Лирика панелек - Илья Константинович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как емко и точно выражена мысль, – многозначительно сказал Июль.
– И я так думаю, – согласился Бобби, убирая баллончик.
– А кто такой Юра, кстати говоря?
– Юрий Гагарин. Ну и неуч ты.
– Ишь что творите! – неожиданно вставила свое слово бабушка, проходившая мимо.
– Это динозавр? – выпучил глаза Июль, рассматривая крайне морщинистую особу.
– Здравствуйте, а что такое? – Ваня не обратил внимания на обращение Июля, а пожилая леди и вовсе его не услышала.
– Да ты посмотри, ее щеки похожи на дюны в пустыне, – продолжал Июль.
– Зачем на плитке гадишь? Кто это стирать будет? – возмущалась бабушка.
– Так у нее еще и голос, словно крик птеродактиля, – не успокаивался Июль.
– Это мой протест. Я решил выразить его так, – гордо ответил бабушке Ваня.
– Ох ты какой! Протестует он тут. Хулиган, против чего протестуешь? – кричала бабушка.
– Да вот памятник Юрию Гагарину убрали. А я его героем считаю, – терпеливо объяснял Ваня.
– Ну и что? Теперь и плитку надо изгадить, что ли? – продолжала возмущенно плеваться бабушка.
– Да что с этим динозавром тут дискутировать, товарищ? Пройдемте уже домой. Поздно все-таки, – обратился Июль к Ване.
– Верно.
Ваня что-то обдумывал, пока старушка, брызжа слюнями, что-то ему выговаривала.
– До свидания, – вдруг улыбнулся Ваня и вместе с Июлем удалился от назойливой бабушки.
Она еще долго стояла на месте и вслед продолжала что– то говорить. И стояла она там до тех пор, пока товарищи не скрылись во дворах. А может, и еще дольше.
– И чего это вы с этой бабкой спорили? – встретила Оля друзей вопросом.
– Ваня творил, а динозавру что-то не понравилось, – бурчал Июль, снимая пальто.
– Занятно, – Оля села на подоконник. – Но ужин стынет.
Все обитатели квартиры заняли места у маленького стола с белой кружевной скатертью. На ужин были спагетти с жареным мясом.
– А тебя дома еще не ищут? – интересовался Бобби.
– Не думаю, – неохотно отвечала Оля.
– Чем таким важным заняты твои родители? – спросил Июль.
– Не знаю. У них крутая работа. Они много получают. Вы бы видели дом, в котором мы живем. Но, признать, это так противно. Противна горничная с приторным именем Жанна, с которой папа изменяет маме. Большой стол в столовой, разделяющий нас за обедом. Отдельный папин кабинет, где он якобы работает, а на самом деле прячется от семьи.
– А твоя сестра? – продолжал Бобби.
– А ей нормально, пользуется всем. Безразличием, деньгами.
– И не страшно тебе проводить время с двумя непонятными типами?
– В твоей кухне мне уютнее, чем во всем моем огромном доме.
Раздался звонок мобильного телефона. Бобби отлучился, чтобы ответить.
– Да. Конечно… Без проблем… Все нормально… приезжай. При встрече все расскажешь, – Бобби разговаривал с кем-то в соседней комнате.
– Эх, сейчас гости будут, а мне кормить их нечем, – вздохнула Оля.
– А ночных гостей и не стоит кормить, – буркнул Июль.
– Сейчас Ирландец приедет, у него что-то случилось, – Бобби вошел в кухню.
– Нужно прибраться, – засуетилась Оля.
– Что у него случилось? – Июль развернулся к Ване.
– Приедет – узнаем, – ответил Бобби.
– Не самое лучшее решение – приглашать в дом гангстера, – поморщился Июль.
– Лучшее решение – помочь человеку, – парировал Ваня. На улице окончательно стемнело. Муравейники блестели одинокими огоньками в окнах, фонари через один освещали узкие дорожки меж спален. Проспект жужжал редкими автомобилями и шумными мотоциклами.
Раздался звонок домофона. Ваня отвлекся от партии шахмат, открыл дверь и впустил гостя. На пороге стоял лихорадочно улыбающийся Ирландец в широкой белой майке с вызывающей надписью «Демоны».
– Вечер добрый, господа, – поклонился Ирландец.
– Добрый, – в унисон отозвались обитатели квартиры.
– Видимо, нужно объясниться, по какой причине я вас побеспокоил в столь поздний час, – продолжал гость.
– Проходи, садись да объясняйся, – Ваня пригласил гостя к дивану.
– Я поставлю чайник, – Оля удалилась в кухню.
– Тут такое дело, – нервно начал Ирландец, присев на диван. – У меня неприятности, дома меня ищут. Гарри не выходит на связь, последнее, что от него было слышно, так это то, что его жене угрожали, после чего его видели вместе с ней в аэропорту. В бар к Луи тоже наведывались. Брата я предупредил, чтобы залег на дно.
– К нам ты пришел залечь на дно? – спросил Бобби.
– Не могу сказать, что у вас тут дно, – ухмыльнулся Ирландец. – Но пришла моя очередь просить помощи.
– Корона не спадет, пока кланяться будешь? – иронично спросил Июль.
– А это не твоя забота, коротыш, – не прекращал улыбаться Ирландец.
– И надолго тебе нужен приют? – вздохнул Бобби.
– До утра. Рано утром меня заберут.
– Располагайся, – Ваня указал на диван.
Оля в кухне разливала чай, Июль раскидывал колоду карт на троих. Ирландец чувствовал себя некомфортно.
– А что случилось-то? – пытался развязать диалог Ваня.
– Толком ничего не известно. Говорят, что убирают конкурентов, – Ирландец пожал плечами.
– А вы не можете дать отпор? – не отвлекаясь от игры, спросил Бобби.
– Мы не можем дать отпор тем, кого не знаем. Мы понятия не имеем, кто эти люди.
– Что планируешь делать? – спросил Ваня.
– Завтра со своими близкими дернем в Финляндию в отпуск, – улыбнулся Ирландец. – Там разберемся, что это было, и уже спокойно все решим. После вернусь назад.
Конец вечера прошел в дружелюбной компании за игрой в карты и чаем. Ваня то и дело переглядывался с Олей, та наблюдала за партией со стороны. Одета была во все домашнее, пучок волос на голове, просторная Ванина кофта, короткие домашние шорты и полосатые носки. Июль, уже давно забывший о важной миссии, в простой тельняшке спокойно перекидывался в карты, не вспоминая про свою планету, как про страшный сон. И только медальон на груди напоминал о том, кто он есть. Ваню тоже ничто не беспокоило. Он, как и пару дней назад, наслаждался простой жизнью. Только сейчас ушло чувство одиночества, и его состояние было все больше похоже на счастье. Через пару часов Июль заснул в кресле, Оля спала на раскладушке, Ирландец с Ваней курили на балконе.
– Иногда общаешься с людьми и понимаешь, что ты просто другой. Тебе просто неинтересно с человеком, тебе безразличны его проблемы. И тогда задумываешься: а может, это со мной что-то не так? Это самая большая ошибка человека – искать проблему в себе. Нужно уметь признавать, что ты другой, и искать свою
