Кольцо леди Дианы - Ольга Тарасевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Значит, съемки все-таки начались. Точно, это же финальные кадры первого «двухсерийника», злодей как раз улепетывает по Красной площади, его задерживает спецподразделение. Получается, съемки сцен могут происходить не в том порядке, как указано в сценарии?
Какое-то время Лика оторопело наблюдала за дублями, пытаясь осознать, что происходит и одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.
Волнение, беспокойство, тревога?
Да нет, скорее она чувствует удивление. Может, так мать наблюдает за повзрослевшим ребенком, удивляясь, что она когда-то родила этого вымахавшего верзилу?
Книжки придумывались и писались легко, быстро, с невероятным кайфом. Потом, при перечитывании на свежую голову, они казались если и далекими от совершенства, но такими родными, как разношенные джинсы. А съемки – это что-то совсем чужое, от тебя уже совершенно не зависящее, и даже не верится, что именно из-за твоих фантазий бегает и суетится хренова куча народа…
– Где я могу найти Кирилла Памфилова? – Лика подбежала к оператору, пощелкала пальцами перед его носом. Тот явно пытался разобрать, что ему передают через наушники, и не обращал ровным счетом никакого внимания на стоявшую перед ним женщину. – Я спрашиваю, где Памфилов?
Оператор на секунду оттянул наушник, потом махнул рукой в сторону ближайшего трейлера.
На усах и бороде бедолаги намерзли сосульки, и Лика, поежившись, набросила на голову капюшон шубки.
Бог с ней, красотой аккуратно уложенных локонов.
Похоже, сегодня более актуальными станут другие задачи – просто выжить в этом трескучем студеном морозе, избежать реальной простуды.
Как хорошо, еще пару шагов – и можно укрыться в автомобильном прицепе. По крайней мере, там не будет пронизывающего насквозь ветра…
– Ты опоздала на десять минут, – вместо приветствия пробурчал Кирилл, и из его рта вырвалось облачко пара.
Лика быстро скользнула взглядом по шапке-ушанке, пуховику и высоким валенкам продюсера (молодец, мужик, утеплился что надо), а потом уставилась за его спину.
О, там было столько интересного! Во-первых, на одном сиденье устроился уже переодетый, в синем форменном костюме следователя, актер Василий Скрипников. Его лицо явно только что было подготовлено к съемкам: под глазом красовался синяк, поставленный по ходу действия доблестному следователю вырвавшимся преступником, лоб пересекала кровавая ссадина. И даже темные виски актера – ну все как в сценарии – очень достоверно тронула седина. Во-вторых, еще на одном сиденье вовсю кипела работа, гример примеряла актрисе светлый парик, та что-то визгливо крикнула. Гример парик сдернула, и… актриса что, темноволосая? Но ведь исполнительница роли журналистки вроде была блондинкой. Перекрасилась? Или она будет играть какую-то другую роль? Да, пожалуй, вот этот второй парик, который гример помогает надеть актрисе, выглядит поудачнее, более натурально…
– Все понятно? – донесся до Вронской голос Кирилла.
Лика оторопело посмотрела на зажатую в собственных руках кипу листков, поняла, что если сейчас продюсер давал ей какие-то объяснения, то они проскользнули мимо ее сознания, и виновато покачала головой:
– Извините, я прослушала. Столько впечатлений. К тому же Лену убили. Я все вчера выяснила. Совершенно непонятная, дикая история.
– Как убили?! – Скрипников мигом оторвался от каких-то бумаг и удивленно посмотрел на Вронскую. – Лену Полякову? Вы говорите о Поляковой? Так вот почему у нее телефон не отвечает…
Продюсер выругался и сквозь зубы процедил:
– Прекратить не относящиеся к делу разговоры! Лика, последний раз объясняю. У тебя в руках часть сценария на сегодняшний съемочный день. Ты следишь за тем, чтобы все реплики произносились в полном соответствии с текстом. Но режиссер по ходу съемок может решить, что фразы никуда не годятся. В них нет экспрессии, нужных смысловых оттенков и так далее. Тогда ты быстро бежишь вот сюда, в этот трейлер. Здесь, на заднем сиденье, под одеялом спрятаны ноутбук и принтер. Ты пишешь новый текст, согласовываешь его с режиссером, делаешь распечатки для актеров. Все это надо делать быстро, сечешь? Не ждать, пока тебя посетит вдохновение, не трепаться обо всякой фигне, а летать кометой. Потому что пока ты творишь, вся съемочная группа сидит без дела, а это большие деньги. И не забудь после работы опять укрыть технику, не май месяц. Все понятно?
Лика смотрела в сузившиеся от ярости глаза Памфилова и больше всего на свете хотела швырнуть стопку листов в надменное самодовольное лицо.
Да кто он такой, чтобы так ее строить?
Что он себе позволяет?! Убийство Лены – это трагедия, а не фигня!
