Сладость горького миндаля - Ольга Михайлова

— Ну, что же, дорогая, — чуть насмешливо обратился лорд Генри к герцогине, — сейчас мы откроем склеп, и всем станет ясно, что мистика тут ни при чём. Мне жаль, что со всеми столь очаровывающими вас загадками будет покончено навсегда. Прошу, Фредерик, откройте.

Гелприн, загораживавший вход, торопливо отошёл, пропуская его, Монтгомери, осторожно ступая по мокрым от дождя плитам, спустился на семь ступеней и оказался у двери в усыпальницу. Достал ключи и несколько мгновений странно медлил — не столько из-за непонятной слабости в руках и дрожи пальцев, сколько из-за охватившего душу трепета. Но, преодолев волнение, вставил ключ в замок и дважды провернул его. Дужка замка отлетела, милорд вытащил его из пазов железных поручней на двери, убрал их и, наконец, открыл дверь.

В склепе было темно и тихо. За спиной милорда протиснулся Ливси, уже успевший зажечь фонарь. Хилтон, Грэхем и герцогиня спустились на несколько ступеней и вслед за Ливси вошли в склеп. Монтгомери пропустил идущего следом за ними Генри Корбина и сам зашёл последним, заметив, что Марвилл и Говард остались с Хиллом снаружи.

Мысли его остановились, точнее, расползлись дымящимися росчерками уходящих под воду змееподобных гадов, когда в тускло освещённом склепе он увидел гробы не только столкнутыми с постаментов, но и основательно разбитыми. Особенно пострадал гроб лорда Джошуа: крышка была теперь сломана пополам, а скелет с погребальным мусором вывален на плиты пола. Гроб достопочтенной Кэролайн Кавендиш стоял, опираясь на стену, а второй — простой, без резьбы, принадлежавший её дочери, лежал на гробе Джошуа — крест-накрест.

— Чёрт знает что, — тихо выдохнул Арчибальд, забыв о присутствии дамы, — как это могло случиться?

Перси Грэхем был изумлён не меньше, закусив губу, он молча разглядывал перевёрнутые гробы, подлинно ничего не понимая. Никто не мог пробраться в склеп в эту ночь! Как же это?

Неожиданно где-то внутри послышался странный звук, точно кто-то скребся ногтями по дереву. Оказалось, однако, что это сэр Джеймс. Гелприн, стоя в углу усыпальницы, просто тихо смеялся, а так как смеха его доселе никому слышать не приходилось, он и удивил всех. Впрочем, Гелприн смеялся всего несколько секунд и быстро умолк. Фредерик Монтгомери повернулся к Генри Корбину. Глаза графа были тусклыми, в мерцающем фонарном свете его утомление проступило ещё явственней, тени, причудливо ложившиеся на его лицо, добавляли ему лет. Зато на физиономии Джорджа Ливси появилось выражение почти удовлетворённое, какое всегда проступает в мимике человека, чьё предсказание сбылось. Слова «я же говорил» читались на лице садовника отчётливее лисьего следа на первом снегу. Старый герцог осмотрелся, отошёл к дальней стене и оперся о полку, где стоял маленький гроб, явно детский. Ноги почти не держали старика.

Её светлость Хильда Хантингтон была единственной, кроме Гелприна и Ливси, кого всё увиденное нисколько не испугало и не обескуражило, но явно привело в восторг. Она бросила торжествующий взгляд на насупившегося и хмурого Генри Корбина.

— Я же говорила, дорогой Генри, что это вовсе не шалости деревенских, а вещи инфернальные и мистические.

Граф с немым укором взглянул на леди Хантингтон, вздохнул и промолчал. Фредерик Монтгомери обернулся к Арчибальду Хилтону.

— Вы точно не спускали глаз с двери?

Тот растерянно повернулся к герцогу, точно не расслышав, потом опомнился и кивнул.

— Мы были вон там — в беседке, — показал он рукой на выход из склепа. — Над воротами склепа висел фонарь, мы всё время видели дверь, правда, ночью шёл дождь, а к утру всё затянуло туманом, но стволы деревьев были видны, и появись у двери кто-то не совсем бесплотный — мы заметили бы его. Никого… не было.

— Совсем никого?

Хилтон на мгновение заколебался.

— Мне ночью показалось, будто кто-то ходил за беседкой, но я никого не видел. В лесу в темноте порой проступают звуки, не сразу поймёшь, что это… Я осмотрел там утром — ничьих следов нет. Ни один куст не сломан, всё тихо.

— Ну и кто тогда всё это вытворил? — вопрос герцога Монтгомери был, вообще-то риторическим, но на него неожиданно ответили.

— Это нечистая сила, сэр, мы всегда это говорили, — в двери протиснулся Джон Хилл. — В прошлый раз и часа не прошло, как мы вторично склеп открыли, — и всё было почти точно также разбросано. Это шутки дьявола, сэр.

Лорд Генри вздохнул, наклонился и поднял с пола крышку гроба лорда Джошуа, треснувшую не вдоль, а поперёк. Несколько минут он вертел её в руках, уныло озирая со всех сторон.

— Дерево, конечно, старое, но не гнилое. Впрочем, если опереть крышку о постамент и переломить ногой… Вы не слышали ночью никакого треска? — повернулся он к Грэхему и Хилтону.

— Была гроза, молния, раскаты грома, но всё в полчаса кончилось. Из склепа звуков не доносилось, — покачал головой Перси и обернулся к Хилтону. — И зайти сюда никто не мог. Это исключено.

Арчибальд согласился, хоть мельком в его памяти пронеслось воспоминание о померещившемся ему шуме во время грозы. И Грэхем, и Хилтон чувствовали себя выбитыми из колеи, точно одураченными. Оба были уверены, что, согласившись охранять склеп, они восхитят герцогиню смелостью и готовностью рисковать, а доказав её светлости, что ничего необычного в усыпальнице не происходит, получат дополнительные возможности привлечь внимание леди Хильды. А что в итоге?

Но неужели герцогиня права и речь идёт о чем-то сверхъестественном? Хилтон скептически поджал губы. Он не верил в мистику. Не верил и в привидений. Однако снова вспомнил свой ночной страх и растерялся.

Перси Грэхем тоже был основательно выбит из колеи. Опытный охотник, он за прошедшую ночь не заметил ничего необычного и был уверен, что к склепу ничто не подходил. Он также не верил и в дьявольщину. Вздор это всё, бабкины сказки. Но развороченные гробы в усыпальнице несколько сбили с него горделивую спесь. Думать, что это чертовщина, ему не хотелось, но что тогда подумать?

Генри Корбин предложил всем выйти на свежий воздух.

— Тут душно, господа, — и все один за другим покинули склеп.

Монтгомери на свету у часовни заметил, что Корбин бледен и раздражён. История со склепом не желала заканчиваться. Боль Корбина усугубила и леди Хильда.

— Вчера я внимательно просмотрела многие хроники и летописи в вашем закрытом хранилище, дорогой Генри. Там есть весьма любопытные упоминания о лорде Джошуа, и есть все основания полагать, что его отношения с племянницей не были платоническими. Он назван колдуном и кровосмесителем.

Граф содрогнулся.