Ноль-Ноль - Юлий Арутюнян

Обойдя его кругом за четыре часа, он понял, что протяжённость «низиды» была около двух километров при ширине семисот метров. Холмистость ландшафта была окутана «пушком» сухого кустарника. Суровость флоры была смягчена несерьёзным цветом моря.

На другой стороне, пляж занимали какие-то суетливые гречанки. Они, непрерывно галдя, штопали сети и что-то жарили на костре. Рыбацкие жены встретили его не особенно приветливо, к тому же сделали вид, что не понимают его греческий.

Единственным лучиком доброго света там была одна стройная девушка, говорящая сразу и по французски и по английски. Звали её Демодика, но она, к сожалению, куда-то должна была уехать.

Когда солнце достигло зенита, стало не по-мартовски жарко. Он было уже залез в воду, как вдруг на горизонте показалось судно. Оно подходило с другой стороны острова, и сразу же направилось в скрытую бухту, неподалёку от него.

Всё произошло так, как он и предполагал. Оттуда взгляд не попадал в его острую бухточку, зато они были хорошо видны ему с холма. Эта яхта остановилась практически на пляже, и судя по тому, что на ней никого не было видно, Мишель понял, что это были его соседи по парому. Остановившись, яхта умерла.

***

К вечеру, когда он уже начал сомневаться в том, что день рождения состоится именно на этом острове, вдали зажглись праздничные огни большого корабля. Яхтой назвать его язык не поворачивался. Он наблюдал за приближающимся фейерверком огней сидя на полувкопанном в песок ржавом якоре.

— Хорошо, не с той, где я спрятал катер, — пронеслось в голове.

Неожиданно он заметил, что на пляже он не один. Вдруг вдали показалась чья-то фигура. Она замешкалась на секунду, а затем стала уверенно приближаться. Сначала Мишель подумал, что это один из рыбаков. Но потом узнал одного из тех, с парома, третьего.

Личный контакт был неизбежен, и он надвинул козырёк на самые глаза.

***

Они приплыли на остров тайно на самой обычной яхте. Их было трое — мужчина, женщина и старик англичанин. Старик нервничал, отвечал односложно и постоянно проверял почту. Был ли он тут главный, или ответственный, со стороны просматривалось с трудом, но явно было одно, и он ждал команду.

Всё выглядело невинно на палубе, пока мужчина не притащил винтовку с оптическим прицелом. К ней прилагался изящный футляр с набором специальных пуль. Пули эти, представляли собой капсулы с кристаллами, внутри которых был цианид. Нужно было точно вычислить температуру воздуха, силу ветра и расстояние до цели. Занеся все эти данные в компьютер, надо было получить номер капсулы и зарядить ею ружьё. Если такой штуковиной попасть в голову, то на коже под волосами останется лишь небольшие точки. При идеальном расчёте они не будут кровоточить.

У патологоанатома, даже если трудяга и будет брить голову, шансов заметить ранки будет очень мало. Набор содержал в себе пули-капсулы с расчётом на подавляющее большинство погодных условий Эгейского моря.

Капсула при подлёте к цели должна была нагреться до нужной температуры. Затем она превращалась в пыль. Дальше летели сами кристаллы соли, внутри которых был цианид. Что бы подумала жертва, будь у неё на размышления пара секунд? Укус осы? Может быть… Ветер песком ударил в висок? Может быть…Главное, что это и была бы последняя мысль…

Стариком был Идо Валал, старый солдат — исполнитель, которого уже припёрли к стенке проблемы самого разного содержания. Терять было уже нечего, и он шёл практически напролом.

Бедой была для него невозможность проникнуть в тайну, опутавшую все дела. Ну как, скажите, кто-то мог забраться в святая святых, штаб квартиру в Париже? Как, какая-то девчонка, если это, конечно, была она, смогла отворить цифровой сезам его начальства? Он бесился от этого неведения так, что остальные члены его маленького отряда боялись лишний раз выйти на палубу. И правильно делали.

Начальство не высказывало порицания, оно молчало. И это было хуже всего. Так устроен этот маленький мир — твой хозяин молчит, молчит. А потом сухой щелчок по лбу, и вокруг начинает колоситься новая трава. Идо знал как это бывает. Он знал, что состарился. И он чувствовал, что ему тихо начали искать замену. Но Идо не мог оттягивать финал бесконечно. И он бесился, как в затравленный и смертельно раненый тигр в агонии.

***

Издали Мишель видел, что у идущего человека было обветренное лицо. На закате оно светилось коричнево-оранжевым оттенком. Гардероб был представлен плавками. Пружинистая походка была довольно необычна, особенно здесь, на песке.

