Аламут - Владимир Бартол
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Послушницы громко и с большим воодушевлением одобрили его.
"Ты невероятна, Обейда!" воскликнул Юсуф. "Как же я сам до этого не додумался?"
"Обейда делает гениальный вывод", - предположил ибн Тахир. "Формально в этом нет ничего плохого. Но, на мой взгляд, нечистые желания все равно непристойны, даже если мы поместим их в рамки райских садов".
"По-моему, ты расстроен, что не додумался до этого сам", - огрызнулся Обейда.
"Нет, ибн Тахир прав, - сказал Джафар. "Грех остается грехом, где бы вы его ни совершили. Нельзя обойти такое ясное предписание, какое дал нам Сайидуна, какими-то уловками".
"Ты пытаешься испортить нам все своей задумчивостью", - сердито сказал Юсуф. "Насколько я понимаю, Обейда права, и никто не может помешать нам с нетерпением ждать награды, которая будет принадлежать нам по праву".
"Как сочтете нужным, - заметил Джафар и пожал плечами.
По вечерам, когда перед зданием верховного главнокомандующего мерцали факелы, когда вдали слышалось журчание Шаха Руда, а вечерний рог призывал к молитве и сну, на послушников наваливалась тягостная меланхолия. Тяжелые учебные будни с их сложными задачами и дисциплиной остались позади, и их мысли могли свободно бродить. Одни искали уединения, чтобы предаться тоске по дому, другие рассуждали о том, каково там, за гранью, где жизнь совершенно иная.
"Я бы хотел быть птицей", - сказал Сулейман однажды вечером. "Я бы полетел посмотреть, что делают две мои сестры. Наша мать умерла, а у отца есть еще две жены, у которых тоже есть дети. Мои сестры будут для них обузой, и я подозреваю, что они будут плохо с ними обращаться. Они захотят от них избавиться. Боюсь, они убедят моего отца продать их первому встречному. О, я не могу передать, как это меня гнетет".
Он сжал кулаки и зарылся в них головой.
"Моя мать очень стара, - сказал Юсуф, проведя тяжелой лапой по глазам. "Ей тяжело ухаживать за скотом и пастбищами, и я боюсь, что соседи обманывают ее, потому что она совсем одна. Зачем я вообще ее оставил?"
"Верно, но почему?" - спросил ибн Тахир.
"Это было ее желание. Она сказала мне: "Ты сильный пехлеван, сын мой. Сам Пророк гордился бы тобой. И если бы твой отец, который дорожил мучеником Али больше всего на свете, - если бы твой отец был жив, он непременно отправил бы тебя изучать истинную веру у одного из даи, которые служат истинному халифу..." В то время великий даи Хусейн Алькейни путешествовал по нашим краям, набирая людей для нашего господина. Я отправился к нему, и он направил меня сюда, в Аламут".
"А ты, Наим, что привело тебя в крепость?" - продолжал ибн Тахир.
"Моя деревня находится недалеко отсюда, - ответил Наим. "Я слышал, что могущественный дай в Аламуте собирает армию, чтобы повести ее против неверного султана. Дома мы все были правоверными, поэтому мой отец не возражал против того, чтобы я ушел служить Сайидуне".
"А ты, Сулейман?"
"Что тут говорить? Люди говорили, что будет война, что великий дай, с которым произошло много чудес, захватил Аламут от имени халифа Египта и собирается оттуда напасть на султана. "Здесь все произойдет, Сулейман", - сказал я себе. Даи Абдул Малик проезжал через нашу область, и я присоединился к нему".
"Наш клан всегда был верен Али", - говорит Обейда. "Нас было девять братьев, и кто-то должен был покинуть дом. Я попросил отца, и он дал мне свое благословение".
"А ты, Джафар?"
"Я скрупулезно изучал Коран, Сунну и историю ислама и понял, что Али был несправедливо лишен наследия Пророка, а багдадский халиф несправедливо занимает регентский трон. Наш район посетил исмаилитский даи - им оказался наш начальник Абу Сорака, и я провел с ним несколько познавательных бесед. Я согласился с его учением и попросил у отца разрешения поехать с миссионером. Когда он узнал, что мой учитель направляется в Аламут, чтобы присоединиться к Сайидуне, он с радостью согласился. Люди уже говорили о нашем верховном главнокомандующем, что он очень святой человек".
Эти разговоры помогли им преодолеть тоску по дому, чувство одиночества и изолированности от мира. Когда на следующее утро звук рога пробудил их ото сна, уязвимые места вечера были уже забыты. Холодная вода, в которой они умылись , была предвкушением нового сурового дня. Они снова стояли обеими ногами в Аламуте. Единственное, что их волновало, - смогут ли они хорошо ответить на вопросы учителей и не слишком ли велики будут ожидания начальства. Не теряя бодрости духа, они посвятили себя работе на благо исмаилитов.
Однажды утром, когда послушники и Манучехр вернулись в Аламут с маневров, к ним обратился Абу Сорака.
"Сегодня у вас свободный день. Прибыли даисы из окрестных крепостей, чтобы получить дальнейшие указания от верховного главнокомандующего. Также мы будем докладывать им о ваших успехах и неудачах. Ведите себя тихо и используйте это время для учебы".
Послушники были вне себя от радости. Они побежали в свои спальные корпуса за планшетами и записями. Некоторые из них вынесли их на вал, а другие, более любопытные, сидели во дворе в тени зданий и внимательно следили за зданием верховного главнокомандующего.
Охрана у входа была усилена. Черные
