Смерть в шато - Йен Мур

– Нет причин отменять съемки, – громко объявила она. – Рид Тернбулл отравил себя сам.

– Самоубийство? – судя по выражению лица Фридмана, с точки зрения кассовых сборов это было еще хуже.

– Нет, – уверенно вмешался Ричард, – Рид Тернбулл принимал ряд препаратов от проблем с сердцем и давлением. К сожалению, он смешал их с… э-э-э… кое-чем другим. И в результате…

– Месье Тернбулл принял чересчур много «Виагры», – заявила Валери, словно на пресс-конференции. – В сочетании с другими препаратами это вызвало сердечную недостаточность.

Она поймала взгляд Ричарда, чтобы намекнуть на свой план.

За известием последовало ошеломленное молчание, чашки замерли, так и не поднесенные к губам.

– «Виагра»?

По мере развития событий день Фридмана становился все хуже. Продюсер вскинул руку к голове, в процессе сбив повязку.

Ричард и Валери всматривались в лица собравшихся, пытаясь уловить хоть какую-то реакцию. Большинство было просто потрясено, хотя Брайан Грейс явно пытался сдержать ухмылку, Жильбертин смутился, а Саша кивала, будто с самого начала именно это и подозревала.

– Со мной он в ней никогда не нуждался! – возопила Дженнифер Дэвис, очевидно пытаясь исключить себя из списка подозреваемых. – У Рида была масса проблем, но точно не эта, уж позвольте сказать!

«Пожалуйста, не надо», – подумал Ричард.

– Он был ублюдком, но тут мог хоть нефтяные скважины бурить!

Дженнифер Дэвис вызывающе огляделась, отчего Брайан Грейс наконец перестал прятать ухмылку, Жильбертину стало на редкость неуютно, а Ричард молча пришел к выводу, что успокаивающие чакры и тантрические вибрации актрисы сегодня взяли выходной.

– Дженнифер, я не думаю… – начал Фридман.

– Что? Не думаешь, что он хотел бы это услышать? Серьезно? Да он хотел бы это надписать на своем надгробии, Бен. – Актриса откинулась обратно на спинку, охваченная эмоциями. – Единственное, что Риду нужно было в постели, – это кляп.

Дженнифер снова оглянулась.

– Он любил поболтать, – объяснила она. – Всю ночь мог вещать. Не то чтобы он часто оставался на всю ночь. Нет, нет, погоди-ка… это был Доминик. Боюсь, мое прошлое уже малость туманно.

Она просияла, словно принимая приз.

– Теперь я полностью сосредоточена на будущем, – добавила Дженнифер так, словно пыталась убедить в этом саму себя.

Ричард вообще ничего не знал об истеричных, надломленных женщинах, разве что мог распознать такую, если сталкивался с ней лицом к лицу, а Дженнифер Дэвис была явно расстроена и не могла удержать язык за зубами. Может, со временем она и воспылала к Тернбуллу ненавистью, но у них были давние отношения, и Ричарду стало ее немного жаль. Остальные две дамы за ее столиком тоже восприняли услышанное не лучшим образом. Аморетт Артур молча качала головой, не веря ушам, а Лионель уже не в первый раз выглядела так, будто по горло сыта происходящим.

Никто не знал, как на это ответить, поэтому Ричард решил быстро сменить тему.

– Вы всё еще считаете, что нужно свернуть съемки, мистер Фридман? – спросил он, пытаясь вернуть всех к прежнему обсуждению.

Продюсер покачал головой:

– Не знаю, не знаю. Думаю, Рид хотел бы довести дело до конца.

Послышался одобрительный ропот.

– Его сцены все равно уже отсняты.

– Мы собирались сделать еще несколько подсъемок, – добавила Саша, размышляя вслух. Она все это время молчала, но испытала облегчение оттого, что работа над фильмом, похоже, продолжится. В конце концов, это была ее большая возможность, другой может и не выпасть. – Но для любых кадров поверх плеча можем использовать дублера.

