Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - Константин Закутаев

Когда, спустя час машины завернули к комендатуре, Костя машинально осмотрел прилегающую к ПВД площадь. Ни зелёной бекхановской «девятки», ни бежевой «шестёрки» Тимура не было видно. Понимай как хочешь. Где-то добывает новую информацию. Убили или повязали. «Побородил» и больше не появится. Короче, выбирай, но осторожно.

Не тревожа водителя остановкой по требованию, Костя вместе со всеми заехал на территорию Центра. Приехавшие за пять минут до них, Кочур и Липатов, рассказали, что выезжали на центральный рынок, где прямо средь бела дня какой-то ублюдок расстрелял в спину трех старушек. Естественно, русских. Естественно, никто ничего не видел.

— Из чего валили? — отломив кусок лаваша, прихваченного по дороге, спросил Рябинин.

— Из «макара», — Кочур посмотрел на Липатова. Тот кивнул:

— Гильзы точно «пээмовские»…

— И до этого тоже пээмовские были, — подал голос Ваня Поливанов, раньше выезжавший на похожее убийство, — там по информации «Стингер» светился.

Лавриков, зашедший в кубрик выбрать видеокассеты, услыхав тему разговора, зашёл в помещение кухни:

— У меня бумаги подошли… Наши «усээмовские»… Если интересно, там анализ радиопереговоров, вроде новые позывные мелькают.

— Какие? — прекратив жевать, заинтересовался Рябинин.

Опера тоже подтянулись поближе. Липатов, чтоб не шуметь, прекратил возню с липучками бронежилета.

— Из новых… «Сейфулла», «Баграт»… Ну, остальных вроде, знаете… «Стингер», «Старый», не помню больше.

— Чего же ты молчишь-то? — укоризненно покачал головой Гапасько.

— Так вы же Рэмбы, крутые… Зайти-то ко мне в падлу, — и демонстративно продолжил перебирать стопку видеокассет.

— Да хорош гнать-то! Санчес! — Костя, по-хрущёвски, потряс кулаком, — я сегодня у Вас был утром, ты где-то с кабелями ковырялся…

— Ну, вот я же говорю раз в сто лет! — засмеялся Лавриков, незаметно тусанув меня двумя «Рокки» древнюю западногерманскую порнуху, — заходи после обеда, если меня не будет, Миша покажет…

— Мне кажется, пора выдернуть Ису, — не отрывая глаз от «Усээмовской» справки, сказал Костя Рябини-ну, — на, вот, почитай…

Они сидели в курилке, Серёга жмурился на солнце, дожидаясь Беса с сигаретами после обеда, Костя только что вернулся от Лаврикова.

— Думаешь, подскажет чего? — пробежав текст, спросил Рябинин, — а твой-то где кореш по бизнесу?

— Сейчас на рынок выйду, может нарисовался… До обеда не было…

— Ну, ты пока на рынок ходишь, мы тебя подождём здесь, покурим… Заодно пельмени ленивые в ливере уймутся.

— Какие пельмени? — не понял Катаев.

— Ну как какие… Макароны по-флотски, это месиво теста и тушенки по другому не назовёшь, — улыбнулся Сергей.

— Пельмени говоришь… Хе! — по-суховски крякнул Костя и, спрыгнув с пандуса, пошёл к воротам.

Тимура не было. Залпа ответила, что его не видела. На вопрос, где не видела, здесь или вообще, она с маниакально-несгибаемым упорством, пробурчала: «Нэ видэла». Не уточняя.

Пройдясь вдоль рядов и никого не узрев, Костя, с резко ухудшившимся настроением, вернулся на базу. Неужели кинет, в который раз сам себе задавал этот вопрос Катаев, не логично как-то… Подождём, как сказал один китайский деятель про Французскую революцию, рано делать выводы…

Когда он вернулся в кубрик, то чуть не столкнулся с выходящим, собранным по полной боевой, Рябининым. В его спину вагончиками стопорнулись Бескудников и Долгов.

— Слышь, Кость, останься здесь, пока мы на Первомайку сгоняем, маячок Нее дадим, — уступил Сергей Катаеву место для прохода, — вдруг Сулейман нарисуется.

— Не вопрос, — легко согласился Костя, — я заодно в прокуратуру схожу, по «нашему» УАЗику бумаги отксерокопирую.

Кроме Рябинина, Бескудникова и Долгова в разведрейд ушли Поливанов и Кочур. Проводив их напутственной фразой: «Не щёлкайте хлебалом», Костя, взяв с собой папку под бумаги, пошёл в прокуратуру.

Дело по факту убийства Крылова и Таричева и покушений на убийство Капустина, Окунева и Попова находилось в производстве, прикомандированного из Архангельской области, следователя Якова Бовыкина.

