Авантюрист - Сергей Шведов

Ситуация поменялась кардинальным образом. Из стороннего наблюдателя жизненной драмы я вновь превращался чуть ли не в главное действующее лицо. Мне это не нравилось. Я зверски устал за последние дни. Мне жутко хотелось спать. Азарт, с которым я бросился в погоню за Зеленчуком, иссяк очень быстро. В лучшем случае я проехал бы еще километров пятьдесят для очистки совести и, не обнаружив никого на трассе, вернулся бы домой. Однако после Верочкиного звонка я знал, где искать Зеленчука, хотя и не понимал: зачем Михаил Семенович туда свернул? Действует ли он по заранее составленному плану или его кто-то спугнул? Заброшенная база была расположена километрах в семидесяти от города. Я был там когда-то давно, еще мальчишкой, вместе с отцом. Что, однако, не помешало мне найти туда дорогу, которая петляла по залитому солнечным светом сосновому бору. Воздух здесь просто изумительный. Если бы не сложившиеся обстоятельства, то я бы, пожалуй, остановил машину и прогулялся по припорошенным сухими хвойными иголками тропинкам, вдыхая терпкий густой аромат.

Бор оборвался проплешиной. Символ былой военной мощи ныне находился в плачевном состоянии. Проржавевшие ворота больше напоминали гармошку. И было не совсем понятно, кому понадобилось демонстрировать на ни в чем не повинном железе свою мощь. Впрочем, вандалы не менее активно и столь же бессмысленно прошлись по всей базе, ломая и разрушая все, что попадалось под руку. Печальное зрелище, что там ни говори. Десятка полтора еще довольно крепких панельных и кирпичных домов зияли пустыми проемами. Расторопные людишки выдрали с мясом двери и оконные рамы. Словом, все было точно по пословице: поле битвы остается мародерам. Самое интересное, что никто не знал имя полководца, проигравшего эту битву, а сам он был настолько скромен, что не стал записывать свое имя в анналы истории.

Я остановил «форд» возле полуразрушенной трансформаторной будки, вылез из машины и огляделся по сторонам. Возможно, я слишком опрометчиво сунулся в пасть волка, но, во-первых, я не был уверен, что правильно разобрал слова Верочки, и речь могла идти совсем о другой базе, во-вторых, у меня не было сил разыгрывать из себя следопыта и ползать по-пластунски по битому кирпичу и торчавшему во все стороны ржавому железу — главным достопримечательностям открывшегося моему взору пейзажа.

Меня окликнули, хотя нельзя сказать, что это было сделано предельно вежливо. Однако я не стал корчить из себя обиженного, поскольку люди, потревожившие мой покой, вели себя так, словно имели на это полное право. Будь я мистиком, непременно бы подумал, что это тени прежних хозяев базы восстали из небытия, чтобы наказать наглого пришельца, вздумавшего вторгнуться в запретную зону. Грубый тычок под ребра убедил меня, что дело я имею не с призраками, а с очень даже живыми людьми из плоти и крови, хотя и дурно воспитанными. Захвативший меня на отечественной базе неприятельский дозор состоял из трех человек в камуфлированных штанах и светлых рубашках, вооруженных автоматами Калашникова. Однако недостаток униформы еще ни о чем не говорил: если судить по ухваткам, обращаться с оружием эти люди умели.

Сопротивляться в моем положении было бы глупо, поэтому я не стал возражать, когда у меня из-за пояса извлекли пистолет.

— А в чем дело? — вежливо полюбопытствовал я. — Мне сказали, что охрана с базы снята и вообще весь этот хлам будто бы выставлен на продажу. Я бизнесмен, ищу место под пансионат. Ландшафт мне приглянулся.

— Потом доскажешь, — коротко стриженный амбал толкнул стволом автомата мне в спину, принуждая вернуться в салон «форда», но теперь уже в качестве пассажира. За руль сел мрачноватый тип средних лет, ничем не примечательной наружности, то есть без усов, очков и бороды, но зато с глубоко посаженными острыми и неожиданно синими глазами, которыми он недружелюбно царапнул по моему лицу. Если судить по жестам, то именно он был главным в захватившей меня компании. Мне показалось, что мои похитители сильно нервничают, и уж конечно не я, скромно сидящий со связанными за спиной руками на заднем сиденье своего автомобиля, был причиной их взвинченного состояния.

