Борьба и победы Иосифа Сталина - Константин Романенко

И стремившийся скрыть факт своего предательства, Рамишви­ли добился своей цели. Оказавшись в фактической изоляции, без средств к существованию, под постоянной угрозой быть обнару­женным полицией, Иосиф Джугашвили осознал дальнейшую бес­смысленность и опасность пребывания в Батуме. Несколько дней он скрывается у Косты Осепашвили, а затем тот перевел его в дом Николая Габуния, но и здесь его начинала выслеживать уже поли­ция. Это тоже не могло быть случайностью. Видимо, Рамишвили снова донес о его присутствии в Батуме.

Беглец стал окружаться со всех сторон. Его скитание не могло продолжаться дальше. Круг мог замкнуться, и он был вынужден снова обратиться к Наталье Сихарулидзе. На этот раз речь шла уже не об убежище; его просьба касалась помощи для отъезда в Тифлис. Разрыв с батумскими меньшевиками заставлял его покинуть го­род. Он оказался совершенно без денег. Положение было почти трагическим. Для отъезда ему требовалось всего полтора рубля, но когда Н. Сихарулидзе обратилась с такой просьбой к Владимиру Джибладзе, то получила отказ.

Уехать из неприветливо принявшего его города ему удалось лишь с помощью мрка Веры Ломджария-Джавахидзе. «В 1904 г., — вспоминала она, — он бежал из ссылки. У нас товарищ Сталин по­явился в солдатской одежде... две недели до отъезда в Тбилиси пря­тался на нашей квартире». Ермиле Джавахидзе свел его со своим знакомым, кондуктором И. Михвидабладзе, который свидетельст­вовал: «Я видел тов. Сталина у Григория Джибладзе в Безымянном переулке... После совещания я надел на него железнодорожную форму и привез в Тифлис». Но при его безденежье пребывание в Тифлисе тоже было невозможным, и он направился дальше — в Го­ри, где нашел убежище у своего дяди Глаха Геладзе.

Враждебный, почти истерический прием, который он встретил в Батуме, был для Иосифа Джугашвили совершенной неожиданно­стью. У него появилось время для обдумывания ситуации, в кото­рой он оказался. Она была далеко не простой. Он полтора года про­вел в тюрьме, длительное время находясь в одиночной камере. Вы­сланный в сибирскую глушь, почти «на край света», он практиче­ски без подготовки, лютой зимой предпринимает отчаянный по­бег. Преодолев множество препятствий и опасностей, он возвра­тился на родину, надеясь встретить товарищескую солидарность, но вместо поддержки наталкивается на откровенную неприязнь и интриганство озлобленных провинциалов.

Наступил момент подвести итоги. За спиной пять лет борьбы, потребовавшей почти полной самоотреченности, полной самоот­дачи; пять лет усилий и страданий в атмосфере постоянного риска. Балансирования на острой грани, по одну сторону которой органи­зация забастовок, агитации, дискуссий, а по другую — неустроен­ность быта, постоянная смена квартир и явок, изматывающее на­пряжение от опасения слежки, никогда не исчезающая угроза аре­ста и новых тюремных застенков.

Итогом этих усилий стало своеобразное «отречение» от него бывших мнимых соратников по партии. Амбиции, заблуждения и откровенное предательство батумских интеллигентов — его поли­тических противников, возомнивших себя «революционерами», людей, играющих в революцию и не понимавших законов револю­ции, обернулись местнической травлей, попыткой его отлучения от участия в дальнейшей борьбе.

Что это, если не поражение? Не неудача? Что он может пред­принять в этих условиях? Он не первый, кто получил удар в спину. Кто столкнулся с непониманием и предательством, самодоволь­ным торжеством заурядностей. Великие революции, потрясавшие историю человечества, приняли на свой алтарь множество жертв — людских судеб, жизней, часто оборачиваясь не только разочарова­нием в идеалах, но и немым воплем утерянных голов. В этом были неизбежная закономерность и логика борьбы.

Но он уже приобрел знания и опыт, утвердившиеся убеждения. Его желание быть на стороне революции, на острие борьбы, готов­ность идти на жертвы и самоотречение ради счастья народа не слу­чайное увлечение, не иллюзии романтизма. Он осознанно избрал свой путь и пройдет его до конца — неукротимо.

Он не упал духом. Он вышел из батумского конфликта не слом­ленным, а еще более закаленным Но мышиная возня меньшевика Рамишвили стала своеобразным тупиком, заставившим его искать другие пути работы в подполье. Главным уроком, извлеченным им из происшедшего, стало усиление действенности и непреклонно­сти в своих позициях по достижению намечаемых целей. Вместе с тем провинциальные меньшевики, устроившие Иосифу Джуга­швили своеобразный бойкот, невольно оказали услугу своему по­литическому противнику. Вынужденно отстраненный от активной работы сразу после побега, он избежал опасности новой утраты свободы.

