Дети улиц - Берли Доэрти

– Звук, как у лошадей! – захихикала Бесс. – Так что здесь все же есть лошади!

Мимо быстро шли люди, учеников подхватил поток ворчащих и тяжело дышащих работников фабрики. Лиззи огляделась по сторонам в поисках Эмили, но сестра затерялась в толпе. Впереди неясно вырисовывались очертания большого здания фабрики, в каждом окне горел свет от свечей. Огромное деревянное колесо, прислоненное к одной из стен, зачерпывало воду в ведра. Изнутри здания слышался страшный грохот; когда двери распахнулись и рабочие и ученики устремились внутрь, шум стал просто оглушительным. Первый этаж представлял собой водоворот громадных движущихся механизмов, огромных тюков хлопка и мужчин, которые снимали рубашки, поскольку работали они в удушающей жаре. Лиззи и Бесс вместе с другими учениками торопливо прошли мимо них и стали подниматься по винтовой лестнице, которая загрохотала под их башмаками, и снова через гулкий коридор, а затем на этаж ткацкого цеха. Лиззи все еще держала Бесс за руку. Где сейчас Эмили, она себе даже не представляла.

В помещении стояли длинные ряды станков, которые стучали, грохотали, гремели; казалось, все это живое, у всего есть руки, пальцы, локти, беспрестанно снующие взад-вперед. Рабочие устремились к станкам, заменяя людей, которые работали в ночную смену, и делали это так проворно, что работа не останавливалась ни на секунду. Рабочие постоянно следили за хлопковыми нитями, которые крутились и вытягивались на пляшущих веретенах. А посреди всех этих страшных звуков и движений повсюду летал пух от хлопка, похожий на снежинки, нежный и красивый. В воздухе витал прогорклый маслянистых запах, который Лиззи почувствовала на языке. Она закрыла руками рот и нос. Бесс заткнула уши пальцами и улыбнулась ей, крича что-то, но ее совсем не было слышно.

К ним подошел мужчина в высокой черной шляпе и схватил девочек за плечи. Резко кивнул головой в ту сторону, где рабочие снимали у двери свои башмаки, и Лиззи с Бесс поступили так же. Тогда же Лиззи мельком увидела Эмили, ее с другими девочками повели в конец комнаты. Все они испуганно переглядывались. Мужчина склонился над Лиззи и схватил ее за лицо. На одной руке у него не хватало двух пальцев.

– Не лодырничать. Шевелитесь, – казалось, говорили его губы, хотя голоса совершенно не было слышно.

Рот его был похож на огромную пещеру, открывавшуюся и закрывавшуюся, словно моргающий глаз. Девочка увидела его желтый язык, а от зубов остались только черные скрюченные пеньки. «Наверное, это и есть Крикк, – подумала Лиззи. – Тот самый, с ужасным характером». Тут она увидела, что вокруг его руки обмотана плетка. Он погнал Лиззи и Бесс между рядами станков. Казалось, прядильные машины просто нескончаемы; за ними работали мужчины, женщины и дети, все они словно находились в трансе, глубоко сосредоточенные на работе.

Крикк остановился рядом с одним из станков, на котором работала женщина, напомнившая Лиззи Рози, – высокая и неопрятная, с волосами песочного цвета, выглядывавшими из-под ее чепца над широким и улыбчивым лицом. Надсмотрщик указал на маленького мальчика, который ползал на четвереньках под прядильной машиной. Лиззи в ужасе наблюдала за тем, как грохочущая каретка ходит над головой мальчика. Когда она была прямо над ним, он ложился плашмя на пол, а когда возвращалась назад, выползал из-под нее, сжимая в кулаке хлопковый пух, который складывал в мешок. Затем все повторялось снова: он нырял под каретку прядильной машины в то самое время, когда она не могла ударить его по голове, и снова двигался вперед. Мальчик полз к задней стороне машины, и казалось, что он находится внутри всех этих нитей и перекладин, а все это дрожало и громыхало. Выбравшись обратно, он прополз немного дальше вдоль прядильной машины и снова нырнул под нее. Крикк показал на Лиззи, показал на мальчика и рассмеялся.

– Я? Нет, я не смогу делать это! Пожалуйста, не заставляйте меня! – взмолилась, вырываясь, Лиззи, но Крикк сжал руками ее плечи и заставил опускаться ниже и ниже, пока она не оказалась на четвереньках на полу. Затем он опустил ее голову и пнул под машину тяжелым ботинком.

Станок грохотал и шипел у нее над головой, словно несущееся на нее чудовище. Испугавшись, она попыталась выбраться назад, но Крикк поставил на нее ногу и не отпускал. Вдруг, резко рванув девочку, он поднял ее, держа за шиворот платья.

– Будешь двигаться медленно, останешься без головы, – торжественно объявил он. А затем потащил Бесс прочь, чтобы она собирала пух под другим рядом прядильных машин.

