Том 2. Стихотворения 1909-1917 - Валерий Брюсов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Октябрь 1913
Опалиха
Красный
Под улыбкой солнца
И для них весною красной,
Под улыбкой солнца ясной,
Распускалися цветы.
К. ФофановВ том же парке
И в том же парке, давнем, старом,Где, отрок, ранний свой восходЯ праздновал, вверяясь чарамБестрепетных озерных вод,
Где я слагал впервые песни,С мечтой неверной о любви,Где жизнь все слаще, все чудеснейШептала в ветре мне: «Живи!»
Я прохожу чрез годы, — годы,Исполненные бурь и смут,А вкруг — все тот же блеск природы,Все тот же мерный бег минут!
Как будто не было безумий,Позорных и блаженных лет:Я узнаю в июльском шумеБылой, божественный привет.
И мил мне чей-то взор манящий,И алость чьих-то близких губ,И дождь, чуть слышно моросящий,И зелень острохвойных куп.
Вы живы, царственные ели!Как вы, жива душа моя!Напрасно бури тяготелиГодин шумящих бытия!
Я — тот же отрок, дерзко-юный,Вся жизнь, как прежде, впереди,И кедра сумрачные струныМне под дождем поют: «Иди!»
Иду я, полон прежней веры,К безвестным далям, к новым снам,И этот день, туманно-серый,Векам покорно передам.
Он был, он есть, — без переменыОн будет жить в стихе моем.Как имя нежное Елены,Сплетенное с мелькнувшим днем.
6–7 июля 1912
Петровское-Разумовское
Сказка
Я учусь быть добрым, я хочу быть ласковым.Вы, стихов поющих верные хранители:Это будет песня, это будет сказка вам!Нежные признанья выслушать хотите ли?
В тайный бор дороги конному и пешемуДикими кустами строго загорожены.Там русалки вторят звонким смехом лешему;Карликов заморских — норы вдоль изложины;
Там, на курьих ножках, есть изба Ягиная;Плачет, заблудившись, Гретхен с юным Гензелем;В чаще, где не молкнет песня соловьиная,Там высокий терем, с древнефряжским вензелем.
В горнице тесовой, у окна открытого,Ждет меня царевна, Нелли светло-русая.К ней, от жизни мерной, мира домовитого,На коне волшебном вдруг переношуся я.
Маленькие руки я ласкаю длительно,Аленькие губки я целую, радостный;Смех ее ответный нежит так целительно,Взор ее мне светит: тихий, милый, благостный.
За окном Жар-Птица пролетит, вся в пламени,Рюбецаль киркою простучит с участием…Нам не нужно лучших, непреложных знамений:В тереме мы дышим волшебством и счастьем!
О чудесном лесе буду песни складывать,Расскажу про терем сказку — правду мудрую.Вам, друзья напевов, — слушать и разгадывать:Где я взял царевну, Нелли светлокудрую!
1912
Москва
В лодке
Завечерело озеро, легла благая тишь.Закрыла чашу лилия, поник, уснул камыш.
Примолкли утки дикие; над стынущей водойЛишь чайка, с криком носится, сверкая белизной.
И лодка чуть колышется, одна средь темных вод,И белый столб от месяца по зыби к нам идет.
Ты замолчала, милая, и я давно молчу:Мы преданы вечерней мгле и лунному лучу.
Туманней дали берега, туманней дальний лес;Под небом, чуть звездящимся, мир отошел, исчез…
Я знаю, знаю, милая, — в священной тишинеТы снова, снова думаешь печально — обо мне!
Я знаю, что за горестной ты предана мечте…И чайка, с криком жалобным, пропала в темноте.
Растет, растет безмолвие, ночь властвует кругом…Ты тайно плачешь, милая, клонясь к воде лицом.
24 июля 1912
Сенежское озеро
Дождь и солнце
Муаровые отблески сверкают под лучом.Мы вновь на тихом озере, как прежде, мы вдвоем.
Дождь легкий, дождь ласкающий кропит, кропитлиству…Мне кажется, что снова я в далеком сне живу.
И солнце улыбается, как было год назад,И пестрые жемчужины отряхивает сад.
Всё то же, что томило нас: и парк, и дождь, и пруд,И сосны острохвойные наш отдых стерегут!
Любви порыв ликующий, как странно ты живуч!Сквозь дождь, сквозь небо серое сверкает вещий луч!
За сеткой — даль туманная, пузырится вода…О Солнце! победителем останься, как тогда!
1913
После скитаний
После скитаний,далеких и труддых,вдали заблистали,В нежном тумане,лугов изумрудныхзнакомые дали!В море шумящем,под ропоты бури,манило вернуться —К зарослям-чащам,к неяркой лазури, —над речкой проснуться,Слыша мычаньебыков и призывыродимой свирели…Кончив блужданье,усталый, счастливый,вот я — у цели!
1915
В буйной слепоте
Как, в буйной слепоте страстей,
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Ф. Тютчев«Итак, это — сон, моя маленькая…»
Итак, это — сон, моя маленькая,Итак, это — сон, моя милая,Двоим нам приснившийся сон!Полоска засветится аленькая,И греза вспорхнет среброкрылая,Чтоб кануть в дневной небосклон.
Но сладостны лики ласкательные,В предутреннем свете дрожащие,С улыбкой склоненные к нам,И звезды, колдуньи мечтательные,В окно потаенно глядящие,Приветствия шепчут мечтам.
Так где ж твои губы медлительные?Дай сжать твои плечики детские!Будь близко, ресницы смежив!Пусть вспыхнут лучи ослепительные,Пусть дымно растаю в их блеске я,Но память о сне сохранив!
1912
Москва
«Сумрак тихий, сумрак тайный…»
Сумрак тихий, сумрак тайный,Друг, давно знакомый мне,Безначальный и бескрайный,Призрак, зыблющий туманы,Вышел в лес и на поляны,Что-то шепчет тишине.
Не слова ль молитвы старой,Древней, как сама земля?И опять, под вечной чарой,Стали призрачной химеройСкудный лог, орешник серый,Зашоссейные поля.
Давний, вечный сон столетий,В свете звезд, опять возник:И вся жизнь — лишь ветви эти,Мир — клочок росистый луга,Где уста нашли друг друга,Вечность — этот темный миг!
Июль 1912
Подольск
«Безумие белого утра смотрело в окно…»
Безумие белого утра смотрело в окно,И было все странно-возможно и все — все равно.
И было так странно касаться, как к тайным мечтам,К прозрачному детскому телу счастливым губам.
Но облачный день засветился над далыо лесной,Все стало и ясно, и строго в оправе дневной.
Ночные безумные бездны, где все — все равно,Сменило ты, солнце, сменило ты, Бородино!
Вот снова стоит император, и грозный призывМне слышен на поле кровавом, меж зреющих нив:
«Что страсти пред гимном победы, пред зовом Судьбы!Мы все „увлекаемся Роком“, все — Рока рабы!»
Свет солнца, даль нив, тень былого! Как странно давноБезумие белого утра смотрело в окно!
Июль 1912
