ВАННА АРХИМЕДА СБОРНИК - ОБЭРИУТЫ

Солдат Предки, все это понятно, но, однако, важно знать – не пойдем ли мы обратно, если будем лишь рожать? Предки Сволочь, дылда, старый мерин, недоносок рыжей клячи, твой рассудок непомерен, верно, выдуман иначе! Ветры, бейте в крепкий молот, сосны, бейте прямо в печень, чтобы, надвое расколот, был бродяга изувечен1 Солдат Прочь! Молчать! Довольно! Или расстреляю всех на месте! Мертвецам – лежать в могиле, марш в могилу и не лезьте! Пусть попы над вами стонут, пусть над вами воют черти, я же, предками не тронут, буду жить до самой смерти! В это время дуб, встревожен, раскололся. В это время волк пронесся, огорошен, 147 защищая лапой темя.

Вепрь, муха, целый храмик ч муравьев, большая выдра – все летело вверх ногами, о деревья шкуру выдрав.

Лишь солдат, закрытый шлемом, застегнув свою шинель, возвышался словно демон невоспитанных земель.

И полуночная птица – обитательница трав – принесла ему водицы, ветку дерева сломав.

5. НАЧАЛО НАУКИ Когда полуночная птица летала важно между трав, крестьян задумчивые лица открылись, бурю испытав.

Над миром горечи и бед звенел пастушеский кларнет, и пел петух, и утро было, и славословил хор коров, и над дубравой восходило светило, полное даров.

Слава миру, мир земле, меч владыкам и богатым! Утро вынесло в руке возрожденья красный атом.

Красный атом возрожденья, жизни огненный фонарь, на земле его движенье разливает киноварь.

Встали люди и коровы, встали кони и волы, вон – солдат идет, багровый от сапог до головы.

Посреди большого стада кто он – демон или бог? И звезда его крылата блещет, словно носорог.

148 Солдат Коровы, мне приснился сон.

Я спал, овчиною закутан, и вдруг открылся небосклон с большим животным институтом.

Там жизнь была всегда здорова, и посреди большого зданья стояла стройная корова в венце неполного сознанья.

Богиня Сыра, Молока, главой касаясь потолка, стыдливо кутала сорочку и груди вкладывала в бочку.

И десять струй с тяжелым треском стучали в кованый металл, и, приготовленный к поездкам, бидон как музыка играл, и опьяненная корова, сжимая руки на груди, стояла так, на все готова, дабы к сознанию идти.

Коровы Странно слышать эти речи, зная мысли человечьи.

Что, однако, было дале? Как иные поступали? Солдат Я дале видел красный светоч в чертоге умного Вола, коров задумчивое вече решало там свои дела.

Осел, над ними гогоча, бежал, безумное урча,- рассудка слабое растенье в его животной голове сияло как произведенье, по виду близкое к траве.

Осел скитался по горам, глодал чугунные картошки, а под горой машинный храм выделывал кислородные лепешки.

Там кони – химии друзья – 149 хлебали щи из ста молекул, иные, в воздухе вися, смотрели, кто с планет приехал.

Корова в формулах и лентах пекла пирог из элементов, и перед нею в банке рос большой химический овес.

Конь Прекрасна эта сторона – одни науки да проказы! Я, как бы выпивши вина, солдата слушаю рассказы.

Впервые ум смутился мой – держу пари – я полон пота.

Ужель не врешь, солдат младой, что с плугом кончится работа? Ужели, кроме наших жил, потребен разум и так дале? Послушай, я ведь сторожил, пристали мне одни медали.

Сто лет тружуся на сохе – и вдруг за химию! Хе-хе! Солдат Молчи, проклятая каурка, не рви рассказа до конца, не стоят грязного окурка твои веселые словца.

Мой разум так же, как и твой,- горшок с опилками, не боле, но над картиною такой сумей быть мудрым поневоле.

…Над Лошадиным институтом вставала стройная луна, научный отдых дан посудам, и близок час веретена.

Осел, товарищем ведом, приходит, голоден и хром, его как мальчика питают, ума растенье развивают.

Здесь учат бабочек труду, ужу дают урок науки – как делать пряжу и слюду, как шить перчатки или брюки.

150 Здесь волк с железным микроскопом звезду вечернюю поет, здесь конь с редиской и укропом беседы длинные ведет.

И хоры стройные людей, покинув пастбища эфира, спускаются на стогны мира отведать пищи лебедей! Конь Ты кончил? Солдат Кончил.

Кон Браво, браво! Наплел голубчик на сто лет! Но как сладка твоя отрава, как жжет меня проклятый бред! Солдат, мы наги здесь и босы, нас давят плуги, жалят осы, рассудки наши – ряд лачуг, и весь в пыли хвоста бунчук.

В часы полуночного бденья, в дыму осенних вечеров, солдат, слыхал ли ты хрипенье твоих замученных волов? Нам нет спасенья, нету права, нас плуг зовет и ряд могил, и смерть – единая держава для тех, кто немощен и хил.