«Форд», проехав не более сотни метров по асфальтированной дороге, свернул во двор сильно пострадавшего от рук вандалов кирпичного дома, пропылил мимо проржавелого остова, бывшего в далекой молодости армейским тягачом, нырнул под арку, не предусмотренную архитектором при проектировании, а возникшую, судя по всему, из-за обрушения опоры, предназначенной для прожекторов, и покатил по бетонированной площадке то ли к складу, то ли к ангару, во всяком случае, солидному сооружению, наименее пострадавшему от пролетевшей над базой рукотворной бури. Ворот в ангаре, впрочем, не было. Были только стены и крыша, скрывающие от нескромных взоров три рефрижератора, о которых мне уже рассказывал Костенко. Я по-прежнему не понимал, за каким чертом Зеленчук их сюда загнал. Ну пылил бы себе и пылил по дороге, не гаишников же он, в конце концов, испугался.

Мне показалось, что я узнал «ауди», которая скромной мышкой притулилась у заднего колеса огромной фуры. Это была машина Чуева-младшего, и оставалось только узнать, как она здесь очутилась.

Меня ввели в небольшое помещение, довольно пристойно для этих заброшенных мест обставленное. Стол, хотя и сильно обшарпанный, и несколько кресел, тоже отнюдь не новых, в которых сидели очень хорошо известные мне люди. А именно: Михаил Семенович Зеленчук, экипированный по-походному, то есть в американской джинсе, Верочка в платье, которое, по-моему, одинаково годилось для званого раута и для повседневной носки, и Витька Чуев, которого я никак не чаял здесь встретить. Этот был почему-то в смокинге, хотя и с опухшей с жуткого похмелья физиономией.

— Я удивлен, Михаил Семенович. Мне позвонила сотрудница. Я, естественно, как рыцарь и джентльмен откликнулся на ее зов. И вдруг такой конфуз. Вы не могли бы развязать мне руки?

— Развяжите, — коротко бросил синеглазому мужчине средних лет Зеленчук.

Силы Зеленчука, кстати, были не столь уж велики, во всяком случае, я насчитал шестерых бойцов. Этого было бы вполне достаточно, чтобы перегнать рефрижераторы, груженные, скажем, мясом, из одного конца страны в другой. Проблема Михаила Семеновича была в том, что перевозил он не мясо.

— В чем дело, господин Зеленчук? Почему такое недружественное отношение к союзнику? Я прибыл сюда, чтобы получить причитающуюся мне долю.

Столичный гость криво улыбнулся. Вид у него был предельно усталый. Сказывались бессонная ночь и нервное напряжение. Да и трудно остаться невозмутимым, сидючи на миллиардах, которые бяки в любую минуту готовы вырвать из-под вашей задницы. Холеное лицо Зеленчука смотрелось сейчас просто обрюзгшим, мешки под глазами указывали на то, что Михаил Семенович переоценил свои силы. В его годы подобные операции, требующие большой психологической устойчивости, чреваты сердечными проблемами и острыми гипертоническими кризами. Как врач, хоть и недипломированный, я бы прописал этому человеку покой и только покой.

— Вы меня считаете идиотом или хотите, чтобы идиотом я считал вас?

— А как вам удобнее, Михаил Семенович? — вежливо полюбопытствовал я. — Разумеется, мы в курсе, что Гога, пытавшийся нас убить, действовал по вашему указанию. Мир его праху, верный, судя по всему, был человек, хотя и недостаточно квалифицированный специалист в своей области. Однако мы готовы все списать на издержки большой игры. Но это, конечно, только в том случае, если проигравший нам заплатит.

Лицо Зеленчука побагровело. По-моему, он расценил мое поведение как наглое и, надо признать, у него были основания для такого суждения. Расположившиеся за моей спиной три богатыря в камуфлированных штанах и с автоматами Калашникова глухо заворчали. Я истолковал их утробный рык как выражение скорби по безвременно ушедшему в мир иной киллеру Гоге. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять всю рискованность избранной мною линии поведения.

К сожалению, в создавшейся ситуации наглость была моим единственным оружием. Я бессовестно блефовал, но что мне оставалось делать, если на руках у меня не было ни единой стоящей карты, а на кону были жизни трех человек, в том числе и моя собственная. Правда, я мог рассчитывать на джокера, если он, конечно, не запоздает с приходом.

— Вы меня шантажируете, Феликс?

— Вы проницательный человек, Михаил Семенович. Кстати, ваш хороший знакомый господин Красильников чрезвычайно на вас обижен. Он ведь считал вас партнером. И теперь Лев Константинович горит жаждой мести. Мне с трудом удалось уговорить его подождать. Запросы наши скромные, господин Зеленчук: десять миллионов долларов нас вполне бы устроили.

— А пуля бы тебя устроила, гаденыш? — зло прошипел за моей спиной синеглазый.