С другой стороны, конфликт с меньшевиками Батума ускорил

восхождение Иосифа на новую ступень его революционной дея­тельности. Он решил обратиться в высшую инстанцию, руководив­шую всем механизмом подпольной работы. Иосиф Джугашвили находился в тюрьме, когда в 1903 году состоялся первый съезд со­циал-демократов Кавказа, принявший решение об организации Кавказского союза РСДРП, руководящим органом которого стал Союзный комитет. Старшим по возрасту и партийному стажу в комитете был М.Г. Цхакая.

Правда, и теперь проблемы молодого революционера реши­лись не сразу. «В 1904 г., во время Русско-японской войны, — писал Миха Цхакая, — один из моих старых знакомых товарищей (по кружку, где я занимался), незабвенный т. Ростом (Арчил Долидзе), написал мне конспиративное письмо в мое тогдашнее глубокое подполье... В письме он мне сообщал, что вот уже чуть не несколько месяцев и в Батуме, и здесь, в Тифлисе, разыскивает меня и хочет во что бы то ни стало лично видеться сбежавший из Сибири т. Сосо, он же Коба (Джугашвили). Я назначил место и время свидания».

Описывая эту встречу, М. Цхакая вспоминал и ее подробности: «Он мне рассказал тогда всю свою эпопею работы и борьбы в Тиф­лисе, Батуме и в тюрьмах, а равно подробно остановился на удач­ной попытке побега с места ссылки, затем рассказал о своем пре­бывании в Батуме, где надеялся найти старых знакомых работни­ков и вместо этого столкнулся с будущими меньшевиками (Рамишвили, Чхиквишвили, Хомерики и К°) <...> И, наконец, за­явил о своем решении начать сверху, с Кавказского союзного ко­митета (тогдашний краевой комитет партии), для будущей более продуктивной конспиративной работы. Вот почему он хотел ви­деть меня. <...>. И не ошибся. Я ему посоветовал немного отдох­нуть в Тифлисе и за это время познакомиться с нелегальной лите­ратурой, новой литературой о 2-м съезде партии и пр. <...> для об­легчения ему занятия я познакомил его с двумя товарищами — Ниной Аладжаловой и Датушем Шавердовым... и попросил их ока­зать ему всяческое содействие».

Вместе с тем находящийся в «глубоком подполье» член Союз­ного комитета не спешит с проявлением доверия молодому нелега­лу, и возможно, что в отношении его проводилась негласная про­верка. Условия подпольной деятельности не располагали к беспеч­ному благодушию. «На одном из следующих свиданий, — продол­жал Цхакая, — познакомил его с характером принятых 2-м съездом программы и устава, а равно с произошедшим расколом

партии на меньшинство и большинство <...> Я его попросил напи­сать свое credo... Он это сделал через несколько дней. Я посоветовал ему <...> написать статью, хотя бы по параграфу 9 программы пар­тии по национальному вопросу... Через месяц он принес довольно объемистую тетрадь <...> через другой месяц я отправил т. Сосо в Кутаисский район в Имеретино-Мингрельский комитет».

Его своеобразный отпуск не прошел бессмысленно. Написан­ная им в это время статья, опубликованная в 1904 году на страни­цах газеты «Борьба пролетариата», сразу же привлекла внимание Ленина. Впоследствии новое обращение к этой теме закрепит за ним характеристику специалиста по национальному вопросу. Это произойдет значительно позже, а лето 1904 года ознаменовало для Иосифа новый период революционной деятельности.

Участник большевистского подполья в Грузии, сын майора ар­мейской пехоты, Сергей Иванович Кавтарадзе вспоминал, что Иосиф Джугашвили появился в Кутаиси в конце июня как представитель Кавказского союзного комитета. С этого времени его постоянной партийной кличкой на долгое время стало имя «Коба», что означа­ло «неукротимый».

Политическая линия Кобы была подчинена главной цели: при­ближению революции. Как профессиональный солдат революции, он уже прочно усвоил ее законы — действенность, неукротимость, активность в мобилизации сил партии. Свою деятельность в Ку­таиси он начал с реорганизации руководства. В новый состав Коми­тета РСДРП вошли Иосиф Джугашвили, Сергей Кавтарадзе, Н. Карцивладзе, Б. Бибинейшвили, С. Киладзе, Александр Цуклидзе и Михаил Окуджава. Практическая деятельность нового актива организации началась с создания типографии, разместившейся в доме Васо Гогиладзе, где она находилась до февраля 1906 г.