Отыскав его кабинет на первом этаже, Катаев, не стучась, зашёл. Обмахиваясь, как институтка, кожаной папкой, он с улыбкой приблизился к прокурорскому столу. Яша, недовольно сдвинув брови, что-то сосредоточенно печатал на компьютере. Было от чего. Вдоль стены, справа от входной двери, стыло вытянувшись, лежал труп мужчины. То, что это именно труп Катаеву подсказала оперативная смекалка — на испачканном грязью лице, над бровью и в нижней челюсти он разглядел два запекшихся пулевых отверстия.

«Жмур» был в одном кроссовке, спортивный костюм покрывали, чередуясь, шанкры запёкшейся крови и лишаи усохшей земли.

— Домашнее задание? — мотнул головой в сторону покойника, одновременно пожимая руку следователю, Катаев.

— Да, нет… — Бовыкин скривился, — выехали, понимаешь, на осмотр, а тут стрельба какая-то рядом, ну, я от греха подальше и решил свалить… Думал потом осмотреть, так местные дебилоиды, недолго думая, тру-пешник в «буханку» свою закинули и сюда привезли… Типа, чего два раза-то ездить?

— И чего? Пропишете его здесь? Или сразу в штат? — слегка впечатлившись от идиотизма ситуации, уголком рта усмехнулся Костя.

— На хер он мне нужен! — порвал флегму Яша, — через час из седьмой горбольницы паталогоанатом приедет, осмотрит, да я этого «жмура» в морг выпихну…

— Понятно… Слышь, Яков Иваныч, — несмотря на мизерную разницу в возрасте, Катаев предпочитал прокурорских называть по имени-отчеству. На всякий случай, — Мне бы материалы по нашим глянуть, может отксерить чего-нибудь.

— Сейчас… Угу… — Яков нырнул в нижний ящик стола и порывшись, вытащил оттуда стопку бумаг, — держи, неподшито ещё.

— Я к секретарю схожу, копии сделаю, — поднялся со стула опер.

— Не вопрос.

Ещё раз посмотрев, на уже начавшего источать специфический запах, мертвяка, Костя вышел из кабинета.

С тихим шелестом, листы копий вылетали на полированную столешницу. Собирая их в свою папку, Костя бегло просматривал текст. Что-то задержало его внимание в показаниях Антонио, но стопка новых копий увеличивалась, не оставляя времени на раздумья, однако, маленький сторожок в голове остался.

Остаток рабочего времени Костя провёл в спортзале, справедливо рассудив, что физподготовка является неотъемлемой частью боевого распорядка. Сулейман так и не появился, а вернувшийся из города и подошедший на тренировку Долгов сообщил, что с Исой стрелка планируется на завтра.

— А если завтра обмен? — соскочив с брусьев, спросил Костя.

— Кто-нибудь из дежурных оперов сгоняет, — Саша завертел руками, разминаясь.

— Херня получится. С «людьми» так не работают.

— «Люди» — это когда информация идёт, а здесь какой-то футбол в одни ворота. Туда дуй, обратно…

— Хрен с ним. В конце концов, Рябины человек.

Вечером, когда как обычно, все опера собрались чаёвничать на кухне, зашёл Миша Кутузов. Немного задержавшись у койки Таричева, с лежащей на одеяле фотографией в рамке, он вздохнул и, переступив порог кухни, спросил:

— Парни, Сашкины вещи-то собрали?

— Собрали, — поднялся ему навстречу Рябинин, пожимая руку, — ждём с кем отправить…

— Ждать недолго осталось. Послезавтра здесь Куликов должен быть, — Миша по-свойски присел за стол.

— Если доедет… — мрачно пошутил Бес.

Остальные присутствующие в ожидании ещё каких-нибудь новостей, молчали.

— На следующей неделе, у нас в Центре будет совещание по ситуации в Грозном… Драть будут всех и Фабричных, и Староремесленских, и Куйбышевских… Нас больше всех… Наши показатели по подрывам, убийствам и нападениям равны всем остальным вместе взятым.

— А чего они хотели-то?! Если зона такая! А работать не дают! Гражданских машин нет, каждый выезд через согласование, агентура… А-а-а! — начавший было возражать Рябинин, махнул рукой.

— Вот Куликов приедет, поговорите с ним. А то, что я вам рассказал, это закрытая информация, имейте в виду. Кстати, что там с пленными-то? — ненавязчиво перескочил Кутузов, — если Жоганюк спросит, что ему говорить-то?

— Скажи, Анатольич, что работаем… Как результаты будут мы их тебе первому сообщим, — ухмыльнулся Серёга, ему как и всем стала понятна истинная причина захода на огонёк начальника ОУР.

— Ну ладно. Держите меня в курсе, а то кабы чего не вышло, — стушевавшись, почти по Чехову, заключил Миша.

— По полтиннику может? — Бескудников на пальцах показал меру.

— Давайте… Ребят помянем, — скорбно кивнул Миша.

Все задвигались, Бес сходил в спальное помещение и принёс литровую бутылку местной «Столичной». Долгов вскрыл, выставив на стол банки с тушёнкой, Гапасько, нырнув под нижнюю полку, вытащил кусок сала, завёрнутый в марлю. Через пять минут все атрибуты суровой мужской пьянки творческим беспорядком расположились на столе.