Особые обстоятельства (СИ) - Чеп Инна

Так они прелюбодействуют или нет?

Вряд ли этот вопрос стоило задавать вслух. В любом случае это дела не касается. Их особые отношения теперь для него не секрет, а до какой грани они простираются не так важно. Если судить по времени, вен Кос должен был и дойти до лавки, и пройти дальше. Поэтому сыщик задерживаться не стал. Попрощался, вышел. Чуткое ухо уловило из-за уже закрывшейся двери:

— И ззачем? Осставил бы.

— Один раз уже оставил.

Далее подслушать не удалось — к Димитрию бросился вен Кос, видимо, поджидающий его у дверей.

— О, Кривз! Рад! Рад! Слышал, дело сделано? И вправду, нис Аль? Надеюсь, вы не боитесь его матушки? О, я сам иногда дрожу под ее взглядом! — молодой человек довольно мерзко, булькающе засмеялся. Сыщику стало противно.

— Ваш батюшка волнуется. — Не пытаясь скрыть сарказм, сказал он. — Я помню.

— Да-да! — радостно воскликнул вен. — Батюшка! Дело такого масштаба! Особые обстоятельства!

И посмотрел так внимательно, что у Димитрия по телу мурашки побежали.

— Сестра опять болеет, — вздохнул сын наместника. — Лекарство не помогло. Придется искать новое. Жаль, что столь многое из наук прошлого исчезло в огне войн и казней. Возможно, будь у нас знания предков, отцу удалось бы ее вылечить? А у вас есть сестры? Или братья?

— Нет, — буркнул сыщик раньше, чем обдумал вопрос. И понял, что действительно нет. Вообще никого. Давно.

Что с ними? Ведь была когда-то мать. И женщина с суровым лицом и холодными глазами. Очень строгая женщина, которая говорила ему, какое он отродье.

Мама… Цветана. Сломанный, смятый, увядший цветок. А та… Бабушка? Но он никогда ее так не называл. Не смел.

Их давно нет. Умерли. А больше и не было никого.

— Ох. Сочувствую! — опомнился вен Кос, но тут же добавил: — Ну что ж, поздравляю! Поспешу сказать отцу радостную новость!

Димитрий хотел сказать: "Не спешите!" — но молодой человек так стремительно рванул прочь, что пришлось бы кричать. Сыщик решил оставить все, как есть, и зашагал в сторону более людных улиц. В конце концов, в том, что все будут думать, что преступник найден, есть свои плюсы.

В мертвецкую его пустили без лишних слов — узнали. Димитрий попросил принести тело бездомного. Долго осматривал труп, потом — личные вещи. Часть из них уже куда-то пропала, то ли выбросили, то ли прикарманили. Но вот нательное белье нашлось (после взбучки, что должно было сохраниться хоть что-то). Очень хорошее нательное белье. Димитрию пришлось долго мучить расспросами местных служащих, те уже признались, что стащили часы из кармана хранителя музея, но продолжали уверять, что одежда нищего — та самая, с него снятая. Пришлось поверить. Но тогда встаёт вопрос, откуда такое хорошее белье у человека, живущего на улице?

Так может, он не тот, за кого себя выдавал? Ведь он знал слишком много про ритуал. И активно подталкивал всех к его проведению.

В очередной раз вызвали мелкого местного художника, который периодически помогал охранной службе с портретами всяких нарушителей. Димитрий еще в первый день поручил ему непременно нарисовать портрет нищего, но "как живого". Мужчина нервно сглотнул, косясь на труп, но кивнул. Теперь он отчитался, что почти все готово.

На первом этаже хозяйничали Власта с сыном. Сыщик поздоровался, прошел наверх… Чтобы дойти до окна в конце коридора и вылезти через него на улицу.

Дерево, растущее рядом, подсобило, и прыжок вышел мягким. Димитрий направился к аптеке, но не по дороге, а прячась за кустами. Место для ожидания он выбрал с подветренной стороны.

Ждать пришлось долго. На тихой улице, обильно тонущей в зелени, аптека более всего была востребована утром и вечером. Но вот ушел последний посетитель, совсем стемнело, и только тогда Рейфи вышла на улицу.

— Не ррычи, — сказала она пустоте вокруг. — Некоторрые вещи можно ссделать только на ззакате.

Пустота не ответила.

Девушка зашагала в сторону гостиного дома. Димитрий никого не увидел, но знал, чувствовал, что где-то рядом крадётся невидимый охранник южанки. Тот тоже, видимо, его чуял: в какой-то момент Рейфи пожала плечами:

— Да? Ну пуссть смотрррит.

