Ратибор. Окталогия (СИ) - Фомичев Александр Игоревич

– Я с тобой, дружище! Мои там тоже, не забывай… – Яромир припустил следом за приятелем. – Но как Лютик могла сдать град в руки ворога⁈ По своей ли воле⁈ Может, её заставили?.. Или после гибели Святослава кровля совсем потекла у нашей государыни?..

– Пошлёпали, – зловеще буркнул молодой богатырь, сверкнув яростными всполохами разгорающегося синего пламени, – поинтересуемся у сведущих за этот вопросец!.. Во мне как раз проснулась дикая любознательность!.. Заодно разузнаем, что вообще происходит и как там Марфуша с детишками да твоя Златка с младенцем Бодимиром! Кошки на душе скребут… собаки такие!..

– Так кошки или собаки… – хотел было с кислой миной уточнить спешащий за другом княжий воевода, но договорить у него не получилось: два товарища вылетели из Соловьиного переулка к замку и остановились как вкопанные, поражённые открывшимся перед ними зрелищем: дворец правителя, некогда величественный и неприступный, представлял собой пылающие руины; пара прилетевших огромных валунов превратила фамильное имение Святослава в охваченные огнём развалины. Похоже, второй, объятый пламенем обломок, проломив пол, угодил аккурат в погребок с лампадными маслами да бочонками топлёного животного жира.

– Не‑е‑е‑т! Прах и пепел!.. – опустив оружие, практически в унисон шокированно выдохнули оба приятеля, ошалело уставившись на дымящиеся полешки с грудами известняковых блоков. Выжить под таким завалом не мог никто. Дикая, невероятная душевная боль булатной сталью пронзила сердца русичей и накрыла с головой, высасывая жизненные силы да способность ясно, трезво мыслить. Ну и конечно, желание жить дальше, которое без любимых и родных стремительно улетучилось вместе с не до конца ещё пришедшим осознанием того, что они остались одни‑одинёшеньки в этом, ещё недавно казавшемся им славном мире; их супруги и детки теперь покоятся под громоздящимися напротив нещадно коптящими руинами.

«Да будь проклято всё, в том числе и этот несчастный терем, чьи стены послужили надгробием самым дорогим на свете людям, у нас имевшимся!» – примерно одинаковые отрешённые мысли заволокли густым тёмным туманом смятенный разум обоих витязей.

– Я потерял семью… опять… – Яромир в отчаянии рухнул на колени, обхватив руками свою русую головушку; Ратибор же продолжал стоять молча, недвижимо, где‑то в глубине души надеясь, что это лишь страшный сон.

Скоро он проснётся, и Марфа с Буреславом и Властой снова будут с ним…

– Прекрасное зрелище, не так ли? Прям наслаждаюсь открывшимся замечательным видом! Никогда мне не нравился этот теремок! – раздался знакомый бесстрастный голос чуть левее. – Я сам чудом успел выкарабкаться! Лютик подсобила, освободила меня из дворцовых застенков как раз перед прилётом первого камушка!.. Ваших ненаглядных, вместе с Мирославом, им и привалило, ну а вторая припорхавшая махина довершила начатое, к тому же добро подпалив эти развалины. Мне казалось, я даже слышу дикие визги чьих‑то поросят… Уж не ваших ли отпрысков это были крики?

Ратибор с Яромиром, для которых окружающий мир перестал существовать, сначала непонимающе, удивлённо моргнули, а затем, недобро сощурившись, смерили разъярёнными взглядами подошедшего и замершего напротив, всего в нескольких метрах от них, пакостно ухмыляющегося Брадигоста, всё‑таки под конец своей гадливой речи не сумевшего сдержать ядовитой усмешки. Впрочем, похоже, он и не особо старался это сделать. На поясе у телохранителя княгини висел меч, а правая рука сжимала небольшой, обтянутый кожей щит. За широкоплечим воином, злобливо скалясь, стояло примерно полторы‑две сотни ослямов; оказалось, что аскеры уже заняли всю Дворцовую площадь. И очевидно, Брадигост нашёл с ними общий язык. Сам земляк государыни не очень‑то походил на узника, проведшего в княжеской темнице более полугода. Целый и невредимый, вполне себе упитанный, уверенно стоящий на своих двоих, лучший боец Змейграда, по всей видимости, мало в чём себе отказывал в мрачных застенках. Разве только лёгкая бледность лица да вынужденный прищур указывали на то, что Брадигост давненько не лицезрел солнца.

