Вкус свежей малины - Изабеля Сова

– Типичная пирамида, – решила я.

– Скажите, на какой-нибудь другой работе семья умершего может взлететь на его должность?

– Пожалуй, нет, – признала я. – Но, скажите, этот взлет обязателен? К примеру, предположим, я нашла мужа, который работает на подобную фирму. И вот, не приведи господь, он гибнет. Я обязана в таком случае продолжать подъем?

– Очень остроумно. – Вротка улыбнулся и потер пухленькие ручки. – Разумеется, нет. Ну так как, пани Малина? Когда мы можем встретиться?

22.06. Ровно в полдень.

– У меня тетя подрабатывает агентом, – сообщила Эва. – В течение года она заключила три договора. Причем работает она в Освенциме, где хочешь не хочешь, а думаешь о смерти.

– Я не знала, что страховые компании теперь выдвигают столько требований, – призналась Иола. – Покупку полиса, платное обучение…

– За тетю заплатило предприятие, – продолжала Эва. – И тетя еще сделала одолжение, потому что из ста человек согласились только двое: она, со средним образованием, и некая Тереска, курьер, у которой фабзавуч. Сейчас тетя жалеет, что согласилась, потому что на звонки потенциальным клиентам она потратила больше, чем заработала. Она периодически хочет уйти, но ее соблазняют золотой «Омегой». Она получит ее на шестом этапе, а вот на седьмом – учеба в Турции.

– А на девятом отпуск на Сириусе, – добавила я. – Все это прекрасно, вот только у меня по-прежнему нет работы.

23.06. Только что пришла после третьего собеседования. Теперь у меня это идет все лучше и лучше. Помню самое первое. Девять лет назад, когда я искала работу на время каникул. И получила: в городском мясокомбинате на укладке консервов.

Моя левая нога

– Сколько лет?

– Семнадцать.

– Желтухой или сальмонеллой болела?

– Нет, – пискнула я.

– Громче.

– Нет!!!

– Медицинская книжка есть?

– Да!!!

– Почему хочешь работать на мясе?

– Потому что работа это интересная и позволяет общаться с простыми людьми. И еще… Хочу проникнуть в тайники производства консервов.

– Какие тайники? Здесь нельзя фотографировать.

– Тайники… – Я проглотила слюну. – Хочу увидеть, что действительно кладут в банки, потому что знакомый говорил, будто одни молотые копыта да хвосты.

– Твой знакомый сам хвост. К семи встанешь и доедешь?

– Встану и доеду.

– Ну, так вставай и приезжай в следующий понедельник. Но перед приходом обстричь ногти и заколоть волосы. Следующая!!!

Ничего не соображая, я поднялась в 6.00. Кое-как почистила зубы, завязала волосы в хвостик и на работу. Там мне вручили резиновые сапоги сорок второго размера, передник XXL, а также платок на голову. А в руки влажную тряпку.

– Садись за конвейер и вытирай крышки у банок.

В пять минут восьмого конвейер двинулся. Я едва успевала.

– Почему все банки такие грязные? – спросила я у соседки, приземистой краснорожей бабищи лет сорока.

– Так когда их наполняют, бывает, чего и прольется и замажет. Вон паштет засох. А туточки фарш.

– А не лучше ли вымыть из какого-нибудь шланга, чем растирать грязной тряпкой?

– Не, гляньте на нее, реформы она собирается проводить на нашем комбинате, – возмутились простые люди. – И часу не проработала, а уже все ей не нравится.

– Нравится, нравится, – уверила я их. – Все классно.

– Ну так работай и не болтай языком. А то вон банки грязные сходят.

Я едва выдержала до обеда в комбинатской столовке. На выбор там были суп с требухой и суп овощной: в мутной мясной взвеси несколько ломтиков картофеля. Я взяла овощной. Хоть название аппетитное.

В тринадцать опять на конвейер. Я выдержала еще два часа и домой. Первым делом душ, потому что от меня на километр воняло прогорклым паштетом. Шмотки в стиральную машину и спать – хотя бы полчасика. Через три дня я уже действовала, как робот. Два движения тряпкой – и следующая банка, два – и следующая. Но прежде чем я засыпала, перед глазами у меня ползла лента конвейера, уставленная консервными банками.

В конце недели меня перебросили на производство шинки. Все-таки какое-то разнообразие. Температура, близкая к нулю, чтобы мясо не портилось. Я уже начала притоптывать ногами.

– Сейчас согреешься. Тут работают аккордно, на американца, – объяснил мне некто вроде надсмотрщика. – Пошли покажу.

Ну и показал. Первым делом банка. Кладешь внутрь пленку. Потом берешь шматок мяса из целой горы таких же шматков. Посыпаешь желатином и таинственной консервирующей смесью. Старательно заворачиваешь пленку. Кладешь крышку и – к пломбирующей машине. Следующая банка, пленка, шматок, желатин, крышка и – к машине. Я выдержала три дня, после чего попросилась обратно на конвейер. Меня перевели, но я все равно успела отморозить руки. Прошли еще четыре дня, и наступил четвертый – пятница. Меня словно что-то утром толкнуло внутри, и я вместо кедов надела турецкие кроссовки, твердые, как бараньи черепа. Я стояла у окна и в качестве смены рода деятельности перекладывала консервы на автопогрузчик. Я успела уложить 942 банки, когда один из практикантов весь этот груз опустил мне на левую ногу. Прошло несколько секунд, прежде чем я сообразила, что придавило мою ногу. Я заорала, а запаниковавший практикант потерял еще несколько секунд, поднимая платформу с банками. Меня оттащили к врачу. Все обошлось ушибом и гематомой. Только турецким кроссовкам я обязана тем, что моя левая нога не превратилась в блюдо для пиццы метрового диаметра.

За те десять дней я заработала на визит к косметичке и на модный купальник с рынка. От работы на мясокомбинате мне остались несколько воспоминаний да отвращение к паштетам.

А что останется мне после будущей моей работы, если только я вообще что-то найду?

24.06. Сегодня светоянская ночь[12], а у меня по-прежнему ничего. Уже даже и не звонят. Пожалуй, схожу к гадалке. Сейчас позвоню Эве, может, присоединится ко мне.

– Сколько она берет? – Ишь какая практичная.

– Двадцать злотых за вопрос.

– А не лучше ли поехать к твоей бабушке? Билет в оба конца как раз и обойдется в двадцатку.

– К бабушке мы всегда можем съездить, а это супергадалка. Принимает только раз в месяц.

– Вечно ты бросаешься на все новое. Откуда ты знаешь, что ее предсказания сбываются?

– Я этого не знаю.

– Вот видишь. А у твоей бабушки всегда сбываются.

– Но у бабушки это займет целый вечер, а я хотела бы посмотреть, как пускают венки, и фейерверк увидеть.

– А знаешь что, – оживилась Эва. – Давай позвоним ей. После шести вечера это обойдется не больше, чем в двадцать злотых. А если не сбудется, то через месяц отправимся к твоей супергадалке. Ну как?