Боги, гробницы, ученые - Курт Церам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако он был блестяще реабилитирован Рихардом Лепсиусом, который в 1866 году нашел так называемый Канопский декрет, тоже трехъязычный, полностью подтвердивший правильность метода Шампольона.
Наконец, в 1896 году английский ориенталист Лепаж-Ренуф в речи перед Королевским обществом в Лондоне отвел Шампольону то место, которого тот заслуживал. Увы, это было сделано через 64 года после смерти ученого.
Шампольон открыл тайну египетской письменности. Теперь мог вступить в свои права заступ.
Глава 12
«Сорок веков величия смотрят на вас…»
Эта книга – лишь общий обзор. Мы идем от вершины к вершине, не имея возможности подолгу останавливаться на кропотливой деятельности кабинетных ученых, к заслугам которых следует отнести каталогизацию, разноску накопленного материала по рубрикам, а также смелые толкования текстов, плодотворные гипотезы и творческие предположения.
Великие открытия в области египтологии периода десятилетий, последовавших за дешифровкой иероглифов Шампольоном, связаны с именами четырех исследователей. Назовем их в той последовательности, которая определяется порядком нашего изложения: итальянец Бельцони – собиратель, немец Лепсиус – классификатор, француз Мариет – хранитель, англичанин Питри – вычислитель и интерпретатор.
«Один из самых замечательных деятелей во всей истории египтологии» – так археолог Говард Картер охарактеризовал Джованни Баттисту Бельцони (1778–1823), который еще незадолго до своего приезда в Египет выступал в качестве атлета в лондонском цирке. Замечание Картера относится скорее к личности Бельцони, чем к его работе. Мы уже упоминали, что в истории археологии дилетанты сыграли выдающуюся роль. Но Бельцони был, пожалуй, среди них одним из наиболее эксцентричных.
Отпрыск почтенного римского рода, он родился в Падуе и должен был стать священником или монахом. Не успев еще облачиться в рясу, он оказался замешанным в политических интригах и предпочел путешествию в «гостеприимную» итальянскую тюрьму поездку в Лондон. Сохранилось сообщение о некоем «итальянском гиганте» и «силаче», который «каждый вечер носит на импровизированной сцене целую группу мужчин». Несомненно, в это время Бельцони был еще весьма далек от археологии.
Возможно, впоследствии он изучал механику (впрочем, это могло быть и шарлатанством). Во всяком случае, в 1815 году он пытается найти счастье в Египте, предлагая там механическое водяное колесо, которое якобы может заменить местным жителям четыре обычных водочерпальных колеса.
Так или иначе, он, очевидно, был ловким субъектом, ибо ему удается добиться разрешения продемонстрировать свою модель во дворце Мухаммеда Али, личности весьма опасной, которая в то время находилась еще на первых ступенях лестницы успеха. Продвигаясь по ней, бедняк-албанец, впоследствии торговец кофе, затем полководец и паша, стал властителем Египта, части Сирии и Аравии.
Когда Бельцони прибыл к нему, Мухаммед Али уже десять лет занимал место изгнанного турецкого губернатора и был утвержденным Турцией пашой. Он дважды наголову разбил английские войска и учинил крупнейшую в истории резню. Своим политическим разногласиям с мамлюками он положил конец, пригласив к себе в Каир на обед 480 беев и перебив их всех там.
Но как бы то ни было, Мухаммед Али, в общем, как мы видели, не чуждый прогрессу, не дал себя увлечь водяным колесом.
Бельцони же тем временем успел при посредстве швейцарца Буркхарта, путешественника по Африке, представиться британскому генеральному консулу в Египте Солту и подрядился доставить гигантскую статую Рамсеса II, ныне хранящуюся в Британском музее, из Луксора в Александрию.
Последующие пять лет его жизни были отданы коллекционированию. Сперва он это делал для Солта, потом начал работать на себя. Он собирал все, что попадалось под руку, от скарабеев до обелисков. (Однажды, когда при транспортировке обелиск упал в Нил, он выудил его.)
Джованни Баттиста Бельцони
(1778–1823)
Он делал это в те годы, когда Египет, самое гигантское кладбище древностей на свете, подвергся хищническому разграблению, когда без малейшего колебания античное золото добывали теми же примитивными методами, какими пару лет спустя стали добывать природное золото в Калифорнии и Австралии. Законов не существовало, да если они и были, на них никто не обращал внимания. Не раз случалось, что разногласия разрешались силой оружия.
Нет ничего удивительного в том, что страсть к коллекционированию, в основе которого лежит ценность предметов, а не познавательная или научная их значимость, привела не столько к открытиям, сколько к разрушениям и принесла больше вреда, чем знаний.
И хотя Бельцони успел, как это довольно быстро выяснилось, несмотря на превратности жизни, приобрести кое-какие специальные знания, он тоже не признавал никаких препятствий в безудержной охоте за тем или иным предметом. Взламывая запечатанные камеры царских гробниц с помощью стенобитных орудий, Бельцони пользовался методами, от которых у современных археологов, как говорится, волосы дыбом встают.
И было бы непонятно, почему такой археолог, как Говард Картер, призывал отдать должное и раскопкам итальянца, и «тем методам, к которым тот прибегал», если не учитывать, что Бельцони был сыном своего века и что он первым в крупных масштабах осуществил два дела, которым было суждено стать первыми звеньями в цепи археологических исследований, не завершенных по сию пору.
В октябре 1817 года Бельцони обнаружил в долине Бибан-аль-Мулук, близ Фив, рядом с другими гробницами огромную – длиной в 100 метров – гробницу Сети I, предшественника великого Рамсеса, победителя ливийцев, сирийцев и хеттов. Великолепный, но пустой алебастровый саркофаг, который он нашел во время раскопок, хранится в музее Джона Сона (Соуна) в Лондоне. (Саркофаг пустовал уже три тысячи лет. Где находилась мумия, Бельцони узнать не удалось.) С находкой этой гробницы начались важнейшие открытия в Долине царей, достигшие своего апогея в нашем столетии. А полгода спустя, 2 марта 1818 года, как об этом сообщает сегодня надпись над входом, итальянец открыл вторую по величине пирамиду Гизы – пирамиду Хефрена – и проник в ее погребальную камеру. Эти первые исследования заложили основание науки о пирамидах, самых монументальных сооружениях древности. Теперь сквозь гигантские геометрические фигуры начали все яснее проступать из тьмы веков черты древнего человеческого общества.
Бельцони не был первым искателем кладов в Долине царей. Он не был также первым, кто пытался найти вход в пирамиды. Но он, искатель скорее золота, чем истины, первым дважды – в погребальной камере и в пирамиде – затронул археологические проблемы, которые и поныне еще не разрешены до конца.
В 1820 году он отправился в Англию и открыл выставку в Лондоне, на Пиккадилли, в построенном за восемь лет до этого Египетском зале. Самыми
