С Кощеем жить – злодейкой быть - Марина Бастрикова

– Вообще-то развеять призрака – раз плюнуть.

– Я тебе развею, – ответила на автомате. Сердце гулко застучало, и я стала оглядываться в поисках источника баса. Не почудился же мне любимый голос Тилля. Сквозь потоки слез было не так уж видно, но понять, что вот эта черная высокая фигура – Кощей, я сумела. И разрыдалась уже в голос. Показывать то, до какого отчаяния дошла, не хотелось, и прикрыла лицо руками. Слезы смешивались с кровью и стекали по рукам розовыми струйками.

Хватит ныть, вдруг помощь нужна. То, что Кощей пришел, еще не значит, что вся эта толпа монстров будет уничтожена, а мы спасены. Возможно, я только что обрекла на смерть еще одного человека. Слезы сразу прекратились, сердце болезненно забилось в висках. И правда, откуда это ощущение абсолютной защиты и облегчения, стоило ему явиться? Почему мне показалось, что теперь все будет хорошо? Ведь даже с братом и отцом не было настолько сильного чувства защиты. Может, на контрасте со страхом? Слезы уже наконец перестали застилать глаза, и я увидела, что вокруг меня и Акелы круг из густой защиты. А Бессмертный снаружи. И первые монстры уже достигли его и сейчас бросятся. Кощей просто стоял на месте, смотрел в небо, раскинув руки. Что за?

– Не-е-ет! – Я рванулась и ударила по куполу, но он не пропускал наружу. А зубы монстрика уже вцепились в ногу Бессмертному. Тот даже не пошевелился. Я от страха стала колотиться в стенку-защиту со всей силой. Раздельной речи уже не получалось, только какие-то вскрики и визги. Вторая тварь сомкнула челюсть уже на руке Кощея.

Следующая прыгнула высоко. Очень высоко. И метила в горло. Мое сердце замерло. Мне казалось, что стоит Кощею умереть, – оно больше и не застучит. Потому что будет бессмысленно. И кажется, дело не в том, что зубастики загрызут нас следующими.

Глава 17. Негорячий мужчина

Вот только монстр не долетел и упал на землю. Следом упали и те, что вгрызлись в руку и ногу.

И тишина.

Я огляделась, вокруг снова были камни. Они не двигались, не фыркали и не показывали зубы. Кощей приблизился, я с волнением посмотрела на его порванный рукав. Следов крови не заметила. Может, не видно на черном? Но Кощей после укуса в ногу даже не хромал. И это притом, что он вообще ходит с тростью.

Только сейчас я поняла, что заметила странное в его одежде. Это была не классика, а простые черные хлопковые штаны и черная водолазка. Впервые он выглядел таким домашним и соответствующим моему родному миру. Несмотря на то что я сейчас сидела измазанная в крови и пережила такие чувства, которые мне ранее не представлялись возможными, я улыбнулась. А потом вспомнила, о чем думала, и покраснела. Не-е-ет, это, наверно, все страх и адреналин. Кощей оторвал рукав со своей водолазки одним движением и стал перевязывать мою раненую руку.

Его лицо совершенно не выглядело каменным. И пусть я уже научилась находить отголоски эмоций, даже когда он их прячет… сейчас и искать не надо было. Кощей прикусил губу, брови были изогнуты в испуге. Неужели ему тоже страшно? Так почему сейчас? Ведь все уже уничтожены. Я протянула здоровую руку и коснулась его морщинки на лбу. Он поднял глаза от моей забинтованной руки и посмотрел на меня. Его зрачков не было заметно в этой сплошной тьме. Казалось, что Кощей в отчаянии и при этом как будто принял какое-то решение. Меня затянуло в его взор, я начала приближаться к нему. Да так, что уже практически касалась его губ своими. Вырвал из этого гипноза скулеж. Обернулась и, вскрикнув, подбежала к Акеле. У него, оказывается, была прокушена нога. А я даже не представляю, когда это произошло. Наклонилась над ним и погладила шерсть.

– Шш-ш-ш, потерпи, пушистик.

И Кощей, и Акела удивленно на меня посмотрели. Волк даже перестал скулить.

– Вылечи его, пожалуйста, – я умоляюще посмотрела на Кощея. За время этих событий поняла, что Акела по какой-то причине не может сейчас использовать магию.

Кощей приблизился и провел сверху по лапе Акелы. И вот именно сейчас я увидела то, чего лишена сама. Чуть ли не сквозное ранение исчезло! Оставив только голые участки кожи. Его лапа просто перестала быть такой же лохматой, как остальные три. А я была при смерти от половинки шашлыка. Эх.

Акела поднялся, а Кощей пробасил ему:

– Убью.

Определенно проблемы с логикой у сказочных персонажей. Вот если угрожаешь убить, то на фига лечил-то? Бессмертный же даже для разнообразия решил уточнить в собственной краткой манере:

– Я тебе о чем говорил? За тобой второй долг.

И как-то совсем жалко стало Акелу. А в пушистом виде, с поджатым хвостом и ушами, прямо милашечка. Сердце дрогнуло, и я попыталась вмешаться:

– Кощей, слушай… я ему жизнью обязана. Если бы не Акела, я бы уже была мертва.

Кощей резко развернул голову ко мне. Даже скорость этого движения выглядела неестественно быстрой. Что уж говорить о полыхающих чернотой глазах.

Я испуганно отшатнулась, чуть не упав.

Постепенно чернота во взгляде Бессмертного рассеивалась. И, глядя в его уже серые глаза, поняла – в них действительно смесь страха и отчаяния.

Мое сердце гулко забилось. Хотелось обнять его и утешить. И еще кое-чего. Но разница в возрасте… Я ведь не понимала этого, даже когда смотрела «Сумерки». Что Эдвард нашел в Белле? С его-то возрастом и знаниями? Женился, чтобы нюхать?

А этому седому я даже для понюхать не гожусь. Он от запаха чая балдеет в достаточной мере.

Хмыкнув своим мыслям, отвела взгляд. Вряд ли я верно истолковала его чувства. Сколько ему лет, а сколько мне. Да и Бессмертный уже успокоился. Постаралась переключить внимание на волка. Наконец-то можно его погладить и потрепать за ушком. А то все спасание жизни да здоровья. Никакой мимишности не успела испытать от возможности потискать волка. Акела моим нежностям сопротивляться не стал.

– Акела, когда ты такой большой, лохматый и не предлагаешь мне переспать, ты такой милый.

За спиной раздалось шебуршание. Оглянулась. Оказывается, Кощей раздевался и уронил водолазку на землю. От открывшейся картины поспешила отвернуться. Лучше уж эту мягкую игрушку потискать. Густая шерсть Акелы напомнила дом и любимого плюшевого зайца, с которым я до сих пор спала. И вовсе не потому, что я маленькая. Он