Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

— Ты дрожишь, — сказала Воршева, хотя ее собственный голос бы нетверд. Она освободилась из его объятий. — Ты слишком долго стоял и ходил. Если ты умрешь до нашей свадьбы, это все испортит. — Глаза ее смотрели мягче, но в них все еще была настороженность — искры страха, который никак не проходил. Джошуа взял ее руку и поднес к губам. Они повернули и пошли в направлении лагеря, ступая осторожно, как очень старые люди.

— Я должна вас покинуть, — объявила Джулой в тот вечер. Отряд Джошуа собрался у огня, а яростные порывы ветра сотрясали их непрочное жилище.

— Я надеюсь, что ты это не всерьез, — сказал Джошуа. — Нам необходима твоя мудрость.

Дернот был одновременно и встревожен и рад известию, что колдунья уходит.

— Мы снова встретимся и скоро, — сказала она. — Я должна прийти к Скале прощания раньше вас. Теперь, когда вы в безопасности, есть кое-что, что я должна сделать к вашему приходу.

— Что, например? — Деорнот уловил оттенок подозрения в собственном голосе, и ему стало стыдно за отсутствие в нем самом милосердия, но никто этого, казалось, не заметил.

— Там будут… — Джулой попыталась найти подходящие слова, — тени. И звуки. И следы, подобные тем, что оставляет брошенный в воду камень. Мне важно уловить все это, пока оно не затоптано людьми.

— И что ты сможешь по ним узнать? — спросил Джошуа.

Джулой покачала седой головой:

— Не знаю. Возможно, ничего. Но Скала стоит на очень важном и обладающем огромной силой месте. Может быть, мне там удастся что-то разведать. Перед нами бессмертный враг — вдруг нам удастся найти ключ к победе над ним среди следов его бессмертных подданных, — она повернулась к герцогине Гутрун, которая качала на коленях спящую Лилит. — Не можете ли вы оставить девочку у себя, пока мы снова не встретимся?

Гутрун кивнула.

— Конечно.

— Почему вы не возьмете ее с собой? — спросил Деорнот. — Вы сказали, что она помогла… помогает вам как-то сосредоточить ваши способности.

В огромных глазах Джулой блеснул светлячок.

— Да, это так. Но она не может передвигаться так, как я, — колдунья засунула свои брюки в голенища сапог. — А самую удачную часть пути я проделаю ночью.

— Но вы пропустите нашу свадьбу! — воскликнула Воршева. — Утром отец Стренгьярд поженит нас с принцем Джошуа.

Те, кто еще не знал об этом, поспешили поздравить принца. Джошуа принимал поздравления так же спокойно и милостиво, как если бы он стоял в своем парадном зале в Наглимунде. Улыбки Воршевы, наконец, вылились в счастливые слезы, которые она выплакала на плече Гутрун. Лилит скатилась с колен Гутрун, разбуженная всем этим шумом и смотрела на всех огромными глазами, пока ее не подхватили тощие руки Стренгьярда.

— Это хорошие новости, принц Джошуа и Воршева, но я не могу задерживаться, — сказала Джулой. — Не думаю, что меня вам будет так уж не хватать. Я не очень-то умею веселиться и развлекаться, и я чувствую, что мне действительно нужно торопиться. Я хотела уйти еще вчера, но осталась, чтобы убедиться, что вы действительно получите своих лошадей, — она махнула рукой в ту сторону, где фыркал новый табун принца. — Я не могу больше ждать.

После недолгой беседы с Джошуа и Стренгьярдом и нескольких слов на ухо Лилит, слов, которые девочка восприняла так же бесстрастно, как она слушала бы шум океанского прибоя в ракушке, Джулой наскоро простилась со всеми и ушла в ночь. Ее поношенный плащ полоскался на резком ветру.

Деорнот, сидевший ближе всех к краю убежища, ненадолго высунулся. Он уловил эхо, долетевшее с растревоженного ветром неба, но, подняв голову, он заметил какую-то крылатую тень, пронесшуюся перед холодным ликом луны.

Деорнот стоял в дозоре — они все-таки не настолько доверяли тритингам, чтобы совершенно потерять осторожность, — когда Джошуа вышел, прихрамывая, чтобы составить ему компанию.

