Стальное крыло ангела - Сергей Иванович Зверев

– Только самое глупое, – отделался я шуткой. – Если псевдоним связан с морем, значит, и его носитель имеет отношение к морским глубинам.

– Это точно, – подыграл полковник. – Наши противники – такие недалекие и прямолинейные. Помнишь, как брали их лазутчика, который прицеливался к ремонтной базе в Карантинной бухте Севастополя? По должности он был заместителем командира ремонтно-технической части. А согласно псевдониму…

– Помню, – вздохнул я. – Дворник.

День не обещал ничего продуктивного. Однако едва я покинул высокий кабинет, позвонил Серега Викулов и сообщил взволнованным голосом:

– Алексей, мы, кажется, выходим на что-то конкретное. Шестой причал в Таманском порту. А мы вчера на пятом закончили! Шестой причал обслуживает материально-технический пункт под кодом 16-19. Это небольшая закрытая база, которая занимается снабжением морской бригады Росгвардии, осуществляющей охрану строящейся переправы через пролив. После введения объекта в эксплуатацию бригада никуда не денется, будет продолжать охрану, поскольку объект, сам понимаешь, соблазнительный для кое-кого. База обнесена забором, имеет выход на причал. Она изолирована от прочего порта, понимаешь? Причалом пользуются только официальные лица, имеющие отношение к объекту. Штат объекта небольшой – несколько офицеров, ведающих тамошними богатствами, – они находятся в штате Департамента снабжения войск национальной гвардии РФ. Складские рабочие, парочка инженеров, бухгалтеры – наемный гражданский персонал. Закрытая зона – от причала двести метров вдоль заборов. За территорией базы – небольшой охраняемый поселок из сборных модулей для работников объекта. Даже для тех, у кого квартиры в Крыму или в Краснодарском крае. Это не значит, что там все дико засекречено, персонал имеет свободу передвижения, но формально действует режим.

– Ну и что? – не понял я.

– Причал обслуживает, еще раз повторяю, только этот объект, руководимый неким майором Захарычевым, – он мне разжевывал, словно я какой-то бестолковый, – сейчас на причале стоят несколько маломерных суденышек. Два охранника без оружия – пенсионеры. В будке на причале сидит человек, фиксирующий отбытие и прибытие транспортных средств, а также не пускающий чужаков. Тоже пенсионер. У него журнал. Позавчера, в воскресенье, он должен был допустить к причалу яхту с двумя молодыми людьми, супругами Лыковыми. Марка яхты и бортовой номер указаны, они совпадают с нашей. Чуешь, командир?

– И что это значит? – оторопел я.

– Ты сам подумай, – горячился Викулов. – Пенсионер получил приказ позволить этой яхте пришвартоваться, а пассажирам – сойти на берег, а дальше на их счет указаний не было. Им незачем идти на базу – через калитку, и в порт, или в поселок, или в степь – куда угодно.

– Кто отдал приказ?

– Прибыл некий прапорщик Ревенко – молодой парень, сотрудник базы Захарычева, приветливый такой, добродушный. Угостил пенсионера хорошими сигаретами, передал распоряжение от лица руководства: позволить яхте пришвартоваться. Дескать, начальство очень просило: хорошие молодые ребята, дальние родственники из Новороссийска, только поженились, у них типа свадебное путешествие. Пусть постоит их посудина, она же никому не мешает? Против начальства базы, в штате которой он трудится, пенсионер пойти не мог, да ему и безразлично – свои же люди. И не столь серьезное нарушение инструкций. Причал не является секретной территорией.

– Кто отправил Ревенко? Начальник базы Захарычев?

– Он не называл фамилию. Это мог быть кто-то другой – там несколько офицеров в штате. Но звучало так, словно распорядилось начальство. Сейчас он тоже сидит и размышляет: а что это, собственно, было?

– И что это было? – я как-то неважно сегодня соображал.

– Хорошо, объясняю, – крякнул Серега. – Допустим, наш «крот» – один из офицеров материальной базы. Почему нет? Он не боевой офицер, а по сути, кладовщик в погонах. Имеет свободу передвижений, владеет информацией об инфраструктуре порта, о строящейся переправе. Идеальный человек для киевских спецслужб. Получает задание: принять яхту и напутствовать пассажиров. Возможно, недоволен – не за тем его сюда посадили, но вынужден смириться. Крутит башкой. Это вряд ли Ревенко – мелковат. Подсылает прапорщика: мол, скажи, от руководства, но пока не озвучивай мою фамилию. То-се, надо подсобить родным человечкам… Возможно, и сам болтается где-то поблизости, ждет «родственников».

– А если бы вскрылось?

– Ну и что? Не такое уж серьезное нарушение. Все помогают родным и близким. Наш «крот» – это вроде канала для переправки диверсантов на нашу землю и их дальнейшей… м-м, легализации, что ли. Встречает где-то в стороне от причала, отправляет куда следует, дает инструкции, передает документы. А увидят люди: ну что ж, попросили родные, как отказать? «Лыковы» растворяются в пространстве с новыми ксивами, через несколько дней возвращаются со старыми, скажем, из Темрюка, где имели культурно-развлекательную программу, садятся на яхту, и больше их никто и никогда… Это реально, командир. Где объект 16-19, и где мост? Ты смотришь на этот бред из сегодняшних реалий. А ты посмотри из позавчерашних. Кто знал, что нас напряжет Ломарь? Кто знал, что ты спалишь Лыковых? Они спокойно шли в порт, ну, вытащили по пути из воды какого-то утопающего. На всякий случай «крот» подстраховался – не стал озвучивать пенсионеру свою личность. Ждал, нервничал – яхта не приходила. Потом стала поступать неутешительная для него информация. Человек, понятно, распсиховался…

– Но Ревенко ведь знает, кто его отправил?

– Слушай, командир, – рассердился Викулов. – ты бы приезжал, что ли? Мы так и будем с тобой весь день по телефону трещать?

– Хорошо, сейчас приеду. На склады без меня не ходите.

Глава десятая

За мысом лязгал и грохотал порт. Там высились бесконечные нагромождения контейнеров; автокары; лес портальных и башенных кранов. Круглосуточно работали доки, причалы, склады. В акваторию порта входила баржа с приличным водоизмещением. За мысом слева тоже что-то гремело. Порт Тамань активно строился и развивался. С расширением железнодорожной станции Портовая и вводом в эксплуатацию моста весь Таманский полуостров должен был превратиться в мощный промышленный конгломерат, аналогов которому в России не было.

Шестой причал на фоне этого чудовища смотрелся как-то бледненько. Настил метров семьдесят длиной, бетонные сваи, забор из профлиста вокруг территории, чахлый кустарник. От восточного мыса в море вдавался короткий пирс, там болталась на волнах пара моторок.

Море в этот день умеренно штормило, волны рокотали под настилом, пена шипела и вылизывала сваи. «Ветер с моря дул», – компетентно изрек Борька Галкин, послюнявил палец и поднял «до ветра». Впрочем, конструкция причала нареканий не вызывала, все выглядело прочно, внушительно: на мостки мог заехать даже тяжелый грузовик. А вдоль забора убегал широкий асфальтированный проезд. Серьезного режима секретности на этом объекте я как-то не заметил.

– Объяснял уже вашим товарищам, – смущенно бормотал мужчина лет шестидесяти в мятом комбинезоне, – снова здорово?

– Вы что-то не понимаете, гражданин? – Я впился в него