Идол (СИ) - Шагаева Наталья

— Спасибо тебе за заботу и внимание, — говорит она, наблюдая, как я делаю чай. А мне хочется кричать, чтобы не смела благодарить так, будто прощается. Но я стискиваю зубы и молчу, чтобы не наговорить лишнего. — Отпусти меня, пожалуйста.

И я срываюсь, с психом кидаю чайную ложку в раковину, подхожу и вжимаю ее в стену.

— Зачем тебе домой?! Настолько невыносимо со мной?! — Смотрю в бездонные океаны синих глаз и отказываюсь понимать, зачем нам расставаться. Обхватываю ее талию и сжимаю сильнее, вдавливая в себя.

— Мне нужно время, наедине с собой, — шепчет она и прячет от меня глаза, закрывая их.

— Оставайся здесь, я уйду! — почти рычу, понимаю, что не нужно усугублять ситуацию и пугать девочку.

— Нет, — мотает головой, кусая губы, так и не открыв глаза. — Отпусти меня, пожалуйста, и не ищи встреч, мне нужен кислород. Я задыхаюсь, ты поглощаешь все мое пространство.

— А я не могу! — стискиваю ее ещё сильнее и правда лишая дыхания. — Понимаю, что нужно разжать руки и дать тебе право выбора, но не могу… — Дышу ей в губы, глотая кислород.

Кажется, мы вместе задыхаемся, только я от того, что она хочет уйти, а Алиса от того, что я держу. Сам закрываю глаза, прислоняясь лбом к ее лбу, и дышу с ней одним воздухом. Не чувствую от нее отдачи, и меня сносит от эмоций, мне кажется, я ее теряю, так и не успев обрести. И, сука, это больно, почти невыносимо. Сердце заходится аритмией, и внутри нарастает приступ паники.

— Отпусти, — шепчет она и неожиданно обхватывает тёплыми ладошками мое лицо. Сама целует мои скулы, щеки, закрытые веки, а я поворачиваю голову и целую ее ладошки. Захлебываюсь, меня топит в ее нежности. — Мне нужно несколько дней… неделю, побыть одной. То есть без тебя… Пожалуйста, дай мне это время, — надрывно просит она. — Я так хочу, мне так надо…

И как мне ей теперь отказать?! Алиса аккуратно касается моих губ, а я жадно перехватываю поцелуй, зарываясь в волосы, всасываю сладко-соленые губы, сплетаю языки, лишая нас обоих кислорода.

— Зачем тебе уходить? — как идиот, опять задаю это вопрос между поцелуями, блуждая руками по ее телу. Нет никого сексуального подтекста, я просто хочу ее чувствовать. — О чем думать?! — дышу ей, глубоко втягивая сладкий запах.

— Я боюсь… — признается она.

— Нет… нет, маленькая, не нужно, как раньше не будет… — Хочу ещё много чего ей наобещать, но Алиса не позволяет. Отрывается от меня, слегка отталкивая. Отхожу от нее, предоставляя свободу, хотя очень хочется заключить ее в свой плен. — Я сам тебя отвезу.

— Нет, просто вызови мне такси! — настаивает девочка.

Закрываю глаза, дышу глубоко. Если женщина просит свободы, нужно ее дать. Беру телефон, набираю номер и вызываю ей машину. «Ожидайте пять минут», — произносит оператор. Что ж так мало? Хотя… перед смертью не надышишься.

Молча идём в прихожую, я помогаю надеть ей пальто, передаю пакет с вещами, в который сложил все лекарства.

— Лечись. Доктора завтра пришлю к тебе. — Девочка молча кивает, стараясь не смотреть мне в глаза. И в данный момент я благодарен ей за это. Иначе утону в ее синем омуте и никуда не отпущу, а это уже будет насилие. — У тебя есть ровно неделя. Ни больше, ни меньше. Неделя наедине с собой, — сообщаю ей. — Больше не дам! — выходит грубо, но я ничего не могу с собой поделать. — Потом пойду в наступление, маленькая!

А она грустно улыбается, кивая. Ну вот нахрен ей эта неделя?! Она же моя девочка!