Солдат Стыдись, каурка, что с тобою? Наплел, чего не знаешь сам! Смотри-ка, кто там за горою ползет, гремя, на смену вам? Большой, железный, двухэтажный, с чугунной мордой, весь в огне, ползет владыка рукопашной борьбы с природою – ко мне.

Воспряньте, умные коровы, воспряньте, кони и быки, отныне, крепки и здоровы, 151 мы здесь для вас построим кровы с большими чашками муки.

Разрушив царство сох и борон, мы старый мир дотла снесем и букву «А» огромным хором впервые враз произнесем! И загремела даль лесная глухим раскатом буквы «А», и вылез трактор, громыхая, прорезав мордою века.

И толпы немощных животных, упав во прахе и пыли, смотрели взором первородных • на обновленный лик земли.

6. МЛАДЕНЕЦ-МИР Когда собрание животных победу славило земли, крестьяне житниц плодородных свое имущество несли.

Одни, огромны, бородаты, приносят сохи и лопаты, другие вынесли на свет мотыги сотен тысяч лет.

Как будто груда черепов, растет гора орудий пыток, и тракторист считал, суров, труда столетнего убыток.

Тракторист Странно, люди! Ум не счислит этих зол.

Ударяя камнем в груди, мчится древности козел.

О крестьянин, раб мотыг,, раб лопат продолговатых,- был ты раб, но не привык быть забавою богатых.

Ты разрушил дом неволи, ныне строишь ты колхоз.

Медный трактор возит в поле твой невиданный овес.

152 Длиннонога и суха, сгинь, мотыга и соха! Начинайся, новый век! Здравствуй, конь и человек! Соха Полно каркать издалече, неразумный человече! Я – соха, царица жита – кости трактору не дам, мое туловище шито крепким дубом по бокам.

У меня на белом брюхе под веселый хохот блох скачет, тыча в небо руки, частной собственности бог.

Частной собственности мальчик у меня на брюхе скачет, шар земной как будто мячик на его ладони зачат.

То – держава, скипетр – меч! Гнитесь, люди, чтобы лечь! Ибо в днище ваших душ он играет славы туш! Тракторист О богиня! Ты погибла с давних пор! За тобою шел Добрыня или даже Святогор.

Мы же новый мир устроим с новым солнцем и травой.

Как с Полканом, как с героем, мы прощаемся с тобой.

Хватайте соху за подмышки! Бежали стаями мальчишки, оторваны от алгебры задачки.

Рой баб, неся в ладонях пышки, от страха падал на карачки.

Из печки дым, летя по трубам, носился длинным черным клубом, петух пел песнь навеселе, свет дня был виден на селе.

Забитый бревнышком навозным, I 153 шатался церкви длинный кокон, свет сек пыль сна по ликам грозным, струей летя внутри из окон.

На рейках книзу головой висел мышей летучих рой, как будто стадо мертвых ведем спасалось в Риме этом третьем.

И вдруг, урча, забил набат.

Несома крепкими плечами, соха плыла, как ветхий гад, согнув оглобли калачами.

Соха плыла и говорила свои последние слова, полуоткрытая могила ее наставницей была.

И новый мир, рожденный в муке, перед задумчивой толпой твердил вдали то Аз, то Буки, качая детской головой.

7. ТОРЖЕСТВО ЗЕМЛЕДЕЛИЯ Утро встало. Пар тумана закатился за поля.

Как слепцы из каравана, разбежались тополя.

Хоры сеялок, отвесив килограммы тонких зерен, едут в ряд, и пахарь весел, от загара солнца черен.

Повсюду разные занятья: люди кучками сидят, эти – шьют большие платья, те – из трубочки дымят.

Один старик, сидя в овраге, объясняет философию собаке, другой, также царь и бог земледельческих орудий, у коровы щупал груди и худые кости ног.

Потом тихо составляет идею точных молотилок и коровам объясняет, сердцем радостен и пылок.

154 Собранье деревянных сел глядело с высоты холма, в хлеву природу пел осел, достигнув полного ума.

Там, сепаратор медленный кружа, смеялось множество крестьянок; другие чистили ерша, забросив невод спозаранок.

В котлах семейных суп варился, огонь с металлом говорил, и человек, жуя, дивился тому, что сам нагородил.

Также тут сидел солдат.

Посреди крестьянских сел, размышленьями богат, он такую речь повел: «Славься, славься Земледелье, равноденствие машин! Бросьте, пахари, безделье, будет ужин и ужин.

Науку точную сноповязалок, сеченье вымени коров пойми! Иначе будешь жалок, умом дородным нездоров.

Теория соединения труда умудрила наши руки.

Славьтесь, добрые науки и колхозы-города!» Замолк. Повсюду пробежал гул веселых одобрений, и солдат, подняв фиал, пиво пил для утоленья.

Председатель многополья и природы коновал – он военное дреколье на серпы перековал.

И, тяжелые как домы, закачались у межи, медным трактором ведомы, колесницы крепкой ржи.