Ричард наклонился к Валери.

– Не думаю, что найдется много желающих, – прошептал он. – Это же в буквальном смысле слова отравленная чаша.

– На самом деле они все довольно циничны, – ответила Валери, и он подумал, не касается ли это и ее племянницы.

– Окей, – вдруг ожил Фридман, преисполнившись энтузиазма, прямо как по учебнику голливудских клише, и даже сорвал с себя остатки бинта. – Мы продолжаем!

Настроение в лагере в значительной степени приподнялось. Исключение составляли Аморетт и Лионель – на лицах обеих не было и следа воодушевления.

– И, – величественно добавил Фридман, – завтра мы возвращаемся к съемкам – ради Рида!

Если он ожидал, что после этого раздадутся крики ликования и в воздух полетят шляпы, то он ошибся. Он получил лишь вежливые кивки и довольно смущенное молчание, которое прервали откровенно разъяренная мадам Таблье и Ален Пети, прошествовавшие к центру собрания.

– Вы двое! – свирепая женщина ткнула в сторону Ричарда и Валери гаечным ключом. – И вы еще называете себя охраной? Кто-то спер мой мотоцикл!

Ричард и Валери в замешательстве переглянулись, а Бен-Гур Фридман застонал от очередной катастрофы.

– Мадам, – обратился он к мадам Таблье, – могу я поговорить с вами минутку, может, две?

Однако, прежде чем она успела дать ему интервью, раздался громкий рев – из сувенирной лавки замка на дикой скорости вылетел мотоцикл мадам Таблье, отчего перепуганный Кловис ринулся в кусты. Мотоцикл с заносами навернул пару кругов по саду под Домиником Бердеттом, который давал полный газ, и его пассажиркой в шлеме, из-под которого развевались длинные светлые волосы.

Мотоцикл резко затормозил в центре собрания, и Аморетт Артур, историк и самопровозглашенный хранитель величественной истории замка Валансе, наконец взорвалась.

– Да что вы себе позволяете?! – завопила она, вскакивая на ноги.

– Мадам, – спокойно отозвался Бердетт, – я Шарль Морис де Талейран-Перигор, князь Беневентский и министр иностранных дел при императоре Наполеоне Бонапарте, и поэтому, – он слез с мотоцикла, – я владею этим местом.

– Это неправильно! – снова завопила Аморетт. – Все это неправильно!

Разрыдавшись, она бросилась бежать к замку из, предположительно, своих комнат.

Все, кроме Ричарда, уставились ей вслед. А тот остался сосредоточен на прибывших, и застывшее на его лице выражение обреченности тут же сменилось сокрушительным поражением, когда пассажирка сняла шлем и свободно тряхнула волосами.

– Привет, Ричард, – невинно просияла Клер Эйнсворт. – Какая встреча!

Глава восемнадцатая

– Ты знал, что она приедет?

Валери стояла рядом с Ричардом, и в ее тоне чувствовалась некоторая робость, немного излишняя, едва вымученная. Но ничего из этого Ричард на самом деле не заметил, поскольку почти все его умственные силы уходили на борьбу с вопиющей несправедливостью вселенной. Не то чтобы Клер ему совсем не нравилась, вовсе нет, но у нее была привычка появляться в неподходящее время и делать вид, будто она его проверяет, словно начальник на работе. Их браку настал конец, и они оба это понимали и даже испытывали некоторое облегчение, хотя им до сих пор удавалось ладить. Но Ричард знал, что Клер по-прежнему не терпела посягательств на свою территорию и в то же время следила, чтобы и его поле оставалось невспаханным. Доминик Бердетт галантно помог ей спрыгнуть на землю.

Валери кашлянула.

– Ричард, – повторила она, – ты знал, что она приедет?

На этот раз тон ее был скорее едким, нежели веселым.

– Что? А, ну, думаю, да. Она упоминала.

– Ясно.

Ричард вывалился