Арфеев - Даниил Юлианов

— Если у меня будет синяк, я тебе реально что-нибудь оторву. Ты мне лучше скажи, красавчик, у тебя яйца есть?

— Всегда со мной.

Она старалась оставаться максимально серьёзной, но наружу резко вырвался смешок, а нижняя половина лица расплылась в улыбке.

— Дурак, я имею в виду в холодильнике. Я ж не буду жарить на сковородке твои яйца. Хотя, если тебе понравится, почему бы и нет?

Они ещё раз обменялись парой любезностей, после чего Настя ушла на кухню, а Рома, полностью избавившийся от головной боли, обратно плюхнулся на кровать и закрыл глаза.

Ему не снилась серо-голубая медуза.

4

Проснулся он оттого, что по его лицу била струйка холодной воды. Вскочив с кровати и в миг открыв глаза, Рома вытер их и увидел перед собой Настю, улыбающуюся во весь рост и с розовой кружкой в руке.

— Я звоню в полицию. Ко мне в дом забралась какая-то чокнутая и пытает меня. Где мой телефон? — Вопрос был риторическим, но как только Рома увидел, как широко раскрылись серо0голубые глаза, он тяжело вздохнул. — Ты брала мой телефон?

Настя попыталась улыбнуться, но вместо этого поджала губы, так что на её лице возникла стыдливая улыбка. И приятный бонус, который к этому всегда прилагается — сдвинутые домиком брови, что должны были вызывать жалость, но прости, детка, не в этот раз.

— Ты брала мой телефон, да?

— Ну…я только посмотрела там…ну, например, что ты кому пишешь. Да блин, пойми, это просто женское любопытство, оно у всех! И тем более у тебя там нет ничего криминального, так что можешь спокойно жить.

— Ну спасибо, моя госпожа. А теперь телефон на место. — Он протянул ей руку ладонью вверх и начал выжидающе смотреть, что Настя просто не могла терпеть.

— Иногда ты меня просто бесишь, — с этими словами она вышла из комнаты и практически тут же вернулась, уже с чёрным прямоугольником в руке. — Ваш заказ готов, сэр. С вас примерное поведение и три подаренных мне до полуночи оргазма.

— Обойдёшься, Рапунцель. Может, после завтрака я подумаю над твоим предложением.

— Тебе вообще благодарным надо быть за то, что я тебе готовлю. Не было б меня, ты бы уже помер с голоду или подавился плохо сваренными пельменями. Боже, как вспомню вкус твоих пельменей, так сразу умереть хочется.

— Ещё ни одна девушка не жаловалась на вкус моих пельменей. — Он игриво улыбнулся и подмигнул ей, услышав, как из её груди вырвался смешок.

Насте снова не удалось сдержать улыбку.

— Ха-ха-ха, как смешно! Как остроумно! И как мне жить с человеком, которому в детстве защемило чувство юмора?

— Спокойно, если не будешь копаться в его телефоне. — Рома забрал его и пошёл на кухню, чувствуя, как сзади по полу ступают босые женские ноги. — А ты яичницу приготовила с беконом?

— С любовью. — Они встали в дверном проёме, смотря друг дружке в глаза.

На ней снова была надета его клетчатая рубашка, и только она. Часть грудей осталась неприкрытой, и как только взгляд соскользнул вниз, в паху вновь разжёгся огонь. Никакого макияжа не было на её лице — не идеальном, но по-своему прекрасном и любимом. Именно такая естественная красота способна покорить мужчину, а искренность, что проглядывала в ямочках на щёчках при улыбке, всегда притягивала и располагала к себе. Настя не скрывала от Ромы ни одну частицу своего тела или души, как и он — от неё. Повисшее молчание нарушило чириканье птичек за окном, и никакого «Трахни меня, Лиза» здесь не было — только любимая женщина рядом и аппетитный аромат завтрака на кухне.

Что ещё нужно для счастья?

— Чего так смотришь? — Её голос был мягким и нежным, на который просто невозможно грубо ответить. Тёплая улыбка заиграла на лице, именно с такой улыбки должно начинаться утро. Утро любимых, проснувшихся в одной постели людей. — Смотришь на меня так, будто только что влюбился.

Рома хотел что-то ответить, но его рот закрыли чужие губы. Поцелуй на голодный желудок… Этот день определённо обещает быть волшебным.

— Яичница уже на столе, мой господин. И с беконом, и с любовью — всё как вы любите. Ваша прислуга очень старалась и надеется, что вы будете довольны трапезой. — Снова эти бесподобные ямочки и улыбка, ради которой хочется жить. — Но только я хочу попросить вас кое о чём.

— И о чём же прислуга может просить своего господина?

Настя мигом стала серьёзной, и сейчас в её голосе не были и намёка на шутку.

— Пообещай мне одну вещь. Нет, лучше дай слово. Как настоящий мужчина. — Она положила ладони на его оголённые плечи и тихонько начала поглаживать их. — Я много думала о произошедшем той ночью и, признаться, не могла заснуть до самого утра. Конечно, у нас ещё будут ссоры, ведь какие отношения без ссор, но…я не хочу, чтобы мы что-то скрывали друг от друга. Ну знаешь, не договаривали там, преувеличивали или преуменьшали. Только правда, какой бы горькой она ни была. Никакой лжи. Дай слово. Дай слово, что не будешь от меня что-то скрывать и обманывать тоже.

Он вникал в каждое её слово, произнесённое до боли искренне и честно. Серо-голубые глаза выжидающе смотрели на него. Рома, чувствуя поглаживание пальцев на своих плечах, мягко проговорил:

— Даю тебе слово. Никакой лжи и только правда. И самая первая — мой желудок сейчас съест сам себя. Могу я уже отведать твой шедевр?

— А попробуй не отведать. Только сначала хотя бы шорты накинь, а то твой дружок так и поглядывает на меня. Я ведь могу сорваться.

Они ещё раз поцеловались, и Рома ушёл в спальню. Заправил кровать, радуясь, что она теперь пахнет Настиными духами. Напевал себе под нос лёгкую мелодию и вилял бёдрами, когда ходил по комнате и искал шорты. Отыскав под тумбочкой, он кое-как достал их, с силой несколько раз встряхнул и надел на себя. И только когда он уже шёл на кухню, зазвонил телефон.

Рома взял его и посмотрел на дисплей. В самом верху экрана белело слово «МАМА», фотографии же не было. Зелёный кружок предлагал ответить на вызов, красный — отклонить.

Рома выбрал зелёный.

Он хотел поздороваться с матерью, но как только телефон оказался у уха, дикие рыдания вырвались из динамиков и ударили по голове:

— Сыночек, Господи! Приезжай! Заб… — Она похоже, подавилась собственными соплями, поэтому продолжила лишь через пару секунд. — Забери меня! Мы должны поехать в одно место! Мы…

— Что случилось? Говори