Во имя Жизни (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

А что у генерала какие-то проблемы, было понятно не только с его слов. Если присмотреться, можно было отметить залёгшие под глазами тени, странно небрежный для офицера такого уровня внешний вид и сквозящую в каждом жесте усталость. А ещё у него был очень странный взгляд; понять, что именно не так, я не могла, но он был какой-то… нездоровый. Может, у него просто бессонница?

— К чему? — уточнил он.

— К полному… краху, — я вздохнула, в последний момент заменив грубое ругательство более мягким синонимом. — Не знаю, как у вас, а у меня такое мрачное начало обычно заканчивается какой-нибудь большой катастрофой. Вот, пожалуйста, наглядный пример; сижу тут перед вами в браслетах с долгим сроком на шее, а началось всё с того, что я пожалела незнакомого наивного мальчишку и решила немного ему помочь.

— То есть, мне готовиться как минимум — к отставке, как максимум — к трибуналу? Не слишком оптимистично звучит, — усмехнулся он.

— Ну, может, у вас всё пойдёт по более оптимистичному сценарию. Это ж мне обычно везёт, как утопленнице. Что вы с женой-то не поделили?

— А что?

— Честно говоря, просто любопытно. Да и вам явно хочется выговориться. Так что вперёд; всё равно мне тут не с кем сплетничать, публика так себе, так что побуду немного в роли психоаналитика. Обязуюсь сохранить врачебную тайну.

— Чёрт, а я начинаю понимать, что в тебе нашёл Ванька, — вдруг вполне искренне рассмеялся он.

— Мы на «ты» в одностороннем порядке, или мне тоже можно? — иронично уточнила я.

— Как тебе удобнее, — отмахнулся он. — Впрочем, а почему бы и нет? Я же сам сюда притащился, — пробормотал себе под нос. — Видишь ли, парни разругались из-за расхождения во взглядах на мораль. Я имел неосторожность высказать солидарность с точкой зрения Семёна о недопустимости некоторых порочащих репутацию контактах, за что был для начала выдворен из палаты едва очнувшимся сыном. После чего за это же схлопотал безобразный семейный скандал, и мне было заявлено, что «такого упрямого барана видеть не желают». И это на пятом десятке лет совместной жизни.

— Как вы изящно сформулировали фразу «нефиг якшаться со всяческим отребьем», — «тыкать» генералу мне совесть в конце концов всё-таки не позволила. — Или тут скорее «собаке собачья смерть»? А про жену правда сочувствую. Но вы же умный мужчина; может, стоило извиниться? Даже если вы правы.

— Пробовал, не помогло. Это-то и удручает: я стал жертвой самого настоящего шантажа, и ведь даже пожаловаться некому, — хмыкнул мужчина. — Вот я и решил познакомиться с источником всех своих проблем.

— И как?

— Неоднозначно, — он пожал плечами. — Может, хоть ты расскажешь, что у вас там на Гайтаре вышло?

— Да так, ничего особенного. Барсик просто оказался морально не готов к тамошним реалиям, только и всего.

— То есть?

— Он… наверное, слишком хороший для таких мест, как Гайтара, — я развела руками. — Вам очень повезло с сыном; во всяком случае, с этим.

— А с остальными — нет? — насмешливо уточнил он.

— А их много? Просто я-то успела познакомиться ещё только с одним, и не сказала бы, что это знакомство было приятным. Я очень не люблю, когда незнакомые люди на ровном месте начинают мне хамить. Как ему, нос вправили?

— Семёну? Ну, судя по тому, что я не в курсе подробностей вашего… знакомства и никаких следов на нём не видел, наверное, вправили.

— Очень жаль, — искренне посетовала я. Собеседник выразительно хмыкнул, но никак это заявление не прокомментировал.

— Значит, тебе Ванька понравился? — в лоб уточнил генерал. А я… мне тоже захотелось высказаться. Так почему не сделать это сейчас, коль у нас пошёл такой разговор о личном? Совершенно чужой человек, которого я больше никогда не увижу.

— А что, вы сталкивались со случаями, когда он кому-то не нравился? — иронично поинтересовалась я. — Он хороший. Правда. Вот только наивный очень, а я в отличие от него трезво смотрю на вещи. И тоже придерживаюсь мнения, что замечательному мальчику из хорошей семьи не стоит якшаться со всяким отребьем. Ну, и про собачью смерть — тоже из личного мировоззрения. Надеюсь, он скоро отвлечётся на что-нибудь более интересное и переболеет.

— А ты? — сощурился он.

