Я тебя породил… - Анастасия Валеева

– Позвольте, – неожиданно вкрадчиво произнес Никитин, – еще раз рассмотреть вот эту штуковину, – Стас положил ключи на кресло, немного в стороне от себя, и потянулся к египетской кошке.

Яна принялась рассказывать гостю об истории появления статуэтки в ее доме. Стас завистливо смотрел на фигурку и внимательно слушал гадалку.

– Ладно, пойду я, – сказал он. – Может, попытаюсь еще своих ребят к делу подключить. Хотя шеф, наверное, все эти варианты испробовал…

Никитин пожал плечами и направился к выходу. Милославская пошла его провожать. Джемма, видя, что между ее хозяйкой и гостем все в норме, решила не путаться под ногами и лишь лениво глянула на них.

– Вы на такси? – не сдержав любопытства, спросила гадалка, остановившись у калитки.

– Да. Я с горя вместе с шефом опрокинул сто грамм. Не стал за руль садиться. От греха подальше…

– Береженого бог бережет, – заметила Милославская и на том распрощалась со своим незваным посетителем.

Задвинув засов, Яна остановилась в задумчивости. Если бы ее в тот момент спросили, о чем она размышляет, вряд ли бы она смогла ответить. Сумбурный рой мыслей копошился в голове: о Незнамове, о Галюсе, о Вадиме, о Стасе, о галстуке Стаса, на который он где-то посадил пятно, о Дмитрие Германовиче в роли борца… Процесс обдумывания этого не был анализом. Просто думалось и все.

Яна пришла в себя в тот самый момент, когда мозг стал твердить ей о том, что гладиолусы на небольшой клумбе, разбитой в ее дворе, просто стонут от засухи. На самом деле, в течение этих нескольких дней бешеной гонки за Галюсей Незнамовой любимая гадалкина грядка пришла в полное запустение. Цветы обронили многие соцветия, которые при хорошем уходе вполне могли бы продержаться еще пару дней, земля уродливо потрескалась, листья пожухли.

Вздохнув и мысленно отругав себя за нерадивость, Милославская взялась за лейку, вода в которой уже позеленела и за день нагрелась до температуры парного молока, и стала заботливо обхаживать растения, всегда вызывающие у нее особый трепет. Она восхищалась ими, умилялась их красоте, пыталась даже разгадать загадку сотворения мира и всегда после таких садоводческих работ чувствовала прилив душевных сил.

Джемма, очевидно, дивясь непонятной для нее хозяйской радости, решила заняться своим делом: водила носом вокруг клумбы, пытаясь отыскать, где она в последний раз совершила метку территории, и пометить ее еще раз.

– Вот так-так… – протянула, глядя на любимицу, Яна Борисовна, продолжая при этом думать о своем, – жених объявился! Чего не ждали, того не ждали… и представился-то как – жених! Не парень, не молодой человек, а именно жених! Видно там и вправду все так серьезно.

Вслед за этим гадалка снова наполнила лейку, опустив в нее конец прозрачного зеленого шланга, отряхнула руки, успокоившись тем, что завтра снова сможет побаловать свои цветочки отстоявшейся теплой водой и позвала Джемму в дом.

Переступив его порог, она задумалась о том, что, однако, одного кофе для этого часу дня маловато и вознамерилась совершить ревизию в холодильнике в поисках чего-нибудь съестного или пригодного для приготовления мало-мальски симпатичного ей блюда.

– Прежде порядок наведу, – пояснила она самой себе и отправилась в спальню, где наскоро заправила постель и определила брошенный на пол халат на место.

Затем она зашагала в кабинет, чтобы освободить столик от грязных чашек, которые следовало сразу же вымыть во избежание образования темно-коричневых неприглядных пятен.

Египетская кошка сиротливо стояла на этом столике, и гадалке захотелось поскорее вернуть ее на прежнее место – человек, живущий в одиночестве, очень прихотлив в этом отношении в отличие от того, в чьем доме не прекращается семейная суета.

Затем Милославская попыталась придвинуть кресло немного к стене – что-то блеснуло между подушкой кресла и его боковинкой. Яна наклонилась – ключи, которыми Никитин не более получаса назад похвалялся перед ней, завалились в щель. Гадалка машинально стала прокручивать в голове недавний разговор. Да, парень клал ключи на краешек кресла. Вероятно, в тот момент, когда он потянулся за статуэткой, они почти бесшумно соскользнули в сторону, и не поймав их в последующие мгновенья в поле зрения, обеспокоенный всем происходящим и потому очень рассеянный, Стас просто-напросто забыл о них.

