Лёд моих диких снов - Ника Каирами

Её присутствие здесь было лишним. Но даже война не могла затмить их бурный роман с Антохой.

- На ливер всех пустят скоро, а вы тут шашни крутите, - скрежетал зубами Сепуха.

- Какой грозный братик, - неизменно отзывалась Лена. - Сам когда с Людкой связался - обо всем забыл.

- У Людки хотя бы голова есть. Уехала подальше.

- Если я тебя так напрягаю, могу уйти!

- Сиди! Наружу не высовывайся.

Сплюнув разжеванную спичку в кучу таких же, Сепуха зажал в зубах новую. Подхватил автомат и вышел на улицу, бросив напоследок:

- Не нравится мне всё это.

- Достал!

- Прав он, Ленка. Не место тебе здесь, - отозвался Антоха.

Началась очередная перепалка, слушать которую не было ни сил, ни желания.

Осушив залпом бокал с остывающим чаем, выбрался вслед за Сепухой.

Он стоял чуть поодаль, сверлил мрачным взглядом белое небо.

Закурив, протянул ему пачку. Он молча вытащил сигарету. Постарался прикурить. Спички гасли одна за другой.

Плюнув, воспользовался моей зажигалкой.

- Предчувствие нехорошее, - поделился он, оглядываясь по сторонам.

- Не нагнетай.

Вдалеке послышался взрыв. Сразу за ним залпы.

- Тринадцать, - отстранено подсчитал Сепуха.

- Вчера двадцать девять было.

- День только начинается.

- Пацаны, дайте сигарету.

К нам подошёл Серёга. Было в нем что-то странное в эту минуту. Какая-то отчуждённость вкупе с лихорадочным блеском в глазах.

- Не куришь же.

- Страшно, пацаны.

Подрагивающей рукой он достал из пачки сигарету и зажал её посиневшими губами.

- Что страшно? Не по нам лупят, - отозвался Сепуха, чиркнув перед его лицом зажигалкой.

- Умирать страшно.

Голос у Серёги был отрешенным. Через силу он выдавил из себя широкую улыбку. Но и она получилась какой-то жуткой.

Всмотревшись внимательнее, заметил черные круги под его глазами.

Сами глаза как-то впали, а кожа приобрела серый оттенок. На лбу проступила испарина, которую он тщетно пытался смахнуть - она появлялась вновь.

- Четырнадцать, - продолжил подсчет Сепуха. - Пятнадцать...

______________________________________

В обед белые тучи расступились. Проглянуло солнце.

Залпы стихли и воцарилась тишина. Подозрительная и гнетущая.

- Слабали бы чего, артисты, - подал голос Мержинский, опустив подбородок на колени.

Серёга, тремор с которого спал, протиснулся к будке. Вытащил свою ленинградку и уселся на нижнюю ступеньку. Следом вышли Антон и Лена.

Глаза девушки сияли. Антохин же взгляд остановился где-то позади наших спин.

Обернувшись, не увидел ничего стоящего, кроме разлапистых елей.

Напряжённо дзынькнула гитара. Перебор выливался в странную мелодию, которая то и дело захлебывалась. Промерзлые пальцы Сереги мазали мимо струн.

- Погреться у нарисованной печки,

Послушать несуществующий голос,

Он тихо споет тебе о хорошем,

Красивом, которым полон твой дом.

А где он, ты это силишься вспомнить

И ночью, рождая странные мысли,

Приходишь к уже потрепанной фразе,

Что лучше оставить все на потом.

И встретив свое имя на одной из могил,

Ты с ужасом почувствуешь, что ты уже был...

- Лучше заткнись, - попросил Антон, сжав ладошку Лены.

- Ой, смотрите! Солнечный зайчик.

Я медленно обернулся. Жёлтое пятно гуляло по её лицу, заставляя щурить глаза.

- Ложись, дура!

Одним рывком бросившись вперёд, Антон сбил её с ног.

Выстрел.

Второй.

Антон замер с широко раскрытыми глазами. По виску побежала багровая дорожка.

Визг Лены оглушил.

- Стой!

Поздно.

Овраг. Метровые сугробы. Ели.

Автоматная очередь за спиной.

И белая спина впереди, удаляющаяся в лес.

Стать третьей жертвой снайпера мне не довелось. Скинутую с плеча СВД заклинило в самую последнюю секунду. Заминки хватило для того, чтобы мой нож вошёл в незащищенное бронежилетом телом.

Хрип.

Удар.

Ещё один.

Ещё.

Ещё.

И ещё...

Руки в крови. Во рту привкус железа. По лицу кровь.

Красный нож. Красный снег.

И красные пятна в глазах.

- Всё уже. Всё!

- Отпусти!

- Всё, Архип. Мёртв!

- Отпусти.

- Приди в себя, твою