла практику. Он также вовремя вышел из младенческого возраста и даже успел поступить в школу, когда ты перебралась сюда и вы вместе с Пейдж организовали здесь практику. Именно ты, Энджи, отрежиссировала все до мелочей, и, на удивление, все сработало как часы. Ты чрезвычайно способная женщина. Если ты задумываешь что-то, твои задумки претворяются в жизнь как по-писанному. И ты никому не позволяешь себе помогать. Я был бы куда более деятельным отцом, когда Дуги был маленьким, если бы чувствовал, что моя помощь нужна. Но я даже не успевал выступить с предложением, как оказывалось, что все задуманное, словно по мановению волшебной палочки, уже осуществилось.

– Я стараюсь облегчить тебе жизнь, – запротестовала Энджи. – У тебя имелось собственное дело и сроки, которые необходимо было соблюдать. Тогда мы жили на деньги, которые зарабатывал ты, и я считала своим долгом заботиться о Дуги и воспитывать его.

– Даже после того, как ты вернулась к работе? Хорошо, к тому времени он уже учился в школе. Тем не менее и я мог бы быть хоть чем-нибудь ему полезным. Я же весь день сижу дома. Я умею водить машину и, между прочим, люблю своего сына. Но ты организовала все так, что сама отвозила его в школу по пути на работу и привозила домой, возвращаясь с работы. И все каникулы и выходные ты проводила с ним тоже.

– Но ведь в выходные дни и во время каникул мы занимались с ним по-настоящему полезными и увлекательными делами, – напомнила Энджи. – Мы ходили в походы, совершали путешествия на самолете, ездили в Бостон, чтобы осмотреть музей и исторические памятники.

– Да не в этом дело, – продолжал настаивать Бен. – Дело в том, что ты одна планировала и, так сказать, организовывала детство нашего сына. Моя помощь тебе и здесь не потребовалась. Через некоторое время я уже перестал предлагать свои услуги. Намек на то, что мое участие в воспитании сына – это излишняя роскошь, дошел до меня вполне отчетливо. Я просто был пассивным наблюдателем всего происходящего в течение долгих лет, и не более того.

Энджи проглотила клубок, застрявший в горле. Бен продолжал свою линию. Он просто давил изо всех сил. Она была абсолютно обескуражена.

– Разве я делала что-нибудь не так?

– Нет. Ты поступала правильно. Ты всегда поступала правильно. Жена, мать и врач – ты делала все, что было необходимо, даже если на это уходило все твое время с утра до вечера. Но времена меняются, и Дуги уже не ребенок. Теперь ты не в состоянии программировать его жизнь, как бывало когда-то. Он подрастает. Ему нужно свободное пространство для жизни.

– Я всегда предоставляла ему это пространство.

– Крайне ограниченное. Ты говорила ему, что он должен делать, когда и почему. Отчего бы не позволить ему принимать решения самостоятельно?

– Я только пытаюсь помочь. Жизнь – трудная штука.

– Ты не даешь ему стать настоящим мужчиной, Энджи.

– Но ведь это невозможно. Какой он еще мужчина?

– И он никогда им не станет, если ты будешь продолжать свою прежнюю политику. Ты лишаешь его возможности делать то, чем он может гордиться. Правильно, сейчас он весьма самоуверенный юнец, но со временем, когда он поймет, что не в состоянии принимать собственные решения, так как за него всегда решала ты, мальчик может оказаться в беде. Ты отнимаешь у него чувство собственной значимости, невольно внушаешь ощущение беспомощности, а это настоящая беда. Я знаю. Так ты поступала со мной многие годы.