Том 2. Стихотворения 1909-1917 - Валерий Брюсов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Июль 1912
Бородино
«Это чувство — странно-невозможного…»
Это чувство — странно-невозможного,Вдруг обретшего и кровь и плоть,В миг воспоминания тревожногоЯ стараюсь тщетно побороть!
Помнятся, и видятся, и движутсяВымыслы безудержной мечты.Словно перлы сказочные нижутсяВ ожерелье жуткой красоты!
И глазам так больно от слепительнойВспышки перепутанных огней…Но — все было в жизни ли действительной,Иль в игре сновидящих теней?
Здесь я — тайн достигший иль обманутыйСладостным предчувствием чудес?И боюсь, чтоб перлов блеск с протянутойНити, лишь проснусь я, не исчез!
Ах, как знак призвания не ложногоС неба кинь мне светлую милоть,Ты, виденьям странно-невозможногоДаровавшая и кровь и плоть!
<1916>
«Мне вспомнить страшно, вспомнить стыдно…»
Мне вспомнить страшно, вспомнить стыдноМои безумные слова, —Когда, качаясь серповидно,Тень на стене была жива;
Когда клонилось к телу тело,Уста искали влажных уст,И грезе не было предела,А внешний мир был странно-пуст.
Я верил, или я не верил?Любил вполне, иль не любил?Но я земное небом мерилИ небо для земли забыл!
Качались тени. Губы млели.Светилась тела белизна.И там, вкруг сумрачной постели,Была блаженная страна, —
Страна, куда должны причалитьВсе золотые корабли,Где змей желаний сладко жалитИ душен аромат земли!
И не было ни стен, ни комнат, —Хмель солнца, пьяная трава…О, неужели мысли вспомнятМои безумные слова!
1912
«Месяц в дымке отуманенной…»
Месяц в дымке отуманеннойВ тусклом небе, словно раненый,Обессиленный лежит.Все огни давно погашены;Издалека голос башенныйЧто-то грустное гудит.
Возвращаюсь вновь под утро я.Вновь Минерва, дева мудрая,Держит, как маяк, копье.Там, где Лар стоит отеческий,Мне гласит гекзаметр греческий:«В мире каждому свое!»
Надо улицей пустынноюПроходить мне ночью длинною,После вздохов роковых,Чтоб укусы и объятия,Чтоб восторги и проклятияПревратить в бессмертный стих.
1913
«Я помню легкие пиластры…»
Und mein Stamm sind jene Asra,
Welche sterben, wenn sie lieben.
H. Heine[15]Я помню легкие пиластрыЗакатных облаков в огне,Когда, со мной целуя астры,Ты тихо прошептала мне:«И я, и я — из рода азров!»
Я помню бред безумной ночи,Бред клятв, и ласк, и слез, и мук,Когда, вперив в молчанье очи,Ты повторила, с хрустом рук:«И я, и я — из рода азров!»
И помню я твой взгляд застывший· · · · · ·И в этот миг, как меч губивший,Твои слова я вспомнил вновь:Да, ты была из рода азров!
И никогда к тебе, волнуемЖеланьем, не прильну без слов!Ты не коснешься поцелуемМоих седеющих висков!Да, ты была из рода азров!
И не смотреть нам на пиластрыВечерних облаков в огне,И ты, со мной целуя астры,Не повторишь мне, как во сне;«И я, и я — из рода азров!»
1913
«Я не был на твоей могиле…»
Я не был на твоей могиле;Я не принес декабрьских розНа свежий холм под тканью белой;Глаза других не осудилиМоих, от них сокрытых, слез.
Ну что же! В неге онемелой,Еще не призванная вновь,Моих ночей ты знаешь муки,Ты знаешь, что храню я целойВсю нашу светлую любовь!
Что ужас длительной разлукиПарит бессменно над душой,Что часто ночью, в мгле холодной,Безумно простирая руки,Безумно верю: ты со мной!
