Проклятье Пустоты - Александр Лиграс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все-таки, походу, я шлюха, – промелькнуло у неё в голове.
Она привстала с кровати и, порыскав по комнате, так и не обнаружила своей одежды и нижнего белья. Но вскоре её взгляд привлёк аккуратно сложенный теплый, мягкий халат тёмно-зелёного цвета. Сверху лежало рукописное письмо. Диана подошла и взяла желтоватую бумажку. Макс написал, не желая рано будить «спящую красавицу». В письме он объяснял, что платье приедет из химчистки к двенадцати часам дня, а остальное бельё он взял на себя смелость отправить в стирку, а после оно будет сушиться в ванной, прилегающей к этой спальне.
Диана вспомнила, что вчера часть последнего бокала пролила на себя, и то, что Макс лишил её похода в прачечную, было воспринято позитивно, однако бельё – это достаточно личное. Хотя бурные вчерашние кульбиты в кровати размазали эту грань. Подумав об этом, девушка успокоилась и даже похотливо заулыбалась. Макс писал, что приготовил этот халат для неё… и постскриптум: «Записка хранит в себе секретные сведения. После прочтения сжечь».
Диана отложила записку, накинула плюшевое одеяние и прошла в ванную комнату. Бельё и, вправду, оказалось там, свежее и сухое. Умывшись, девушка вышла из спальни и отправилась на поиски Фримена. В коридоре она уловила запах свежих блинчиков и корицы, тянувшийся с первого этажа дома. Однако неожиданный громкий скрежет, раздавшийся в соседней комнате, привлёк внимание:
– Наверное, Макс уже работает, – подумала она и без раздумий пошла в сторону звука.
Постучав три раза, она открыла дверь и зашла внутрь. Тем самым скрежетом оказалась музыкальная система для прослушивания винила. Девушка увидела проигрыватель. Пластинка вращалась, издавая характерный треск, но музыка ещё не играла. Диана подошла к нему и заметила, что игла смещена, и решила поправить, как вдруг…
– Руки убери, – раздался пренебрежительный возглас из-за спины.
Девушка от неожиданности дёрнулась и тут же обернулась на незнакомый голос. На софе со скрещенными ногами лежал человек. Он был в блестящих черных сапогах, джинсах такого же цвета, а из-под старомодного пиджака выглядывала белая рубашка. Но её в ступор ввела непонятная шляпа с широкими полями, и первое, о чем она подумала: «Что это за хрень у него на голове?»
Тотчас же незнакомец снял её. Мелькнула мысль: не вслух ли она сказала это.?
– Простите, а кто вы? И что тут делаете? – растерянно и робко проронила Диана.
В ответ получила емкий и краткий ответ:
– Живу, – спокойно произнёс мужчина и протянул руку к стоявшему рядом стеклянному журнальному столику, взял бокал с налитой в него прозрачной жидкостью.
– А где Макс? – неуверенно спросила она.
В ответ незнакомец, не произнеся ни звука, поднял руку и пальцем показал на дверь. Диана обернулась, и через секунду там появился Макс. Одетый в камуфляжные шорты и белую футболку, он держал в руках поднос с тарелкой блинчиков и кружкой американо.
– Уже познакомились? – бодро вскрикнул Фримен. – Я не дождался, пока ты проснешься, и решил, что вкусный завтрак тебя разбудит лучше, чем солнце.
– Нет. Я проснулась и пошла искать тебя. А потом…
Неожиданно заигравшая аудиосистема резко прервала Диану. Мелодия одной из самых забористых металл-групп в сочетании с выкрученной громкостью с лёгкостью могли заглушить звуки выстрелов, что уж говорить о сонном голосе девушки. Макс сразу же подошёл к проигрывателю и прикрутил звук практически на минимум.
– А потом она пыталась хозяйничать, – вслед пропавшей музыке проворчал человек на софе.
– У нас, вообще-то, гость, а ты начинаешь возникать, – ответил Макс на претензию недовольного.
– Я вовсе не хозяйничала, а просто хотела поправить иглу, чтобы из колонок играла музыка, а не этот треск. Это разве хозяйничать, – уже с уверенностью, возможно, даже с агрессией в голосе сказала Диана. – И, вообще, кто это, Макс?
– Диана, это М. Мы с ним старые друзья, так сказать. Он помогает мне во многих вопросах.
М поднял руку и помахал девушке, в ответ она тоже обошлась лишь жестом и кивнула:
– Он сказал, что здесь живет.
– Ну да. Он живёт у меня. Это долгая история. Просто не обращай внимание.
В это время М поднялся, взял шляпу и отправился к выходу. Проходя мимо, он произнёс:
– Не переживай, мы подружимся.
М с подобающем ему высокомерием улыбнулся Диане, посмотрел на неё исподлобья и удалился. Однако журналистка не увидела тепла в его мимике. Скорее, наоборот, такой оскал бросают жертвам и врагам. Он был холодным и неприятным, даже зловещим. Девушка не встречала ранее подобных взглядов. Макс же проводил М глазами, затем пригласил Диану присесть на небольшой диван, стоявший напротив письменного стола. Когда девушка это сделала, он подтащил столик и поставил поднос.
– Так значит ты, богатый и знаменитый, живёшь в большом доме с мужиком, – насмешливо спросила Диана и с большим аппетитам принялась поедать блинчики.
– Звучит странно и слишком просто, но так оно и есть, – улыбаясь, произнёс он. – На самом деле это долгая и трудная история. Не думаю, что готов полностью поделиться ею с тобой, да и сомневаюсь, что тебе это интересно.
– Мог хотя бы предупредить. Просто, если бы я была голая, возможно, у тебя появился бы конкурент. А мне не хочется разрушать вашу семью, – она продолжала посмеиваться.
Макс улыбался ей в ответ.
– Очень вкусные, – она акцентированно приподняла один блинчик. – Ты сам готовил?
– Естественно. Я, между прочим, люблю готовить, и замечу: весьма недурно это делаю.
– Это да, – подметила девушка. – За последние два дня я убедилась в твоих талантах, а что ты ещё умеешь делать недурно? – она пошловато облизала свои губы.
Макса слегка передёрнуло и завело таким жестом.
– Так что это за долгая история? Мы же не спешим, или ты хочешь, чтоб я полуголая пошла домой? – игриво спросила она.
– Значит, историю хочешь услышать? – переспросил Макс.
Услышав положительный ответ, он уселся поудобней, протёр глаза и глубоко вздохнул:
– Что ж… тогда слушай… Я думаю, для тебя не секрет, что я рано остался без родителей. Мама умерла при родах, и меня воспитывал один отец. Бабушек и дедушек у меня тоже не было. Маму воспитывала тётя, поскольку родители были наркоманами и алкоголиками. Как ты понимаешь, они так себе родственнички. А отец из детдомовских и своих предков не знал.
– Я понимаю,
