Стальное крыло ангела - Сергей Иванович Зверев

В нашем штабе не было никакого спецотдела, и работали мы по закону, но откуда ему знать? Такие люди судят по себе. Труп сообщника не даст соврать.

– Я все скажу… – сипло сообщил задержанный.

Протокол бодро заполнялся казенными оборотами, и вскоре потребовался второй лист. Убитого сообщника звали Хотенко Василий Федорович, уроженец Черкасской области. Сам Шкиряк из Сум, служил в ВСУ, в 2014 году участвовал в АТО, получил контузию, потом, с подачи командира роты, приглашение на низовую должность в СБУ с последующим обещанным карьерным взлетом. Иллюзий насчет роста не питал, но врагов Украины всячески недолюбливал и предложение поработать в тылу врага принял с энтузиазмом. Генезис этой нечисти нас волновал в последнюю очередь, беседу направили в нужное русло.

Вчерашних головорезов на озере Корчак Шкиряк не знал, о «молодоженах» на яхте даже не подозревал. Знал лишь напарника Хотенко, с которым поселился в одном городе. Работали парами, о «параллельных» ячейках сведений не имели, что с точки зрения минимизации риска провала было умно. Задания получали с закрытого номера: абонент озвучивал пароль «Вы ждете посылку из Хабаровска?», дожидался отзыва «Вчера уже принесли» и сообщал задание механическим голосом.

На этом месте наши физиономии вытянулись, пришлось Шкиряку разжевывать для бестолковых: голос изменен, словно через синтезатор пропущен, но явно мужской. В Интернете уйма подобных приложений. Предыдущие задания нас тоже мало интересовали (пусть другие департаменты его раскручивают, а нас время поджимало). Что по сегодняшним событиям?

Шкиряк монотонно повествовал: по легенде, сочиненной в Киеве, он уроженец Ростова-на-Дону (с таким «прононсом» севернее – никак), переехал в Крым после развода с женой полтора года назад. Снимает квартиру, работает то грузчиком, то дворником, то на АЗС. Квартира – на улице Маршала Еременко (номера дома и квартиры прилагаются), рядом с торговым центром «Южный». Прямо под окнами протекает река Мелек-Чесме.

– Где вы сели мне на хвост?

– Это было вблизи причала, что севернее Керченской переправы, – монотонно бубнил Шкиряк, – закрытый причал с охраной… Нам сообщили, что вы там можете появиться. Вы появились, но рядом были вооруженные люди, потом вы слишком быстро укатили, мы едва не потеряли вас. Вели до здания, в котором находится пресс-служба.

– Ладно, понятно, в этом деле вы поднаторели. Вам приказали ликвидировать конкретно меня?

– Да. Была фотография на половине альбомного листа, отпечаток с ксерокса.

Как-то странно, обычно указания давались по телефону, на этот раз их принесли лично! Дом с историей, деревянные перекрытия, на двух первых этажах – старая добрая коридорная система. Порожка нет, между полом и дверью – узкая щель, в которую можно просунуть даже спичечный коробок.

Это случилось вчера около десяти вечера. Раздался стук в дверь, Шкиряк сидел в комнате перед телевизором. Когда открыл, в коридоре никого не было, а под ногами обнаружил послание. Отксеренное фото, краткие данные фигуранта и где завтра утром его можно подкараулить. Задание особой важности! Согласно инструкции, это послание он должен запомнить и уничтожить, что он и сделал. А рано утром связался с Хотенко.

– Кто такой Нептун? – без обиняков спросил я.

– Это наш агент в Тамани, – помедлив, пробормотал Шкиряк. – В Киеве и не скрывают этот псевдоним. Я точно не знаю, но, возможно, мы с ним имели дело. Этого никто из наших не знает. Мы не проявляем любопытства.

– Кто это может быть?

– Я клянусь, не знаю. Никто не знает…

– Но вы же хотите нам помочь, не так ли? – вкрадчиво сказал я.

– Чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое, – сумничал Борька Галкин.

Все удивленно на него покосились. Вот уж кого никогда не уличали в любви к классикам соцреализма.

– Я бы рад помочь… – Шкиряк еще ниже опустил голову. – Кто-то говорил, что он работает в порту Тамани, но сам он не из портовских. Небольшой начальник или заместитель начальника. Я никогда об этом не думал.

– Охрана, увести его! – повысил я голос.

Возникли два добра молодца, увели понурого задержанного. Даже думать не хотелось, каким «добрым словом» люди Рябова превращают их в шелковых и податливых. Толку все равно никакого!

Парни чувствовали, что я не в духе, держали при себе искрометные замечания.

– Что с редакцией, в которой скончался журналист?

– Это был заместитель главного редактора Чуплыгин Валерий Петрович, – доложил Соколовский. – Он являлся ответственным за освещение каналом пуска автомобильной переправы. Он назначал журналистов, подписывал командировочные, инструктировал. В ночь с воскресенья на понедельник его сбила машина. Что он делал ночью на пустой дороге, неизвестно. Возможно, кто-то вызвал, или сам вышел проветриться и покурить. Неустановленный автомобиль шел на бешеной скорости, от удара Чуплыгин пролетел метров тридцать, места живого на человеке не осталось… Редакция в шоке, главный редактор закрыл тему освещения запуска моста. Сам решил или кто подсказал, неизвестно.

– И это все, что ты смог выяснить?

– Виноват, товарищ майор, вы сами-то верите, что это нас куда-то выведет? – дерзнул возразить Роман. – Местные органы проводят проверку, они в курсе событий. Вот и флаг им в руки. Мы же только потеряем время, если ввяжемся в это дело. Не забывайте, что это случилось в Гатчине, а не в Керчи, и уж наверняка преступники озаботились, чтобы дело покрылось густым мраком.

– Ладно, – вздохнул я. Глупо не признать, что этот парень прав. – Как себя чувствует террорист Дмитрий? Не сообщил ничего нового?

– Депрессия у террориста, – подал голос Галкин. – Пребывает в мрачнейшем расположении духа. У фигуранта налицо суицидальные намерения, но возможности ограничены, что еще сильнее усугубляет депрессию.

– Ладно, идите. – Я раздраженно махнул рукой. – Утром все в порт, а я на ковер к Мостовому.

Начальственный разнос на следующее утро был сравнительно щадящим. Мостовой ворчал, что давно пора снимать нас к чертовой матери, а заодно и его, как не способного справиться с элементарными задачами.

– Я тебе сочувствую, майор. Ты снова попал в переплет, с чем тебя и поздравляю. Что за женщина с тобой была? Надеюсь, она присутствовала в твоей машине по делу, и это не то, что первым делом подумал бы любой нормальный человек.

– Совершенно правильно, Игорь Борисович, – кивнул я. – Первым делом самолеты. Эта женщина – журналистка канала «Планета», в пятницу будет давать в эфир репортаж о долгожданном событии.

– Ты ее в чем-то подозреваешь? – Полковник прищурился.

– Не уверен. – Я покачал головой. – Работай она на наших противников, не стала бы спасать мне жизнь, когда я, каюсь, неважно выступил во втором раунде со Шкиряком.

– Ого, – присвистнул полковник. – Не знал, что теперь свои оперативные группы мы усиливаем боевыми журналистками. Ладно, когда все кончится, объявим ей благодарность. Иди работай.