И вообще, если бы только она могла предвидеть, что съемки на открытом воздухе будут проводиться при столь мерзких погодных условиях – герои фильма носа бы не высовывали из помещений!!!
Пока Вронская лихорадочно соображала закатить истерику прямо сейчас или повременить (все-таки неудобно перед актерами, и еще непонятно, насколько ощутимы для творческого процесса такие выкрутасы), Памфилов пробормотал:
– Вася, Виола, давайте в темпе, там массовка и каскадеры уже свое отработали, скоро ваша очередь репетировать.
Неловко, как медведь, продюсер выбрался из прицепа и поковылял в направлении катка, где доблестный спецназ в очередной раз укладывал гнусного злодея лицом в снег.
Лика растерянно осмотрелась по сторонам, потом уставилась в листки – но там были только диалоги. А как быть со всем остальным, множеством непонятных деталей?!
Получается, при работе с массовкой ее помощь не нужна?
А как контролировать, правильно ли актеры говорят текст – неужели находясь рядом с ними? Но как в таком случае попадания в кадр?
Эти вопросы надо выяснить у Скрипникова, или это неэтично? Вдруг он сейчас в роль входит, настраивается на съемки или как там у актеров называется этот процесс?
Елки-моталки, да что же за напасть такая!!!
– Девушка, так вас вместо Лены пригласили работать? – Василий осторожно потянул Вронскую за рукав. – Я умоляю, расскажите, что произошло! Пожалуйста, мне ведь сейчас сниматься, а я в разобранном состоянии.
– Да тут, похоже, все в таком состоянии, – вздохнула Вронская, собираясь чистосердечно выложить все, что ей известно.
Но в темных выразительных глазах актера вдруг отразились… нет, не беспокойство или боль… там явно таились страх, паника, ужас.
К тому же Лика вдруг поняла: перепалка между гримером и актрисой прекратилась, обе барышни только тем и занимаются, что заинтересованно прислушиваются к их разговору.
– Вчера мне позвонил Кирилл и сказал, что Лена умерла. А у меня в договоре есть пункт… Ну, то есть я – автор романов, по моим книгам снимается этот телесериал, и я должна выполнять все распоряжения продюсера и режиссера. А я в этом ничего не понимаю.
– Кажется, вы говорили, что Лену убили? – нетерпеливо перебила ее актриса, явно прикладывая усилия, чтобы ни голос, ни мимика не выдали ее волнения.
– Возможно, – Вронская снова посмотрела на Скрипникова. Тот побледнел под толстым слоем грима.
Актриса все не унималась:
– Убийцу нашли? Кто он?
– Не думаю, что нашли. Не знаю, кто он: я же не следователь. Извините, вы не могли бы меня проконсультировать? Где я должна находиться в момент съемок. Рядом с вами?
– Рядом с режиссером, – едва слышно отозвался актер. – Там для него отдельный трейлер подогнали, чтобы он не задубел и чтобы техника не замерзла.
– Но как я услышу вашу речь?
– На мониторе. И услышите, и увидите. Вы не волнуйтесь, это не столь сложно, как кажется вначале, – актер неискренне улыбнулся и сделал вид, что читает текст.
Его глаза при этом смотрели в одну точку…
«Все это очень подозрительно, – подумала Лика, выбираясь из трейлера. – Или, может, я придираюсь к актерам? Они – люди более эмоциональные и нервные и всегда очень живо реагируют на любое событие. А тут – непонятная смерть близкого человека… Но все равно мне кажется, что они оба чего-то боятся. Наверное, телесериал будет полной фигней. С самого начала все не заладилось. Сценаристка отравлена, актеры нервничают…»
Впрочем, уже через час у Вронской из головы вылетели все грустные мысли.
В прицепе режиссера работал обогреватель, усердно гоняющий струи обжигающего воздуха. Режиссер налил кофе, просто и понятно объяснил ей, что надо делать. Оказалось, в обязанностях редактора нет ничего сложного. А вот режиссеры не зря получают за свою работу и большие деньги, и славу, и престижные премии. Фактически режиссер перевоплощается в каждого из героев по очереди, он объясняет актерам на репетиции особенности мимики, любого жеста. Сначала он просто просматривает репетируемую сцену, потом надевает подключенные к камере очки, позволяющие видеть «картинку» глазами оператора, потом снова ее корректирует – и когда результат его устраивает, дает команду начинать запись и несется к своим мониторам отсматривать изображение на больших экранах, а вот он уже опять на площадке, или что-то неслышно шепчет актерам, или орет на всю Ивановскую что-то в громкоговоритель… Еще один совершенно неописуемый момент, настоящее таинство – видеть, как актеры не то что входят, впрыгивают в роль. Вроде бы только что шутили с режиссером – но включается камера, и собственных эмоций на лицах уже нет, лицедеи мгновенно становятся героями телесериала, со стороны эти перемены особенно заметны и кажутся волшебными…