Сердце Сумерек (СИ) - Субботина Айя

— Это невозможно, — пробормотал Хадалис, схватил мою руку, прикоснулся к сверкающему символу. Под подушечкой его пальца орнамент вспыхнул ярче. — Ты не можешь быть… другой.

— Но она другая, — встрял Рогалик. Кажется, злость в нем немного утихла. — Не знаю, где твоя принцесса, но очень хочу знать, потому что она кое-что пообещала сделать.

— И … давно ты знаешь? — Глаза Хадалиса стали почти темными от боли.

Я знала, что он хочет услышать: когда я обманывала его, манипулировала, чтобы узнать секреты принцессы? Тогда это казалось самым естественным на свете, а сейчас мне самой от себя стало противно.

— Ты вообще слушаешь, что тебе говорят? — Граз’зт снова завелся с пол оборота. Почему мне кажется, что я тут вообще не при чем, а он просто нашел повод вцепится гарду в глотку? — У алтаря уже была не Данаани.

Хадалис никак не отреагировал на его слова: просто смотрел на меня своим потерянным и полным злости взглядом, ждал.

Я не смогла сказать вслух, просто трусливо кивнула.

— И как долго вы думали скрывать это от меня? — После небольшой заминки, Хадалис отбросил мою руку, словно та превратилась в ядовитую змею. — Как долго собирались дурачить и водить за нос, посмеиваться в спину?

— Я просто боялась, что ты… не поймешь. Граз’зт догадался сам, я не признавалась. Он просто загнал меня в угол и не оставил выхода.

На самом деле, все это звучало крайне неубедительно. Конечно, Граз’зт догадался, но это никак не меняло того, что Хадалис не меньше его заслуживал знать правду. Даже больше, если учитывать его чувства к принцессе.

— Я не знаю, где принцесса. Я не знаю, как оказалась в этом теле и не знаю, смогу ли вернуться обратно. Но ты точно знаешь, что Данаани что-то придумала, что она ходила в другие миры — ты сам это сказал!

Моя обличительная речь заставила Хадалиса прищуриться. Так и вижу, как в нем колотиться злое: «Ты обманом заставила меня сказать это».

— Что значит «она ходила в другие миры»? — Рогалик бесцеремонно потянул меня за руку, убирая с импровизированного ринга. — Вы с Данаани были в сговоре?

— Можешь хоть усраться, крэс, но это не твоего ума дело, — со злой насмешкой сказал гард. — Я не обязан ничего тебе говорить, и тем более не буду делать этого просто чтобы потешить твое любопытство. Жизнь принцессы тебя не касается.

Кажется, до Хадалиса только теперь дошло, что все это время он изводил себя ревностью лишь к оболочке. И он с радостью стряхнул с плеч груз ноши вынужденного терпения. Правда, длилась его радость недолго.

— Я тебя убью, — пророкотал Рогалик, надвигаясь на Хадалиса, словно огромная, громыхающая туча.

— Да плевать, — продолжал насмехаться гард. — Мне вот интересно: ты сказал ей, что будешь делать после того, как оживишь жену? Ну? Сказал?

Мне хотелось заткнуть уши и не слушать, но вид себя со стороны подсказывал, что это будет просто смешно. Что бы делала Данаани в такой ситуации? Что бы делала я? Где найти золотую середину?

«Ни она, ни ты, Семенова, точно бы не стали устраивать истерику. Так что подбери сопли и покажи им, что земные девушки могут сами кого хочешь на колючую проволоку намотать»

— Думаете, я такая бестолковая, что сама не понимаю итог? — Надо признаться, я очень мастерски изобразила насмешку и безразличие. Все-таки театральный кружок в школе не прошел даром. — Поэтому мне нужно, чтобы вы перестали вести себя, как накачанные тестостероном балбесы и вспомнили о том, что у каждого есть обязательства перед своими женщинами. Ты, — я посмотрела на Хадалиса, — знаешь, что задумала принцесса, откуда у нее деньги из земного мира и куда она могла пойти, чтобы потом не вернуться. Может быть, она просто не может вернуться, и чем раньше мы узнаем, где она, тем быстрее сможем вернуть все на свои места.

Кажется, Хадалису пришлись по душе мои слова, потому что он немного успокоился и даже кивнул, соглашаясь.

