Авантюрист - Сергей Шведов

Не спал, между прочим, и шофер Василий, который тоже был в доле и переживал не меньше хозяина. Я заметил его долговязую фигуру издалека и принял меры, чтобы он не обнаружил меня раньше времени. Василий избавлялся от излишнего эмоционального напряжения работой. Похвальное качество в человеке еще молодом и склонном к авантюрным поступкам. Надо полагать, Роман Владимирович не поскупился на оплату его трудов, а главное молчания. И теперь Василий, вероятно, грезил о Канарских островах и покладистых девочках. Очень может быть, что именно эти грезы и помешали ему вовремя меня обнаружить. А более никакой охраны на даче не наблюдалось. Чуеву не нужны лишние глаза. Конечно, был риск, что Зеленчук его просто застрелит. Но Роман Владимирович наверняка подстраховался. Причем страховка, скорее всего, простая и эффективная.

В случае его смерти были бы опубликованы данные о кладе и о людях, которые за ним охотились. О господине Зеленчуке, например. И клад пришлось бы отдать государству. Просто так, за спасибо. Господин Зеленчук был, видимо, слишком умен, чтобы пойти на такую глупость. В общем, все в конце концов завершилось к обоюдному удовлетворению сторон.

— Ты здесь откуда? — дернулся Василий. — Как ты сюда попал?

Я было хотел попросить у него прикурить, но вовремя вспомнил, что Василий не курит. После чего мне оставалось только врезать ему в челюсть и тем самым выключить на короткое время из реальности, дабы он своими малокультурными действиями не помешал развитию событий в выгодную для меня сторону. Василий был при оружии, но отбирать у него пистолет я не стал. Этот пистолет должен был мне пригодиться, но именно в его руках. Я просто перешагнул через обездвиженное тело и направился к крыльцу.

Дверь была незаперта, что, впрочем, и неудивительно. Чуев, видимо, не ждал незваных гостей и был стопроцентно уверен в своей безопасности. К сожалению, а в данном случае скорее уж к счастью, даже самые предусмотрительные люди совершают промахи. Эйфория очень опасное состояние. В таком состоянии человек не думает о возможных проблемах, целиком отдавшись во власть эмоций. И когда он вдруг обнаруживает в пяти шагах от себя субъекта, который по всем приметам должен быть давно покойным, то это повергает его в шок. Не скажу, что Роман Владимирович был в стельку пьян, но выпил он немало, и это еще более усугубило ситуацию.

— Это ты, Феликс?

— Разумеется, я, а вы что, еще кого-то ждете?

Роман Владимирович полулежал в кресле, положив ноги на журнальный столик, в правой руке у него была рюмка с коньяком, а рядом стояла бутылка, на две трети опорожненная. Выходящее во двор окно было открыто, и я, встав около него, мог видеть, как обиженный мною Василий приходит в себя и пытается подняться с земли.

— Никого не жду, — отозвался Чуев. — А тебе я рад.

— Вы, кажется, завершили сделку, и завершили очень удачно?

— А ты уже все знаешь?

— Вадик Костенко оказался несдержан на язык. Его надо было устранить, вы допустили роковую ошибку, Роман Владимирович.

— Теперь это уже неважно, — ухмыльнулся Чуев. — Ты же знаешь, я не люблю крови. И проливаю ее только в том случае, когда нет другого выхода.

У Чуева был под рукой пистолет. Скорее всего, он не успел положить его в сейф и теперь чувствовал себя довольно уверенно. Нет, он пока еще не целился мне в спину, но ведь и у меня в руках не было оружия.

— Я готов заплатить, Феликс, ты заслужил свой миллион баксов.

— Я ведь граф, Роман Владимирович, а не босяк. И за кровь отца виру не беру.

Василий наконец обрел себя и вытащил пистолет, я тоже извлек свой и выстрелил, не целясь.

— Ты с ума сошел, Феликс! — воскликнул Чуев, когда перепуганный Василий ответил любезностью на мою любезность и пальнул в открытое окно, разнеся вдребезги вазочку, стоящую в углу.

— У Василия оружие зарегистрировано?

— Какого черта! — ошарашенно глянул на меня Чуев. — Конечно, зарегистрировано. Он ведь вполне официально выполняет при мне обязанности охранника. Если он тебя застрелит, Феликс, то ему за это ничего не будет. Я засвидетельствую на суде, что ты сошел с ума и пытался меня убить.

Роман Владимирович не изменил позы, но пистолет он теперь держал в правой руке. Глаза его смотрели на меня почти насмешливо. Возможно, испугаться по-настоящему ему помешал алкоголь. А что касается совести, то ее у Чуева никогда не было. И он очень бы удивился, если бы кто-то вдруг начал к ней взывать.

— Это вы отдали приказ нас устранить.