– Добролюба также привалило, вместе с поспешившим к нему в лечебницу пернатым барашкой Светозаром… Емелька, кстати, этот противный зануда очухался незадолго до того, как заговорили вифирийские камнемёты… Живучий клопик!.. Уж не знаю, как старый лекарь умудрился его исцелить, после такого‑то ранения… Да только вот ненадолго, похоже, конопатый жучила открыл свои моргашки‑то, ха‑ха! – заржал, аки сивый мерин, телохранитель государыни, продолжив свой желчный монолог. – Ох как он меня бесил! Впрочем, как и вы оба! Такие честные, правильные, благородные… Тьфу! – Брадигост злобно сплюнул на мостовую. – Что же вы, коль такие порядочные, позволили в своё время вашему закадычному дружке Святославу взять себе в жёны Лютегу против её воли? – быстро пробежав взором по каменным лицам двух товарищей, обережник княгини не выдержал и, брызжа слюной, вспылил, истошно завопив: – Только не надо мне гутарить сейчас, будто вы были не в курсе!.. Она не хотела выходить за него!..

– Понятия не имеем, о чём ты сейчас лопочешь… – начал хмуро ворчать поднявшийся Яромир, но договорить Ратибор ему не дал.

– Ты перед кем оправдываешься, старче? Перед этим ослиным прихвостнем⁈ Ента же и есть наша крыса! – могучий великан презрительно зыркнул на Брадигоста. – Иди‑ка ты в задницу к Карачуну, плесень навозная, покамест я тебе секиру по набалдашник в закрома не вогнал! Впрочем, чую, я в любом случае ента сделаю!

– Вы рог Ладимира слышали? – Брадигост покраснел от гнева до корней волос. Причём не только на голове. – Оружие сложили! Приказ вашей новой властительницы! Трон Мирграда теперь её! По праву! Ну а за невыполнение воли государыни наказание лишь одно: смерть на дыбе!.. Аль четвертуем ваши телеса, я ещё не определился… Исполняйте, дурни! Вас всего двое осталось, кто ещё трепыхается, и помощи ждать неоткуда! Начальник городской стражи по указу княгини объезжает столицу и доводит до сведения жалких остатков ещё кое‑где сопротивляющихся ватажников, что осада закончена; Мирград сдался на милость победителя! Ладимир сделает усё, как треба, как велели. Он хороший служка: тугодумный, исполнительный и верный. Такие нам пригодятся… Лютик пообещала ему звание главного воеводы, так Ладимир аж засиял весь, аки глупое солнышко… Ну да ладно, отвлёкся! В общем, булат на мостовую! И тогда, быть может, я не буду слишком жесток с вами…

– Да не пойти бы тебе в хлев, дерьмеца навернуть? – Ратибор был в своём репертуаре. – Можешь для этого взять самый большой черпачок, что найдёшь в ближайшей халупе!..

– Ну что ж, – Брадигост довольно осклабился, нервно теребя левой дланью рукоять меча на поясе, – не скрою, я надеялся на такой ответ! – после чего кинул через плечо нетерпеливо переминающимся позади шалмахам, начавшим уж было раздражённо гудеть: – Прошу прощения за ожидание, уважаемые! Они ваши! Можете с них кожу живьём содрать! Хотел сам ента сделать, собственноручно, ну да ладно, просто полюбоваться тоже сойдёт…

Аскеры, радостно гогоча, приготовились толпой смести двух русичей. Да, могучих, умелых, отважных, но всего двух!

– Где Лютега? – задал Яромир последний вопрос. Два витязя подняли оружие, приготовившись подороже отдать свои жизни.

– У неё горе. Скорбит… – физиономия Брадигоста потемнела. – Но вам об этом знать не обязательно… Ведь данные сведения мертвецам ни к чему!..

– Ента мы ещё поглядим, кто из нас первее зажмурится… – брошенный в тот же миг рыжеволосым гигантом чекан стремглав понёсся к голове говорливого вояки, но тот, явно ожидая чего‑то подобного, продемонстрировал завидную реакцию, успев отклонить ряху в сторону, и одноручный топорик с характерным чавкающим звуком влетел стоящему позади Брадигоста долговязому осляму в рожу, снеся ему полчерепа. Второй колун Ратибора также не достиг цели, вонзившись в торопливо вскинутый змеиным чемпионом круглый дубовый щит. Обережник государыни предпочёл не рисковать и тут же поспешил отступить назад, в толпу двинувшихся на двух друзей аскеров.