Инициатор - Ольга Ворон

Алиса снова облизала губы – наставник рассказывал неспроста.

– Конечно, многое можно исправить… Ещё не поздно причислить к великомученикам, наштамповать мирроточащих фотографий… – командор задумчиво почесал подбородок о косточки ладони. – Но он успел бы сделать намного больше, если бы работал всё положенное ему время. И потому за его смерть кто-то должен заплатить.

И бросил внимательный взор на девушку.

Алиса задумчиво смотрела в лоб нарисованному на стене напротив человеку. Распятый, он чем-то был похож на неё. Может быть, неестественно бледной кожей, схожей с её, едва народившейся после тяжёлых ожогов и ранений.

Наставник задумчиво продолжил:

– Конечно, у отца Аттика были враги вне нашей системы. Начиная от других формаций – католиков, мусульман, иудеев, язычников, – которые явно не вольготно существовали на вверенной ему территории и точили зуб. Его смерть могли заказать и политики, чьё избрание он не санкционировал среди мирян, но… – наставник убедился, что Алиса, несмотря на отстранённый вид и устало опущенную голову, чутко слушает, и продолжил: – Но все эти версии кажутся маловероятными, если принимать во внимание, что в его устранении участвовал инициатор, который только что упустил главу почти завершённого обряда.

Алиса подняла на командора взгляд – пронзительный, ясный, – но что-то сказать не успела – Отец Борислав продолжил:

– Внутри ордена всегда были разногласия, испокон веков, но впервые мы столкнулись с тем, что кто-то из церкви стал лидером обряда вызова падшего… И то, что ты упустила его, можно объяснить только двумя способами – тебя купили или ты оказалась слаба перед ним. Первое я отметаю, зная твою преданность идеалам Дома. Значит, речь идёт о том, что тебя заставили поменять хозяина. О том, что неизвестный нам сектант оказался чудовищно силён и перепрограммировал инициатора. А это очень серьёзно. Поэтому так важно, чтобы ты ответила, кто заставил тебя предать церковь.

– Я не предавала!

Наставник словно не услышал:

– Я уполномочен сообщить тебе, что, если ты назовёшь заказчиков, то твоя участь будет не такой тяжкой, как в противном случае.

– Неужели? – хрипло спросила она.

Отец Борислав пожал плечами:

– Твоё тело способно перестраиваться почти мгновенно, в секунды восстанавливаться и изменяться, оно почти неуязвимо, но всё-таки – почти. Не забывай, что в наших силах прекратить твоё существование. Есть способы простые – разрушить до основания мозг, сердце или аппендикс. Но есть и другие… Но все, поверь мне, не будут так приятны, как это делается для бета-йахов.

– Да уж, – скривилась Алиса, – сжечь называется приятным методом?

Командор поморщился:

– Ребята торопились, потому пошли на самый быстрый, но не самый надёжный способ нейтрализации. Вряд ли это убило бы его сразу – на утро пришлось бы отчитывать останки, – но наверняка остановило бы надолго. Однако для тебя у ордена найдутся значительно более весомые меры.

– Всё, испугали, – проворчала Алиса, хмуро пряча взгляд. – И что мне делать, если я не предавала Орден и не убивала отца Аттика?

– Доказать это.

– Чем? – рванулась она. – Я общалась за это время только с отцом Владимиром, вами и бетом! И почти всё время провела в доме или на послушании!

– Всё время не нужно, – спокойно ответил наставник. – Убийство произошло вчера сразу после инициации. Ты покинула зону обряда, отправилась в погоню за объектом и после этого не вышла на связь. Отец Владимир видел, что ты направилась вдогонку за машиной, уходящей к еврейскому кварталу, но потом ушла к реке. Именно там через несколько часов обнаружили тело отца Аттика.

– Это не я, – коротко ответила она.

Посмотрев на неё с жалостью, отец Борислав ответил:

– Алиса, в городе нет инициаторов, кроме тебя. Просто – нет. Не упорствуй. Признай. Назови того, кого мы ищем. И знай, что моё слово будет за тебя. А это многое значит… Ты сможешь уйти чисто.

Алиса судорожно вздохнула:

– Но почему именно инициатор? Это мог быть кто-то иной!

– Кровь, – коротко ответил он. – Слюна. У всех йахов практически одинаковый состав, но от людского он слишком отличен.

Застонав, Алиса опустила голову:

– А беты? Их в городе стало, как минимум, на пять человек больше! Мог кто-нибудь из них…

Покачав головой, отец Борислав, отозвался:

– Слюна, Алиса, слюна. Она – разная. Да и не решился бы ни один бет порвать человека. Так порвать мог только инициатор, подготовленный к убийству. Порвать и выпить досуха.

– Но я не могла! – вскрикнула девушка. – Я сражалась с последним сатанистом, а потом… я оказалась в автомобиле, в реке. Сильный удар, вода… Я в себя пришла только на берегу и сразу ушла домой. Я была ранена, я думала найти его позже…

Она испуганно разглядывала распятье перед собой. Губы её шевелились, но слов не было слышно. Отец Борислав, горбясь, как никогда раньше, поднялся со стула и отвел взгляд:

– Назови заказчиков и я своими руками помогу тебе упокоиться… Если нет – из тебя это вытянут. И ад земной тебе станет страшнее потерянного посмертия.

Он ушёл, так же бесшумно открыв дверь, а Алиса, не мигая, глядя на распятье, осталась висеть на стене, прижатая к серому холодному камню серебрёными оковами.

Потянувшись, она вытерла о плечо мокрую щёку. Потом другую. И снова. И снова.

…

Воспоминание о Разговоре

Алиса сидела, прижавшись спиной к холодным камням стены монастыря, и, стиснув руками колени, сжималась в комок, стремясь стать незаметнее и тише. Тут, в самом тёмном углу коридора, тянулась ветвистая щель, едва приметная и неизвестная большинству живущих в храме, но обнаруженная девушками случайно. Трещина меж камней, ведущая прямо в комнату настоятельницы и скрытая там ветхим шкафчиком. Прижавшись к холодной стене ухом, можно было услышать то, что происходило в святая святых монастыря…

– Надеюсь, вы понимаете, что подготовленных девушек у нас единицы. Из двенадцати едва ли пройдут инициацию шесть-семь, а уж что говорить про испытание! – это голос настоятельницы Ольги – глубокий, бархатный, но испорченный, словно изъеденный, нотками властности. – При такой производительности нам вскоре придётся набирать сырье не из сирот.

Пауза. Алиса сунула кулак меж зубов, боясь случайным звуком выдать себя.

– Понимаю, – это голос сестры Пелагеи, – такой же спокойный, как всегда, только очень утомлённый долгим разговором. – Или делать сирот из подходящих девушек.

– Ну-ну, сестра! Не стоит надумывать. Такими делами мы не занимаемся.

– Пока.

– Закроем эту тему, сестра. Повторюсь, что на данный момент у нас процент производительности таков, что мы не можем пойти на прекращение обучения даже одной послушницы,