Подаю ей сапожки, но Алиса вдруг убегает в комнату и быстро возвращается с лилиями в руках. Что я там ей обещал? Неделю? Вряд ли я сдержу обещание… Прости, малыш, неделя — это долго, мне уже сейчас выть охота. Ты всего пару дней со мной, а я уже смертельно влюблен.

Мне приходит сообщение о прибытии машины, и я накидываю куртку, чтобы проводить. Но и тут меня жёстко обламывают.

— Не провожай, — голос такой тихий и грустный.

Знать бы, что творится у нее в голове. Но я и правда веду себя эгоистично. Всегда должно быть право выбора. Открываю дверь, пропускаю Алису, а потом дергаю ее на себя и целую в висок, глубоко вдыхая. Это ещё не смерть… мы будем жить. И я все равно эгоистичная сволочь, не отпущу девочку.

— У тебя неделя! — напоминаю ей и отпускаю..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ГЛАВА 24

Алиса

Я ехала домой и не понимала, что со мной происходит. Казалось, мой мир перевернулся. С одной стороны, сбылись все мои глупые, но самые заветные и сокровенные мечты. А с другой — для того чтобы моя мечта сбылась, мне нужно было пройти через ад. Глажу нежные лепестки лилий, закрываю глаза и вспоминаю, как сладко с Богданом. Как его голос окутывает меня, как он умеет любить, его руки и губы, и это так сладко. В такие моменты я забываю прошлое, не думаю о будущем, просто растворяюсь в моменте и отдаю всю себя тому, кого безумно любила и продолжаю любить. Любовь не имеет гордости, не помнит боли, она просто живёт глубоко внутри и заставляет тосковать по любимому.

Моя внутренняя маленькая глупая девочка захлебывается в эйфории, когда Богдан по-настоящему любит меня. Мне и сладко, и больно в этот момент. Душа просто разрывается, грудную клетку сдавливает и постоянно хочется рыдать. Не могу забыть его серые глубокие глаза. В них было столько настоящих чувств ко мне, столько искренности и любви, что невозможно было не поверить.

Сопротивляться его напору не было сил. Он столько отдал мне за эти дни, что, кажется, хватит на всю жизнь. Но мне до дрожи страшно вновь довериться моему Идолу. Я так хочу ему поверить, но внутри грызет чувство, что он опять поиграет со мной, как с куклой, наиграется и выкинет подыхать. Мне не даёт покоя образ Юлианы, которая смотрела на меня брезгливым взглядом, будто тысячу раз заставала у Богдана дома таких, как я… Может, так оно и было…

Выхожу из такси и иду домой. Прохожу в квартиру, запираюсь, переодеваюсь в теплую пижаму. Включаю чайник, ставлю цветы в воду и вынимаю из пакета лекарства, купленные Богданом. Смотрю на медикаменты, и хочется рыдать во весь голос. Зачем он так за мной? Зачем эта ласка, забота, близость. Зачем?! Ударяю рукой по столу, отбивая ладонь. Я же должна его ненавидеть, а на деле… по-прежнему отчаянно люблю. Дура!

Наливаю себе чаю, сажусь за стол, подпираю подбородок и долго смотрю в окно. Меня накрывает тоской и диким отчаянием. Очень хочется его любви, но я дико боюсь боли. Во второй раз я не выдержу.

Мой телефон звонит, смотрю на дисплей и вижу номер Адама. Странно, он не общался со мной с момента, как я уехала с дня рождения Нади. И я прекрасно его понимаю. Нельзя нам дружить. Парень хочет большего, а я не могу ничего ему дать. Не умею я никого любить, кроме Идола.

— Да, — все же отвечаю на звонок.

— Говорят, ты болеешь. Что с тобой? — расстроенно спрашивает парень.

— Да, я простыла, но через пару дней буду в строю.

— Ясно… — возникает пауза, чувствую, что он хочет ещё что-то сказать, но не решается, и мы молчим. — У тебя… — подбирает слова. — Все серьезно с этим… — не договаривает, но я прекрасно понимаю, о чем он.