Приблизившись, он неожиданно оказался человеком в возрасте. Старое лицо выделялось необычными морщинами. Своей грубостью они напоминали скорее шрамы. Эта сеть трещин напоминала стареющею рок-звезду. Фантазия тут же нарисовала блестящие волосья по пояс, татуировки с изображением всякой дряни, и, конечно, по-отечески добрую рокерскую улыбочку. Встряхнувшись, Мишель вернулся на пляж, и продолжил осмотр. С этим странным лицом совершенно не вязалось тренированное тело сорокалетнего пловца — узкие бедра и широкие плечи.

«Нарисует же природа портрет…» — пронеслось в голове. Мишель мысленно прозвал старика «Обезьяном». Моложавый старик оперся одной ногой на якорь и посмотрел на звезды.

- Скоро будет отлив, — произнёс он по-гречески, — а когда отлив, надо быть осторожным. Здесь полно подземных скал.

Вдруг он неожиданно как бы перебил сам себя:

- Откуда вы? — задавая этот вопрос, он как-то необычно сморщился, как будто ему было неприятно проговаривать слова.

- Я путешествую из Франции. Далековато занесло… А вы? — Мишель улыбнулся где-то под козырьком.

- Из Фессалоник. Взяли яхту напрокат с друзьями, — Обезьян вдруг посмотрел Мишелю прямо в глаза.

И это было всего лишь мгновение, но Мишель отчётливо вспомнил где он видел похожий взгляд. Однажды, его своими жёлтыми зрачками полоснул голодный тигр. Между ними была стальная сеть, но микросекунда ужаса пропечаталась в мозгу на всю жизнь. Взгляд хладнокровного убийцы. Ощущение того, что ты добыча, не более. Озноб.

Старик, тем не менее, даже попытался улыбнуться. Морщины неуклюже скукожились, как в каком-то варварском танце. Он начал что-то говорить о рыбной ловле. О том, как им повезло выловить что-то невероятно крупное.

Но Мишель уже не мог все это слушать. Он вдруг ощутил, что «Обезьян» не принадлежит себе. Старик как бы выговаривает чьи-то нашёптывания. А сам занят чем-то иным.

Мишель почувствовал, как немеют кончики пальцев. У него, определённо, есть что-то электронное на руке, пульсирующее своей цифровой жизнью. Сигнал был очень похож на кварцевые часы своей ритмикой. Мысль, что это часы отпала сразу, когда тот взмахнул руками, что бы показать размер улова. Ничего. Ни браслета, ни часов. Никаких проводов. Мускулы на багровой коже. Он же по пояс раздет, а сигнал идёт от запястья…

До сих пор Мишель имел дело с обычными приборами. Их можно было увидеть, дотронутся. А тут, что-то вживлено в руку. Что это? Чип радиочастотной идентификации VeriChip? Нет… Тут что-то посложнее. И это «что-то» посылает куда-то сигналы. Было чувство, что он прикоснулся к какой-то тайне.

Казалось, жизнь зависит теперь только оттого, сможет ли он использовать сейчас Дар или его опередят. Одно незаметное усилие, и пульс исчез. Интересно, когда и как об этом узнает старик.

Тот, пока не подавая виду, вещал что-то о блесне. Потирая онемевшие руки и отряхиваясь, Мишель встал. Сославшись на какое-то дело, в которое не обязательно было верить, он извинился и медленно направился к своей яхте. Обезьян как сидел на якоре, так остался сидеть. Только перестал говорить.

Мишель, удаляясь чувствовал взгляд в спину.

Его мучила мысль: «Узнал ли он его?» Ведь тогда, при похищении они то уж точно запомнили его в лицо. Оставалось только надеяться на то, что сработает камуфляж его новой внешности.

- Зачем он подходил? Если не по его ли душу, и что проверял? — думал Мишель.

- А не тот ли это «знакомый адвокат со старым обезьяним лицом»? — продолжал рассуждать он. — Уж больно всё совпадает…

- Все таки они тут из-за бедной Ренаты, — пробормотал он, поднимаясь на заранее подмеченный холм.

Под полной Эгейской луной были хорошо различимы обе яхты. Он лежал в низком кустарнике, и в темноте, был практически не виден.

***

- Какая сегодня красивая ночь, — тихо прошептал Мишель воображаемому собеседнику, — и под этими звёздами, каких только дел не свершали люди…

- Смотри в бинокль, и не отвлекайся! — строго сказал воображаемый собеседник.

- И вот, сейчас, в этом море поэзии плывущем с неба, — продолжал Мишель, — должна погибнуть молодая жизнь…