Горечь и сладость любви - Наталия Николаевна Антонова

– Тебе бы только и думать о еде.

– Кстати, Вера! Купи по пути хлеба! И если придёшь раньше меня, запеки куриные окорочка.

– Хорошо. А ты собираешься задержаться?

– Не так чтобы. Ко мне должен прийти заказчик. Как только мы с ним обговорим все детали, я сразу примчусь домой.

Так и вышло, к приходу Эдуарда она успела не только запечь окорочка, но и сделала его любимый салат. А он, в свою очередь, прямо в дверях вручил ей большой букет из лилий и торт «Прага», а после ужина достал из шкафа блюдечко с золотой каёмочкой, положил на него аванс, полученный от заказчика, встал на одно колено и преподнёс деньги Вере.

– Я так люблю тебя, – сказала до слёз растроганная Вера, – и вовсе не за деньги.

– Я знаю, – кивнул он, – за романтику. Но чего же ты плачешь, глупенькая.

– От счастья, – призналась она.

– Вер, – проговорил он, поднимаясь, – а давай в воскресенье сходим в театр?

– Давай! – обрадовалась она. – Я сто лет в нашем драматическом не была. А что там идёт? Хотя какая разница! – махнула рукой Вера.

– Я так и знал, что ты это скажешь! – весело воскликнул он и захлопал в ладоши.

– Откуда ты мог это знать?

– Оттуда! Ты не заметила, что мы с тобой на одной волне?

– Не знаю, – сделала Вера вид, что она сомневается.

– Ах, так ты не знаешь? А я знаю! И поэтому купил билеты!

– Ты купил билеты? – не поверила Вера. – Покажи!

– Пожалуйста, – он достал из кармана билеты и положил перед ней на журнальный столик.

Увидев название спектакля, Вера буквально подпрыгнула в кресле и взвизгнула.

– Что это с тобой? – спросил он.

– Я давно мечтала попасть именно на этот спектакль.

– Вот видишь?! – гордо проговорил он. – Теперь ты веришь, что мы на одной волне?

– Теперь верю! – она вскочила с кресла и повисла у него на шее.

А он, поддерживая её за талию, стал вальсировать вместе с ней.

Клавдии Вера позвонила перед самым вылетом самолёта и сообщила, что Эд увозит её в Прагу на целых три дня.

– Здорово! – порадовалась за неё Клавдия.

Вера не стала спрашивать, как у Клавдии развиваются отношения с Андреем. С чего она взяла, что они развиваются? С того, что Данилов перестал избегать её и хмуриться, встретив её случайно в коридоре или офисе.

Вера в глубине души радовалась тому, что как удачно она провернула задуманную авантюру со знакомством шефа и подруги. Она пребывала в уверенности, что они оба безумно ей благодарны, но ещё не созрели для откровенного разговора и тем более изъявления ей благодарности.

«Ну и пусть», – благодушно подумала она.

А Клавдия решила пока ничего не говорить Вере о Якове. «Пусть себе пребывает в заблуждении некоторое время. Это только пойдёт ей на пользу».

Пока Вера и Эдуард наслаждались красотой зимней Праги, Клавдия и Яша встретили Новый год дома. Они долго спорили, у кого лучше нарядить ёлку и сервировать стол.

Яша уверял, что у него просторней, к тому же можно съездить в парк, благо он недалеко от его дома. А Клава уверяла, что зато у неё уютнее и она не представляет своей квартиры без новогодней ёлки.

В результате новогодние ёлки поставили в обеих квартирах. На вечер первого числа решили пригласить в Клавину квартиру Клавиных родителей. А второго к Якову позвали Андрея, хотя Данилов и упирался, ссылаясь на какие-то срочные дела.

Сам Новый год решили всё-таки встретить у Яши. Так как он вызвался печь пироги и запекать индейку. Зато холодец Клавдия сварила у себя и накануне привезла его к Якову.

Они накрыли стол возле ёлки, зажгли свечи и бегающие ёлочные огоньки и стали ждать, когда же президент поздравит их лично с Новым годом и на Кремлёвской башне пробьют куранты. Когда это случилось, они одновременно завопили: «Ура!» – выпили шампанское и бросились в объятия друг к другу.

И только позднее Яков спросил:

– Клава, а ты загадала желание?

– Чего его загадывать, – ответила она, – если оно и так уже исполнилось.

– Я подумал точно так же, – улыбнулся Яков.

Он осторожно снял с неё очки, долго разглядывал её лицо, точно узнавая её заново, а потом выдохнул:

– Клава, а ты знаешь, что у тебя шёлковые ресницы? И такие длинные-предлинные, как у сказочной принцессы! Ты их специально загибаешь вверх?

– С ума сошёл! – засмеялась она. – Я и понятия не имела, что они у меня такие.

– Ты меня любишь? – спросил он.

– Ещё бы я не любила тебя, – выдохнула Клавдия и чмокнула Яшу в нос.

Девственно нетронутое сердце Якова умиляло и восхищало Клаву. Она не могла понять, как ему удалось сохранить его таким при всех пережитых им трудностях, ведь это не шутка – потерять родителей в четыре года и воспитываться бабушкой и прабабушкой. Она просто не могла поверить своему счастью.

«И ведь как ни крути, – думала про себя Клавдия, – случилось всё это благодаря абсурдной идее Веры свести меня со своим бывшим».

Клавдии было жаль Данилова, её сердце почему-то говорило ей, что Вера могла бы быть счастлива именно с Андреем. А художник… что художник?! Он весь в искусстве! Сегодня влюблён в одну, завтра в другую. Наверное, она очень старомодная личность, может, даже замшелая. Но не верит она в постоянство творческих личностей. Хотя, конечно, случаются и исключения, вот, например, обожаемый её мамой артист Николай Рыбников. Да и другие примеры отыщутся.

– Клава, ты чего притихла? – тихонько встряхнул её Яша.

– Думаю, – ответила она.

– А, Чапай думает, – хмыкнул он, – а я-то по простоте душевной был уверен, что ты наслаждаешься моим обществом.

– Одно другому не мешает, – важно заявила она.

– Кому как, – возразил Яша, – мне, например, одно твоё присутствие напрочь мозги отключает, и я ни о чём другом уже думать не могу.

– Яша! – она посмотрела на него сурово.

– Что?!

– С этим надо бороться!

– С чем с этим? – не понял он.

– С отключением твоих мозгов в моём присутствии.

– Зачем?

– А затем! Если мы будем жить вместе и ты постоянно будешь думать только обо мне, то как же ты будешь работать.

– А я не буду работать, – усмехнулся Яков и повалился на спину.

– Как это не будешь работать? – всполошилась Клава.

– А так, буду сидеть на твоей шее! Ты будешь меня кормить, поить, одевать, обувать, а я буду о тебе возвышенно мыслить.

– Нет уж, голубчик, – погрозила она ему пальцем, – даже и не мечтай.

– А что же мне тогда делать? – спросил он