Капитаны судьбы - Игорь Леонидович Гринчевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я лишь ухмыльнулся. Как же, нельзя! Да научные открытия местная публика воспринимает только после того, как мсье Верн объяснит ей в своих романах, «в чем тут прикол». И то — воспринимает это лишь образованная и читающая прослойка. Техническая и научная интеллигенция. Считанные проценты от населения. А мне нужно, чтобы каждый мальчишка услышал, увидел и замер от восторга.
Идеи прогресса, как и любые другие идеи, ярче всего воспринимаются через зрелища!
Тем более, что раскрасить таблеточку ВТСП, то есть высокотемпературного сверхпроводника, было самой малой проблемой. Как и изготовить из пенополистирола фигурку факира. Заказал, заплатил рубль — и к утру готово! И «открывать» там было нечего. С этими самыми ВТСП в моей истории бум случался как раз, когда я школу заканчивал, так что на химфаке МГУ мы много и долго его «варили». И хитрости я помнил. Достать оксиды бария и меди, а также кислород — тоже просто. И жидкий азот в беломорских лабораториях производили, пусть и пару килограммов в день.
Сенсации долго не живут! И верно говорит пословица — «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» любое, даже самое красочное описание. Я ещё помню, как сам поражался, что таблетка вдруг начинает парить над кольцом из магнитов. Спичкой внизу проводил. Все понимал, но — не верил своим глазам. Так что и тут нужно было обеспечить «доступность шоу» в разных уголках мира! И чтобы всюду рядом со зрелищем звучали слова «Воронцов», «русский Эдисон» (да хрен с ним, если на дело работает) и особенно — «Беломорские лаборатории»! Сюда должны захотеть попасть студенты и учёные со всего мира!
Спрос на зрелища нужно удовлетворять моментально, как только он возник! Вернее, как только я его создал. А значит, мне нужен был источник иттрия — третьего и последнего компонента сверхпроводящей металлокерамики. И у меня он был! В отходах моих предприятий по извлечению тантала. Иттрий часто встречается в тантало-ниобиевых месторождениях в виде примеси. Зато чтобы заставить Байкова наладить выделение этого самого иттрия хотя бы килограммами, пришлось потратить бездну сил. Не хотел он отвлекаться на «всякую ерунду, не имеющую практического применения»!
Беломорск 19 октября (1 ноября) 1900 года, четвергЭх, если б его услышали в моем будущем, где редкоземельные элементы были основой всей кибернетик! Или если б он мог посмотреть, КАК изменит мир эта самая «ерунда»… Но тут пришлось иные применять стимулы. Просто приказать я не мог. У него люди и так пахали в лабораториях с утра до вечера, прихватывая и выходные.
Впрочем, и отступить я тоже не мог. Потому что как раз для того, чтобы увеличить количество людей в лабораториях, мне и нужен был иттрий.
А потому я сначала напомнил, что у нас тут многое крутится вокруг химии, и что мне кажется любопытным применение иттрия в качестве катализатора… Что характерно, я даже не очень-то и врал. Я точно помнил, что катализаторы с включениями иттрия в моем будущем применялись, хоть и не помнил, в каких производствах…
Но Байков уже тоже начинал расти, как управленец, и потому спокойно предложил «включить эти перспективные исследования в план 1904 года». А к тому времени они совершенно точно нужное количество иттрия мне выделят. Когда же я продолжил настаивать, предложил подключить к обсуждению и своего патрона Чернова. Разумеется, Константин Дмитриевич решительно поддержал своего ученика. Он и к совести взывал, и рассказывал мне, что Андрей Горобец, «ваш, кстати, протеже, Юрий Анатольевич», в лабораториях уже и ночевать начал… «Ему бы барышнями интересоваться, а он за лабораторным столом чахнет!»
И тогда я прибег к бесстыдному шантажу. Тихо, но разборчиво я произнёс:
— Феррохром!
— Что? — неожиданно осёкся Чернов.
— Хромирование деталей! — не стал я повторять, а лишь расширил тему.
— Что — феррохром?! При чём тут хромирование?
— Против этих тем вы будете возражать? А ведь позор какой-то! Хромитовые руды добываются у нас на Урале, но хром для металлургии мы покупаем в Германии. Надо это исправить, я вас спрашиваю? Надо! Хром — твёрдый и инертный материал. Надо нам с вами научиться делать из него покрытия на стали? Не как сейчас, а по-настоящему, массово? Надо! А вы мне тут про трудности выделения нескольких килограммов металла рассказываете!
— Помилуйте! А людей где взять?! А лаборатории?
— Вы только что вспомнили про Андрея Горобца! С ним и с двумя его братьями я наладил производство аспирина. Тоннами в месяц! Безграмотные подростки! А у вас под боком куча реалистов детальки в мастерских шлифует да в пейнтболе друг с другом ратится! Пейнтбол и прочие игры — дело, конечно, в их возрасте нужное. А ставить таких золотых пацанов на шлифовку деталек мы себе позволить не можем! Отберите из них наиболее способных, натаскайте, и пусть они руками работают! Если придётся — то и ночами! Раз у вас «с утра до ночи» пашут, то ночами, выходит, лаборатории простаивают! Вот и загрузите их! И разгрузите себя! Ваше дело не в лабораториях пропадать, а думать и руководить! Согласны?
И тут же, вспомнив урок, преподанный нам Софочкой, взял лист бумаги, карандаш и начертил таблицу: «Мероприятия — сроки — ответственные». Потом протянул Байкову:
— Заполняйте, Сан Саныч! Сегодня заполните, завтра согласуете с Константином Дмитриевичем, а послезавтра ждём вас с планом у себя. Я приглашу Наталью Дмитриевну и Софью Карловну, там и обсудим. А Бог даст — и утвердим сразу, чего тянуть? Дел-то у нас — воз целый!
Из мемуаров Воронцова-Американца'…Я и не стал тянуть. Зато мысленно надавал себе тумаков за то, что не вмешался в ситуацию раньше. Ведь видел же, видел, что люди «зашиваются». А решение нашёл в аварийном порядке! Тогда в очередной раз я понял, как права моя Натали. Морган, при всей его гнилой сущности, и проблему оценил бы давно, и