— Звезды еще не успели завершить свой круг, — прошептал Деорнот. — Взгляните, вон Лампа, она едва сместилась, — он указал на слабое свечение на облачном ночном небе. — Еще не настала ваша очередь, ваше высочество. Возвращайтесь в постель.

— Я не могу спать.

Деорнот был уверен, что его улыбка не будет заметна в темноте.

— Должно быть, все испытывают беспокойство и сомнения накануне свадьбы, сир.

— Дело не в этом, Деорнот. Мои тревоги и сомнения на собственный счет, как ты верно заметил, — пустяки. Существуют гораздо более важные проблемы.

Деорнот плотнее закутался в плащ во время последовавшей минуты молчания. Ночь стала заметно холоднее.

— Я счастлив, что мне удалось выжить, — промолвил, наконец, Джошуа, — но я все еще чувствую себя мышью, которой кошка позволила забиться в угол. Выжил — да, но надолго ли? Та Рука Севера, что простирается к нам, гораздо страшнее зла, которым грозит нам мой братец, — он тяжело вздохнул. — Когда-то я питал надежду, что предсказания Ярнауги — вымысел, несмотря на все доказательства, но в тот момент, когда я увидел эти белые лица, глазеющие на меня из-за стен Наглимунда, что-то во мне умерло. Нет, не тревожься, Деорнот, — поспешил заверить его принц, — я не собираюсь заниматься самобичеванием, чего ты, я знаю, в душе опасаешься. Я принял близко к сердцу твои упреки, — он кисло рассмеялся. — Но в то же время я не могу не сказать правды. В этом мире существует ненависть, которая течет в самых его жилах, подобно крови, горячая и бурная. Все мои изыскания зла, которые я проводил с братьями-узирийцами, все их ученые рассуждения в отношении дьявола и его деяний не дали мне того, что я получил от одного взгляда этих черных глаз. У мира черная изнанка, Деорнот. Я подумал, может быть, лучше и не стремиться к познанию.

— Но ведь Господь несомненно поместил подобных тварей на земле, чтобы испытать нашу веру, принц Джошуа, — выдвинул Деорнот свое суждение. — Если бы никто и никогда не столкнулся со злом, кто бы боялся ада?

— И правда, кто? — тон принца изменился. — Но я не о том вышел поговорить. Этого уже не отнимешь у Джошуа — любой разговор превратит в мрачный и безысходный. — Он снова рассмеялся — на этот раз веселее. — Я в сущности пришел просить тебя быть шафером на свадьбе утром.

— Принц Джошуа, в оказываете мне честь. С радостью! Я это исполню с величайшей радостью.

— Ты был мне самым верным другом, Деорнот.

— Вы самый лучший господин, которому дано служить.

— Я же не назвал тебя вассалом или рыцарем, Деорнот, — Джошуа говорил строго, но вместе с тем добродушно. — Я сказал «другом», но не думай, что быть шафером — это всего лишь почетная обязанность, лишенная ответственности. Это не так, — он стал серьезен. — Я не могу похвастаться, что мне удавалось с успехом заботиться о тех, кто был мне дорог, друг Деорнот. Ты будешь возражать, но это так. Посему, если что-то случится со мной, я хочу, чтобы ты дал мне слово, что позаботишься о Воршеве и о моем ребенке.

— Непременно, мой принц.

— Принеси клятву! — Затем уже мягче: — Поклянись мне в этом.

— Клянусь честью Благословенной Элисии, что я буду охранять благополучие леди Воршевы и ребенка, которого она носит под сердцем, так, как будто они являются членами моей собственной семьи. И я положу за них свою жизнь, если понадобится.

Джошуа схватил и сжал руку рыцаря.

— Хорошо. Большое спасибо. Благослови тебя Господь, Деорнот.

— Да благословит он и вас, принц Джошуа.

Принц вздохнул.

— И всех остальных тоже. Ты помнишь, что завтра первый день анитула? Это значит, что завтра праздник Лафманса. Наши благословения сегодня должны относиться к нашим многочисленным отсутствующим друзьям. Ведь многое из них, в том нет сомнения, еще ближе нас к страшному лику тьмы.

Деорнот заметил, как тень рядом с ним сделала быстрое движение, когда принц осенил себя знаком древа. Наступило долгое молчание, которое нарушил Джошуа:

— Да благословит нас всех Господь и да спасет нас от зла.