Что ж делать? Или жить бесплодноЗдесь, в этом мире, без тебя?Иль должно жить, как мы любили,Жить исступленно и свободно,Стремясь, страдая и любя?
Я не был на твоей могиле.Не осуждай и не ревнуй!Мой лучший дар тебе — не розы:Все, чем мы вместе в жизни жили,Все, все мои живые грезы,Все, вновь назначенные, слезыИ каждый новый поцелуй!
8 января 1914
«Это — не надежда и не вера…»
Это — не надежда и не вера,Не мечтой одетая любовь:Это — знанье, что за жизнью серой,В жизни новой, встретимся мы вновь.
Нет, не жду я райского селенья,Вод живых и золотых цветов,Вечных хоров ангельского пеньяИ блаженством зыблемых часов.
Не страшусь и пламенного ада,С дьяволами в красных колпаках,Смол огнекипящих и обрядаСтрашного суда на облаках.
Знаю: там, за этой жизнью трудной,Снова жизнь и снова тяжкий труд;Нас в простор лазурно-изумрудныйКрылья белые не вознесут.
Но и там, под маской сокровенной,С новым даром измененных чувств,Нам останется восторг священныйПодвигов, познаний и искусств.
Там, найдя, кого мы потеряли,Будем мы, без пламени в крови,Снова жить всей сладостью печалиИ, прошедшей через смерть, любви!
1914
Там, у входа
И покинем
Там, у входа,
Покрывала ваши мрачные!
А. ФетБезвестная вестница
Что это? Пение, славленьеСчастья всем хором земли,Облачка в небе курчавленье,Пташек веселье в дали!
Что это? Таянье, млениеЗвуков, цветов и лучей!Вечное право весеннееСлавит журчаньем ручей.
Как же? Не я ли, раздавленныйГлыбой упавшей скалы,Странник, друзьями оставленный,Вестника сумрачной мглы
Ждал; но не образ МеркурияГрозно сошел с высоты:Вижу в прозревшей лазури яМилые чьи-то черты.
Кто ты, безвестная вестницаТайно наставшей весны?Фея, богиня, кудесница?Иль только смутные сны
Нежат пред мигом томительным,Нас подводящим к концу?Ты, с удивленьем медлительным,Клонишься тихо к лицу…
Пение, мление, алыеСветы наполнили храм…Миг! и уста не усталыеЖадно прижал я к устам!
1914
На санках
Санки, в радостном разбеге,Покатились с высоты.Белая, на белом снегеПредо мной смеешься ты.
Чуть дрожат, качаясь, сосны,С моря веет ветерок…Верю: снова будут весны,День счастливый недалек.
Нет ни ужаса, ни горя:Улыбнулся детский лик,И морозный ветер с моряВ душу ласково проник.
Надо легким быть, как санки,Надо жить лишь для игры,И лететь во глубь, к полянке,Склоном сглаженной горы!
Снова в радостном разбегеСанки мчатся с высоты,И, упав, на белом снеге,Белая, смеешься ты!
11 января 1914
В лодке рыбацкой
В лодке рыбацкой, недвижной в снегу,Как хорошо верить в счастье мгновенья!Волны шумят на морском берегу,Льдины бросают на снег, как каменья.
Дым расстилает вдали пароход;Сзади высокие сосны застыли.Здесь, перед дикой мятежностью вод,Как не забыть, что мы есть, чем мы были!
Прошлого нет. Это — будущих днейВолны играют у грани прибрежной…Милая, верь тайной вере моей:То, что нам снится, — всегда неизбежно.
В эти мгновенья, — меж льдистых снегов,В эти мгновенья на отмели белой,Как не расслышать властительный зон,Как не понять, что нам море пропело!
В лодке рыбацкой, застывшей в снегу,Словно на белом, тяжелом причале,Случай, как вал на морском берегу,Будто зовет нас в безвестные дали!
15 января 1914