— Нет, это сделал Зеленчук. Ему будут мешать свидетели. Товар ведь надо еще сбыть. А ты молодец, Феликс. Насколько я знаю, этот его Гога профессионал очень высокого класса. Как тебе удалось уцелеть?

— Везение. А вы не боитесь мести Веневитинова?

Чуев вдруг захохотал, смех был пьяным, но вполне искренним. Я смотрел на Романа Владимировича с удивлением, и ему моя реакция, видимо, польстила.

— Да, Феликс, этот психованный кагэбэшник может попортить много крови, но теперь уже не мне.

— Вы хотите сказать, что продали ему Зеленчука?

— Не продал, а просто сдал, — зло ощерился Чуев. — В обмен на свою жизнь. Пусть теперь два этих шакала грызутся между собой, а я свой куш уже получил. Я сильно рисковал, Феликс, но деньги того стоили. Ты зря на меня зло держишь. Я ведь не убивал твоего отца. Это сделал Костенко. Бери свой миллион, и забудем. Забудем обо всем. Деньги не даются без риска. И ты знал, на что шел. Ты ведь игрок, а игра часто бывает смертельно опасной.

— А куда ушел караван, на запад или на север?

— На 3 апад, — вновь усмехнулся Чуев. — Сейчас все ценности плывут на Запад. Но я не уверен, что эти доплывут. Не советую тебе вмешиваться, Феликс, там сейчас будет мясорубка. А мне наплевать. Мне надоел Зеленчук, мне надоел Веневитинов. И я доволен собой, Феликс. Я разыграл красивую комбинацию. Оцени ее, мальчик.

— Я оценил ее и восхищен, Роман Владимирович. Вы не могли бы проводить меня до двери? Не хочу, чтобы ваш охранник продырявил меня на выходе.

— Так ты возьмешь деньги? — Чуев приподнялся в кресле.

— Мы еще обсудим с вами этот вопрос, Роман Владимирович. А сейчас я просто хочу досмотреть представление до конца.

— Ты рискуешь, Феликс, вмешиваясь в чужую разборку. Хотя решать, конечно, тебе.

Чуев первым спустился по лестнице, без всякой опаски подставив мне свою спину, наверно, был абсолютно уверен, что я не стану его убивать. И он был прав в своей уверенности, стрелять в него я действительно не собирался. Я подождал, пока он откроет входную дверь, а потом просто толкнул его в спину, одновременно выстрелив из пистолета в сторону кустов, где, по моим расчетам, сидел в засаде Василий.

— О, черт! — успел крикнуть Чуев, сбегая с крыльца после приданного мною ускорения.

Я так и не понял, прощался он с кем-то или, наоборот, кого-то приветствовал. Ибо расторопный Василий, как я и ожидал, успел ответить на мой выстрел. Видимо, он прошел в свое время неплохую школу и по праву носил звание охранника, но в данном случае его подвела хорошая реакция. Он среагировал раньше, чем сознание успело оценить ситуацию во всей полноте. С тренированными людьми это бывает. А вот для Чуева Васина расторопность оказалась фатальной. Пуля, выпущенная из зарегистрированного пистолета, угодила Роману Владимировичу в голову, и для него все было кончено раньше, чем он сумел оценить красоту разыгранной мною комбинации.

Я ждал от Василия продолжения подвигов, но потрясенный охранник, кажется, решил, что для него на сегодня достаточно впечатлений. Я услышал мягкий рокот мотора и осторожно приоткрыл дверь. Чуевский «мерседес» был уже у ворот, и водитель торопливо распахивал створки.

Я не пошел к воротам, которые Василий оставил распахнутыми настежь, а вернулся к своему «форду» той же дорогой. Путь мой лежал на запад, и я надеялся если не поспеть к развязке устроенного Чуевым представления, то хотя бы увидеть поверженных актеров, прежде чем те, кому это положено по долгу службы, очистят сцену, где волею преступных режиссеров была сыграна жизненная драма с трагическим концом.

Неожиданно очнувшийся от дремы мобильник заставил меня вздрогнуть. Слышимость была отвратительной, и я далеко не сразу узнал голос, да и сказано было совсем немного:

— Они здесь, Феликс, на заброшенной воинской базе, я за ними…

Разговор оборвался внезапно, настолько внезапно, что я с досады даже встряхнул телефоном, словно от этой пластмассовой коробочки можно было добиться более вразумительных объяснений создавшейся не по моей воле ситуации. Я ни черта не понимал. Как Верочка могла оказаться на военной базе, если я в ее присутствии ни разу не обмолвился о Зеленчуке и уж тем более не поручал ей за ним следить? Зачем я вообще связался с этой дурехой? Мало мне смерти Лабуха, так вот вам еще и патлатая девица, которая вляпалась в скверную историю, как муха в мед. А то, что она вляпалась, у меня не было никаких сомнений. Я был почти стопроцентно уверен, что разговор наш прервался не по техническим причинам, да и в голосе Верочки отчетливо слышались панические нотки.