Работавшая за прядильной машиной женщина ткнула ее кулаком в спину.

– Опускайся сейчас же! – рявкнула она, и Лиззи опустилась на четвереньки, дрожа от страха. Почувствовала легкое прикосновение к спине и быстро бросилась под станок, крепко зажмурив глаза и прижав голову как можно ниже, затем почувствовала, что ее ноги коснулась нога, и поползла обратно. Женщина кивнула ей, веля повторить действие, а затем еще раз.

– А теперь иди дальше, гораздо дальше, – объявила женщина. – Слушай машину. Ты поймешь, когда нужно будет возвращаться.

Лиззи снова пригнулась. Быстро нырнула под прядильную машину, насколько осмелилась, затем распласталась на полу, чтобы дотянуться до самого края. Она слышала и чувствовала сильную вибрацию станка, когда каретка покатилась назад. Дрожа и теряя сознание от страха, она поползла обратно в проход. Женщина улыбнулась ей и показала на кулак Лиззи. Он был пуст. Она совершенно забыла о том, что нужно собирать пух. «Что ж, зато у меня голова все еще на месте, и волосы тоже, – подумала она. – У меня получилось!»

Она рискнула оглядеться по сторонам в поисках Бесс, но вокруг было слишком много станков, слишком много суматохи и движения. Она увидела черную шляпу Крикка, а затем и самого мужчину, прохаживавшегося между рядами. Он не отводил взгляда от работавших за станками людей; время от времени он шлепал одного из них по щеке. Лиззи увидела, как он вытащил одного из мальчиков-собиральщиков из-под станка в дальнем конце прохода и принялся трясти его, словно тот был сделан из тряпок, а затем уронил на пол. Рот его открывался и закрывался, словно у лающей собаки. На лице его, в его глазах читалась жестокость, она же сквозила в изгибе губ, в том, как он ходил, в нем всем. Он повернулся и пошел по проходу Лиззи, и девочка быстро нырнула под машину. Ей хотелось остаться там, спрятаться от него, но она понимала, насколько это опасно. Выбравшись обратно, она увидела черные шипованные ботинки, ожидавшие ее. Она встала и раскрыла кулак, показывая ему собранный пух. Он кивнул ей, веля бросить его в мешок, и пошел дальше, размахивая плеткой.

К тому времени как пришла прислуга и принесла котел с кашей для завтрака, Лиззи казалось, что она собирает пух уже не один день. Спина болела от наклонов и ползания, но она знала, что останавливаться нельзя. Девочка слишком боялась Крикка, чтобы осмелиться так поступить, поэтому она двигалась взад-вперед под огромной машиной. Ноги устали так же, как и спина. Голова гудела, от запаха смазки и от стоявшей в помещении жары ее мутило. Рабочие не отходили от станков, не остановились, чтобы поесть. Они ели кашу с руки, продолжая работать, и вытирали грязные руки об одежду, когда заканчивали, – как и показывала им утром домработница.

Фло, прядильщица, работавшая за станком Лиззи, весело улыбнулась ей.

– Ты в порядке? – крикнула она.

– Я не вижу сестру, – ответила Лиззи.

Фло пожала плечами и махнула рукой. Здесь были дюжины рабочих, дюжины рядов, дюжины гудящих машин. Эмили могла быть где угодно.

12

Какой будет эта жизнь?

Сегодня утром, когда Эмили поднялась вверх по лестнице, стоявшая рядом с ней полная женщина сложила руки рупором и крикнула:

– Ты новая ученица?

Эмили кивнула.

– Тогда не отходи от меня, мне нужен присучальщик на станок. Был у меня паренек, но на прошлой неделе лишился руки. Это было ужасно. Ни на секунду нельзя отводить взгляд от машины, постоянно смотри на нее, иначе будет плохо. Меня зовут Молл. Я все улажу. – Она кивнула надсмотрщику и указала на Эмили. – Она со мной, – изрекла она, и мужчина махнул ей рукой, веля идти на свое место.

Эмили заметила, что все читают по губам то, что говорят другие, и сами делают странные гримасы и широко открывают рот, чтобы можно было разговаривать, даже если их никто не слышит. Некоторые женщины, судя по всему, шутили, корча смешные рожи и делая забавные движения руками, нарочито открывая глаза и гримасничая, а затем скрючиваясь от беззвучного смеха. Если надсмотрщик замечал это, он несильно хлопал их по плечу, веля возвращаться к работе, а они кривлялись ему вслед, когда он проходил дальше.

Эмили казалось, что она может наблюдать за ними целый день, восхищаясь и пытаясь понять, что они говорят друг другу, но Молл дернула ее за руку и повела к одной из прядильных машин.

– Моя малышка, – сказала она одними губами и махнула рукой, и Эмили улыбнулась ей, еще слишком робея, чтобы так же беззвучно произнести что-то в ответ.