— А что — я? Мне главное, что он живой, — я пожала плечами, и только потом поняла, что я сейчас сказала. — Я не то… — попыталась оправдаться, а потом только рукой махнула. — Ай, да плевать. Надеюсь, у вас в семье всё наладится; а то будет очень обидно, если из-за такой ерунды она рухнет.

— Почему обидно? — растерянно уточнил генерал. — Ты же с ними не знакома.

— Я по Барсику сужу, — я не нашла нужным увиливать в таких мелочах, когда уже успела высказать всё, что можно и что нельзя. — Он такой мог вырасти только в очень хорошей и дружной семье, где все друг друга любят и заботятся друг о друге.

— Логично. С тобой было иначе?

— А я росла среди котов, — криво усмехнулась я. Вопрос можно было бы считать слишком личным и даже грубым, но он вполне укладывался в этот странный разговор, и я не стала указывать собеседнику на его вопиющую бестактность. — Ещё вопросы есть, или вы всё узнали?

— Пожалуй, всё, — медленно кивнул генерал, поднимаясь с места и вызывая охрану. — Можете уводить. Да, ещё одно! — вдруг окликнул он, когда мы были уже на пороге. Узо отошла в сторону, позволяя мне обернуться к мужчине. — Он не переболеет. И он умеет быть очень упрямым.

— Не думаю, что всё настолько серьёзно, — возразила я.

— Моё дело предупредить, — Зуев-старший с насмешливой улыбкой качнул головой и кивнул охране.

— О чём это вы говорили? — полюбопытствовала конвоирша, когда мы шли обратно.

— Да так. Генерал приезжал сватать меня за сына, — спокойно отозвалась я.

— А ты? — хохотнула она, оценив шутку.

— Отказала, конечно. Не могу же я вас бросить!

Она одобрительно рассмеялась, похлопала меня по плечу, и, дезактивировав наручники, пропустила в камеру.

Состояние было странным. Непонятная тревога, волнение, желание срочно куда-то бежать и что-то делать, неоформленная надежда на что-то неожиданно хорошее, странное тепло внутри и смутное предчувствие. В итоге я пол ночи проворчалась, лишь изредка проваливаясь в тревожный обрывочный сон.

Кикку в задницу этому генералу! Вот зачем он пришёл? Чего он от меня хотел? Зачем всё это говорил? И я тоже, дура, нашла, с кем откровенничать — с начальником контрразведки! Он таких, как я, без соли на завтрак ест, а я нюни распустила. Самой противно.

Может, затем и приезжал? Душу вымотать, выбить из колеи, сделать тюремное заключение ещё менее приятным? Чёрный гоблин бы сожрал всю эту семейку с их странностями!

Иван Зуев.

— Мам, ты готова? — с порога окликнул я, заходя домой.

— Ванюш, да, почти! — крикнула она в ответ, судя по всему, из ванной. Я философски хмыкнул и присел на тумбочку у входа в ожидании. Когда женщина говорит «почти», находясь в ванной, значит — она ещё в домашнем и только-только начала приводить себя в порядок.

Ну, подождём. Мне-то пока торопиться было некуда, мой график с момента выписки из госпиталя напоминал каникулы.

Помимо тех трёх суток, которые я провёл без сознания, в больнице я провалялся ещё одиннадцать дней под неусыпным контролем Сола, в маминой компании и под ежедневные выговоры Петровича. Очень он был сердит на меня за такое пренебрежительное отношение к собственному здоровью, и грозился «показать кузькину мать». Правда, судя по рекомендациям Гольдштейна, наше знакомство с этим мифическим персонажем откладывалось на продолжительный срок: доктор предписал щадящий режим с очень плавным и осторожным наращиванием нагрузки, и спорить с ним тренер, конечно, не стал. Хорошо хоть вообще на ноги поставил и дал оптимистичный прогноз дальнейшего восстановления!

В больнице меня навестила Кнопка и едва не придушила в порыве благодарности за брата. С ним мне связаться не удалось, — лечение обещало быть долгим, и врачи на всякий случай сильно ограничили личные контакты Азарова, — но со слов сестры лечение обещало дать хороший результат. Так что я надеялся в относительно недалёком будущем всё-таки пообщаться с другом детства во вменяемом состоянии. Благодарность его интересовала меня мало, гораздо сильнее мне хотелось узнать — зачем? За каким чёрным гоблином понесло этого не такого уж глупого человека в подобное место? С другой стороны, об ответе я догадывался: он, как и я, просто недооценил местные реалии.