— А ты, — я мельком посмотрела в сторону Граз’зта, на большее просто не хватило сил. — У тебя обязательства перед той женщиной. Если кто-то убил ее, чтобы досадить тебе, то ты обязан из шкуры вылезти, а найти убийцу и поквитаться с ним. А ее — вернуть к жизни, как и собирался. Я не Данаани, но тоже кое-что соображаю, и сообща мы отыщем разгадку, найдем Сердце Зары и вернем принцессу домой, а меня — в мой мир.

— Тебе есть ради кого возвращаться? — как бы невзначай спросил Рогалик.

— Это не твое дело, — зло бросила я. Мне было так погано на душе, что хотелось волком выть, поэтому лучшим, что мне пришло на ум, был побег. И чем скорее, тем лучше. — Если я еще хоть раз увижу, как вы собираетесь друг об друга кулаки почесать, то на мою помощь можете больше не рассчитывать. Уверена, что и принцесса со мной бы согласилась.

— Маа’шалин… — начал было Граз’зт, но я остановила его взмахом руки.

— Все, обсуждать больше нечего.

— Мы собирались сбежать, — сказал Хадалис коротко, зло. — Я и Данаани, после того, как этот крэс получит Сердце Зары. И что-то мне подсказывает, что он знал об этом от самой Данаани. Возможно, не знал как и куда, но он точно не собирался выбирать между вами. Потому что по их законам, при… Данаа…

— Маша, — подсказала я.

— Они с Эри были той еще парочкой убийц, Маша. Что бы ни говорил тебе этот рогатый потрошитель, оставлять тебя он не собирался. Вся эта романтическая чушь — только, чтобы досадить мне. Старые счеты. Данаани никогда бы не позволила ему так с собой обращаться, лапать, как какую-то потаскуху. А ты… — Хадалис печально улыбнулся. — Тобой он просто воспользовался.

Пощечина сорвалась с моей ладони.

Удар был такой хлесткий, что на миг мне показалось — лицо Хадалиса расколется надвое.

— Никогда не смей больше называть меня потаскухой, ты, белобрысый умник, — сказала я со всем достоинством, на которые была способна с этот момент. — Понятия не имею, что принцесса в тебе нашла, но в том мире, откуда я родом, мне глубоко противны мужчины, позволяющие себе такие слова в адрес женщин. И плевать я хотела, что ты расстроен и что тебя бросили. Это — не моя вина. Хочешь на ком-то отыграться — поколотись башкой в стену.

Хадалис смотрел на меня, как на умалишенную и рассеянно потирал щеку. Очень надеюсь, что эта красная пятерня никуда не исчезнет в ближайшие пару дней.

— А ты, — я резко повернулась, ткнула пальцем в лицо смеющемуся Рогалику, — ничем не лучше. Такой же самодовольный болван. Думаешь, обвел дурочку вокруг пальца — можно почивать на лаврах? Господи, да кто тебе вообще сказал, что все происходящее было твоей инициативой?

Ему вдруг резко расхотелось смеяться и весь вид Граз’зта говорил, что он напряженно ждет продолжения фразы. Что ж, дорогой муженек, я тоже умею кусаться.

— Я просто использовала тебя. Знаешь, интим и желание секса пробуждают в организме определенные физиологические процессы. Это была просто попытка получить немного эндорфинов. Мне почему-то показалось, что ты лучше сладостей. Увы, — я скорчила скорбную мину, — теперь понимаю, что старый-добрый шоколад куда лучший заменитель счастья, чем один самодовольный рогатый лгун.

Вряд ли в этом потоке слов было так уж много научной подоплеки, но ведь, и он не профессор химии. Пусть думает, что хочет, а я пока буду наслаждаться тем, как он злиться.

«Зря ты, муженек, думал, что я не умею врать. Иногда, чтобы поставить на место таких, как ты, и Машка Семенова превратится в Мата Хари».

— Мне жаль вас обоих, — сказала я, стоя в пороге кухни. — Ничего, кроме жалости, вы не заслуживаете.

Часть приготовленных ингредиентов валялась на полу, часть, наверное, еще можно было спасти. Но готовить мне категорически расхотелось. Теперь пусть хоть гром с неба — я никому не позволю до меня добраться. На душе паршиво и кошки скребут, но разве это впервой? Переживу, бывало и хуже. Просто еще один урок: никогда не доверять мужчинам с рогами и крыльями.

К счастью, ни один не пошел следом. Надеюсь, в мое отсутствие они друг друга не убьют, но если почешут кулаки об физиономии — я буду только «за». Пусть уже выяснят отношения и начнут, наконец, думать о будущем.