– Стас! Ста-а… – крикнула Яна и, оборвав крик на полуслове, замолчала, поняв, что Никитин в этот момент уже далеко от ее дома.

Поднявшись с корточек, гадалка застыла с немного вытянутой вперед рукой, пальцы которой, помимо ее воли, широко растопырились. Она медленно поднесла вторую ладонь ко рту и, прикрыв его, тихо ахнула.

Пальцы стали медленно сжиматься, и уже серьез пару секунд гадалка прижала никитинские ключи к самой груди как нечто святое. Какие чувства владели ею в этот момент? Наверное, искушение. Такое сильное, какого Яна еще никогда не испытывала. Пробраться тайно в чужой дом… Увидеть, скорее, почувствовать то, что скрывал его хозяин… Побывать в комнате Галюси… Чушь! Глупость! Сумасбродство!

Сумасбродство? Но Милославской хотелось этого как ничего и никогда.

В душе ее вдруг заговорили две Яны Борисовны: одна хмурилась и утверждала, что все это нехорошо и что если очень хочется покопаться в вещах Галюси, следует попросить разрешения у Дмитрия Германовича; вторая саркастически усмехалась и намекала на то, что Незнамов какие-то вещи скрывает, раз о женихе не захотел рассказать, и что у него есть повод не пускать гадалку в дом для его подробного осмотра.

По своей природе Милославская ближе была к той первой Яне, благоразумной, рассудительной, глубоко порядочной, но теперь в ней словно проснулась та озорная девчонка, которую усыпили еще в раннем детстве непрекращающиеся нравоучения родителей.

Через минуту она уже успокаивала себя тем, что нужно совершить это зло во имя благополучного завершения дела, что интуиция зовет ее туда, что это меньшее из зол, способных стать увенчанием расследования.

Выстроив такого рода длинную-длинную логическую цепочку, гадалка в конце концов полностью перешла на сторону второй Яны. Может быть, и не напрасно, ведь интуиция, действительно, практически никогда ее не подводила.

Проникнуть в дом. Но как это сделать? Как все устроить, чтобы не наткнуться ни на Никитина, ни на его будущего тестя? Над этим следовало поразмышлять и, забравшись на кресло с ногами и по-прежнему сжимая в руках ключи, гадалка принялась за это.

В голове Милославской стали зреть самые невероятные планы, и в один из моментов она остановилась на мысли о том, а что будет, если ее в гостях у Незнамова кто-то застукает и дело дойдет до милиции. Перспектива не самая радостная. Приятных ощущений в этом случае не предвиделось. Взвесив ситуацию, Яна пришла к выводу, что в этом случае Дмитрий Германович, вероятнее всего, ее поймет, а в случае чего, она попросит покровительства у Руденко.

Червь сомнения, конечно, точил сердце Милославской, но успокаивая себя тем, что клиенты нередко утаивали от нее мелочи, способные положить начало развязке, им же и нужной, она все-таки была готова к действиям.

Желание покашеварить по-домашнему исчезло в мгновенье ока. Можно было перехватить по пути в каком-нибудь в кафе, но гадалка решила, что ТАКОЕ совершают только на голодный желудок, и усилием воли подавила в себе все чревоугодные устремления.

Итак, Дмитрий Германович в тот момент почивал в родных пенатах. С большой попойки, вероятно, крепко. Стас… куда направился он? В дом будущего тестя? Вряд ли в таком эмоциональном напряжении он был способен усидеть на месте и спокойно внимать храпу пьяного и в тот момент совершенно беспомощного Незнамова. Тем более что Никитин, кажется, оговорился о попытках найти помощь у друзей…

Так раздумывала Яна Борисовна. Некоторые фразы она, незаметно для самой себя, произносила вслух, некоторые – комментировала жестами. В итоге план все-таки был мысленно начертан: Милославская, добравшись до окрестностей незнамовского дома, звонит в него по автомату, чтобы убедиться в отсутствии или, по меньшей мере, дееспособности его хозяев. Если вдруг кто-то отвечает на ее звонок – она назначает встречу в офисе, а сама тем временем пробирается в незнамовские палаты. Если трубку никто не поднимает – гадалка действует. Так, по крайней мере, ей на последний момент все виделось. Яна знала, что события вполне могли начать развиваться по другому сценарию. В этом случае она решила действовать по обстоятельствам.

Милославская посмотрела на будильник – до наступления темноты оставалось еще несколько часов. Проникнуть в гости к Незнамову незамеченной было проще в потемках, но сидеть и дожидаться их наступления дома у Яны не было сил. Гораздо более подходящим ей показалось коротание времени в дороге и в процессе нетерпеливого хождения по городским улицам.