А через несколько минут добавила:

— Глупосссть.

Раздражение сворачивалось внутри нее тугими кольцами, мелкими шипами колола злость, кислотой разъедала нутро неудовлетворённость-недовольство. Ей все не нравилось. Ей не хотелось ссориться и не хотелось соглашаться. Она…

— Кого-то ищите?

Аптекарь опять появился рядом бесшумно. Димитрий, прячущийся за кустами, выпрямился.

— Вы смешны, — сообщил ему мужчина, имеющий вид весьма человеческий. — Удивлены? Вы ожидали увидеть нечто иное?

— Ничего не ожидал, — солгал сыщик.

— Что ж, прощайте.

Пара шагов — и аптекарь исчез в темноте среди деревьев. Димитрий обернулся — Рейфи, пока он отвлекся на ее защитника, тоже успела куда-то деться. Да, действительно вышло глупо. Поднялась волна злости…

И смешалась с отголосками чужой боли.

Боль? Прекрасно! Замечательно! Значит, держал лицо, но от мгновенного оборота на самом деле ему очень больно. Храбро. Все ради нее? Южанки? О, это тоже доказательство, хоть и косвенное. Теперь есть версия. Очень хорошая версия.

Димитрий вернулся в гостиный дом. Ещё раз поздоровался с удивленной Властой, прошел на второй этаж. Покосился на дверь дальней комнаты, ничего нового там не обнаружил и хотел было зайти к себе, однако оказалось, что дверь его спальни не закрыта на ключ. Сыщик достал револьвер и резко толкнул дверь.

***

*Пробный выпуск когтей — местное выражение. Равно "пробный шар".

Глава 14. Ночь

Дверь грохнулась об стену. Девушка, чинно сидящая на стуле, подскочила от испуга.

— Демоны вас побери, ниса Бель, что вы тут делаете?

Сыщик зашёл в комнату, захлопнул дверь. Судя по воцарившейся в доме тишине, никто на грохот не спешил, дабы проверить, все ли у постояльца хорошо. Кривз, ругаясь, открыл окно.

— К вам приходила ниса Бель? — с интересом спросила плохо видимая в темноте девушка в одежде, свидетельствующей о ее аристократическом происхождении.

Димитрий оперся бедром о стол, скрестил руки на груди.

— Не представитесь для начала?

— Милица нис Аль.

Вот этого он не ожидал. Он зажег лампу, всмотрелся в гостью. Действительно, ниса Аль. Какой-то день посетителей, причем посещают его исключительно юные девы и совершенно неожиданным и даже неприличным образом! Против новомодной "эмансипации" Димитрий ничего не имел, но ни тогда, когда в следствии ее обнаруживаешь ночью в своей комнате девушку с претензиями! Нет, он сам собирался с ней говорить, но завтра. Бессонная ночь в раздумьях о судьбе брата пошла бы ей на пользу.

— Зачем вы пришли? — резко спросил он. Ответили весьма ожидаемо.

— Поговорить. Меня не пустили к вам сегодня.

Да, было дело, прибегал Вито, сообщал о сестре подозреваемого, но Димитрию было не до взбалмошных девиц. Поэтому он приказал мальчишке найти Цветану и поручить ей записать все, что хочет сказать свидетель (/соучастник?). Девицу это, видимо, не удовлетворило.

— Я знаю, у вас бумага с тремя печатями, — сообщила она.

— Поздравляю вас с этим знанием. — Димитрий даже не пытался маскировать холодный тон. — Это все?

— Нет, конечно.

Лампа светила не так уж ярко, но Кривз и без света знал, что девушка бледна. Глаза красные, заплаканные. А если немного пощупать… Внутри — боль, обида, чувство несправедливости, вина… Кислый привкус сожаления… Любовь… Они с братом не были слишком близки, но и никогда не были врагами… Жар жажды действия. Она не может бросить Славена в беде!..

— Я хочу…

Она запнулась, не зная, какую выбрать линию поведения.

— У вас есть два варианта, — начал рассуждать вместо нее Димитрий. — Первый — я вас спрашиваю, вы честно отвечаете на все мои вопросы, все заканчивается настолько благополучно, насколько может в рамках законодательства. Второй — вы отвечаете нечестно, врете, конечно же из благих побуждений, пытаясь помочь брату. Второй вариант губителен и для вас, и для него — поверьте, вашу ложь я почувствую легко. Так что может остановимся на первом?