Игра в любовь - Кэти Максвелл

— Может, вам и своего упрямого мужа удастся убедить сказать пару слов Богу, — произнес преподобный Олифант с лукавой улыбкой.

— Я попробую, — ответила Энн, не глядя на Айдена.

— Желаю удачи, — ответил преподобный Олифант.

Айден ненавидел, когда о нем говорили в третьем лице, так, словно его здесь не было. И, тем не менее, в тот вечер он поехал в Вик за шпильками для волос.

Глава 9

Энн весь вечер разъясняла Коре ее обязанности по дому и следила за тем, чтобы девушка с племянницей как следует устроились в крыле для слуг, в комнатах, расположенных в некотором отдалении от большого зала, ближе к кухне. Если кто-то и был удивлен тем, что «девочка-виски» сменила статус, то вслух никто ничего не сказал.

Энн даже понравилась Мэри, племянница Коры, — тихий и спокойный ребенок, в свои семь лет уже знавший, чем занимается ее мать с тетями. Кора правильно поступила, что увезла ее от них.

Норвал моментально привязался к ребенку.

— У меня никогда не было своей семьи, — пояснил он. — Все это время я чувствовал себя здесь одиноко.

Энн кивнула. Она знала, что такое одиночество, и если присутствие Коры и Мэри хоть немного поспособствует тому, чтобы по вечерам Норвал не пил, она будет только рада.

Конечно же, в первую очередь стоило бы перетащить бочонки с элем из двора замка и большого зала на кухню, где им и место. Но, учитывая любовь Айдена к элю, она пока не решалась предпринять подобное.

Позже Энн заскочила в спальню Айдена, чтобы переодеться к ужину. Она повесила сиреневое платье в гардероб проветриться, а вместо него надела простое платье из муслина цвета слоновой кости с зеленой окантовкой. И хотя это платье не было так богато украшено, закончив прихорашиваться, она решила, что выглядит очень даже неплохо.

И выглядела бы совсем замечательно, если бы могла шпильками заколоть волосы наверх. Но ярко-красная лента, стягивавшая волосы на затылке, тоже вполне подошла для этих целей. Особенно учитывая то, что этим вечером она больше не собиралась чистить конюшни. Она уже почти была готова посмеяться над своим печальным опытом — почти…

Схватив свою кашемировую шаль, она выскочила в коридор и чуть не врезалась в Дикона, который поджидал ее там.

Она попыталась пройти мимо него, но он, наверное, прочел ее мысли. Дикон отлепился от стены, на которую опирался, и преградил ей путь.

— Я слышал, вы наняли одну из «девочек-виски» помогать вам по хозяйству.

— Да, это так.

Он насмешливо фыркнул.

— Что вы хотели доказать, наняв себе в горничные одну из деревенских шлюх?

— Мне не нужно никому ничего доказывать, — спокойно ответила Энн, хотя внутри вся содрогалась. Дико ну нельзя показывать слабину.

— Очень на это надеюсь, — ответил он. — Я считаю, что только очень услужливая жена пустит под бок мужа его пассию ради его же удобства. Наша женщина никогда бы ничего подобного не сделала.

На миг Энн потеряла дар речи. Он попал в яблочко — ее действительно беспокоил этот вопрос. Но она никогда не покажет этого Дикону.

— А я и не шотландка, — жестко сказала она, — о чем вы довольно часто мне напоминаете. Я одна из этих проклятых англичан, созданий, которые вселяют в вас такой ужас.

— Я ничего не боюсь.

— Неужели? Тогда почему я, обычная женщина, вызываю у вас такую неприязнь? Если Айден хочет отправить меня назад, это его право.

— Он и пытается это сделать, но ты, детка, слишком упряма, чтобы это признать.

Энн отшатнулась от него, ей вдруг стало нечем дышать. А Дикон продолжал давить на нее:

— Все тут над тобой смеются — все и каждый. Даже Бонни Моват и Кэтлин Кит. Езжай домой, англичанка. Возвращайся туда, где тебе место.

С этими словами он развернулся и зашагал прочь.

Энн прижала ладони к стене. Она боялась, что стоит ей сделать хоть шаг в каком-нибудь направлении, как пол уйдет у нее из-под ног.

И тогда она стала твердить себе, что все идет как надо.

Энн изо всех сил старалась взять себя в руки. Она не могла доставить Дикону удовольствие, показав, насколько ее задели его слова. Она стояла прямо и вращала головой, пытаясь снять нарастающее напряжение с плеч. Наконец с высоко поднятой головой она спустилась к ужину.

Когда она вошла в большой зал, Айден и Хью встретили ее взглядами. Они стояли у камина и пили из полированных пивных кружек. Дикон уже успел занять место за столом.

— Я тут подумал, Энн, — начал Айден без предисловий, — полы-го стали холодными без моего ситника.

Она, не останавливаясь, прошла к своему месту за столом с противоположной стороны от Дикона.

— Вы хотите постелить новый тростник?

Муж нахмурился.

— Нет, я подумывал об индийском ковре — такой, знаете ли, с сине-золотым рисунком.

Она натянуто улыбнулась в знак одобрения. Но изменения во внутреннем убранстве комнаты ее больше не волновали. Садясь, она заметила небольшой сверток рядом со своей тарелкой. Она осмотрелась вокруг. Ни у кого больше такого свертка не было.

— Что это? — спросила она, беря пакет в руки.

Дикон скривился, но до ответа не снизошел. Айден и Хью притворились, что впервые его видят.

Энн развернула упаковку. Внутри было двадцать серебряных шпилек для волос. И тут же в голове ее возникло несколько мыслей. Она подняла глаза и заметила, что муж пристально наблюдает за ней.

«Айдену не нравится моя прическа».

Она знала, что это он подарил ей шпильки.

— Что в свертке? — спросил Хью.

— Ничего особенного, — ответила Энн, прикрывая шпильки ладонью.

Она наконец-то села.

Что он задумал на этот раз? Пристыдить ее и заставить тем самым вернуться в Лондон? Она вызывающе откинула волосы назад и тут же пожалела, что не может спрятаться под стол.

Айден и Хью тоже уселись за стол, как только Норвал и Финелла стали вносить блюда. Финелла не должна была подавать еду, но даже в своем состоянии Энн заметила, что девушка выделила Хью, подойдя к нему первым.

Она горько пожелала девушке счастья. С нее же любви было достаточно. Стрела Купидона больно жалила.

— Энн, вы хорошо себя чувствуете? — приглушенным голосом поинтересовался муж.

Он сидел рядом с ней, его локоть едва не соприкасался с ее рукой. Казалось, Айден был искренне озабочен ее здоровьем, в то время как на чувства ему было наплевать. Энн так тяжело переживала его отказ, что ей было больно даже смотреть на мужа. Она опустила глаза.

— Со мной все в порядке.

— Вы так молчаливы… И так ни к чему и не притронулись.

Энн взяла вилку. На ужин подали фасоль и фаршированных куропаток. Она вяло поковырялась в тарелке, делая вид, что ест.