Живущий Правдой - Сергей Анатольевич Шаповалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Путники оказались на центральной Улице Солнца. Справа и слева поднимались высокие массивные ограды. Штукатурка, расписанная разноцветными, уже выцветшими красками, местами отвалилась, обнажая ровные ряды кирпичей. Вдоль заборов, как старые воины-инвалиды, чернели стволы облетевших мертвых сикомор. Сохранив былое величие, впереди, справа от дороги возвышался Дом Ликования, а слева Дом Отдыха. Их соединял крытый изящный каменный мост, нависавший прямо над улицей. Когда-то в Доме ликования Сын Солнца, Тот, кого любит Йот, проводил торжественные церемонии в честь своего небесного отца. Пышные праздники гремели ночи напролет. Вино и хлеб щедро раздавали жителям, пришедшим под стены дворца. Народ собирался возле крытого мостика и ждал, когда солнечный лик Эхнейота появится в Окне Явлений, украшенном легкими резные колонны. Все терпеливо ждали, вглядываясь в пустоту проема. Наконец появлялся Сын Солнца иногда один, иногда с Солнечной Супругой и Дочерями Солнца. Правитель одаривал верных подданных золотом и серебром. Все радовались и возносили хвалы щедрому Йоту, ликующему на небосклоне. Чудесные были времена: счастливые и беззаботные.
– Мой дом, – невесело произнес Хармхаб и указал на покосившуюся стену ограды.
Роспись выцвели. Штукатурка покрылась паутиной трещин. Сквозь дверной проем открывался вид на засохший сад. Пруд в котором, в былые времена плескалась прозрачная вода и цвели лотосы, теперь представлял собой яму, до краев наполненную песком. Краска на колоннах дома облезла, позолоту содрали. Крыша местами провалилась.
– Хочешь зайти? – осторожно спросила Меритре.
Хармхаб отрицательно покачал головой.
– Не смогу. Ноги не идут. Здесь я был счастлив. В этом доме родились мои дети. Когда я возвращался из далеких походов, жена украшала вход гирляндами из цветов, а на порог стелила желтый ковер.
Он опустил взор вниз, как будто надеялся увидеть этот желтый ковер. Хармхаб быстро нагнулся, раскопал что-то в песке.
– Смотрите! – Он показал позеленевшую от времени медную пряжку. Такие пряжки стягивали ремешки на сандалиях. При этом лицо полководца осветилось неописуемым счастьем. – Мы собирались на праздник Опет: дети, я, Мутметжмет. Носилки уже ждали нас. Она, как всегда, женщина, принаряжалась и выбежала позже всех. Вот здесь Мутменжет запнулась за порог. У нее порвался ремешок на сандалии, пряжка слетела и затерялась в траве. Искать было некогда. Слуги побежали за новыми сандалиями, и мы отправились на праздник… Надо же, пряжка пролежала здесь долгие годы…
Хармхаб еще хотел о чем-то поведать спутникам, но вдруг запнулся, вздохнул и побрел дальше. Он так и шел, погруженный в счастливые воспоминания, крепко сжимая в кулаке старую медную пряжку, словно драгоценность.
В заброшенном городе путники оказались не одни. Отряд камнерезов разбирал стену Дома Ликования и складывал каменные блоки ровными стопками. Охранник с суровым лицом и дубинкой в руках остановил путников.
– Кто такие? С какой целью прибыли?
– Мы работники из храма Амуна Ипетасу, – ответил за всех Амени.
– Вас ждут. – Охранник ткнул дубиной вверх по центральной улице, где располагался Солнечный храм.
– Амени! – радостно воскликнула Меритре, показывая на высокие сухие стволы, торчащие из-за каменной ограды Дома Ликования. – Финиковые пальмы. По ним я взбиралась на стену, когда удирала из дворца. Помнишь? Мы здесь первый раз встретились. Я прыгала со стены, а ты пытался меня ловить и сам тогда свалился.
– Это было во второй раз, – спорил Амени. – Первый раз мы встретились, когда я, Хуто и Паитси искали тебя в пустыне. Мы еще удирали от голодных гиен.
– Точно, – согласилась Меритре. – Жалко, что с нами нет Паитси.
– Он очень занятой. Все же, ему доверили переговоры с племенами Куши. – Амени многозначительно поднял указательный палец вверх. – Ответственная должность. Особенно после недавнего восстания нехсиу.
Впереди выросли огромные пилоны Солнечного храма: высокие, правильной прямоугольной формы башни, немного сужающиеся кверху. Когда-то верхушки пилонов покрывали листы золота. Мир еще находился во мраке ночи, только просыпался, а позолоченные исполины уже ловили первые лучи светила и возвещали о начале нового дня. Кормчие, отплывающие вечером от пристани Ахйота, долго могли ориентироваться в вечерних сумерках по пылающим верхушкам пилонов.
В тени одного из исполинов сидел нищий в линялой ветхой одежде и теребил струны примитивного инструмента. Визжащие звуки резали слух, а заунывная песня наводила тоску. При приближении путников, нищий прекратил играть и поднялся. Им оказался высокий крепкий человек, уже не молодой. Опаленная солнцем голова чисто выбрита, как у жрецов. Да и одежда напоминала жреческую, только совсем выгорела, а края ткани совсем истлели.
– Мир вам и вечной жизни, добрые люди, – поприветствовал их нищий. Но голос его прозвучал властно и громко.
– Панехеси! – удивился Хармхаб. – Глаза меня не обманывают?
– Это он, – развеяла все сомнения Меритре, узнав первого жреца Солнечного храма.
– Что с тобой случилось? – Хармхаб изумленно смотрел на множество заплат и босые ноги.
– Перед тобой тот, кто стоял ближе всех к Йоту после великого правителя Эхнейота, – сказал нищий, испустив печальный вздох.
– Ты здесь живешь до сих пор? – Хармхаб перевел взгляд на пилоны заброшенного храма.
– Куда же мне идти? – пожал плечами нищий. – Я посвятил всю жизнь, все помыслы служению Йоту. Люди забыли Солнечного Бога, как забыли и имя его сына. Только я остался в этом священном месте и продолжаю каждое утро встречать огненного Бога и по вечерам провожать его на покой.
– Я думал, что ты давно умер или покинул пределы Кемет. Почему не напоминал о себе все эти годы? Многим разжиревшим вельможам ты, в свое время, помог стать теми, каковы они сейчас. Неужели эти неблагодарные свиньи забыли о первом жреце Солнечного храма?
– При нынешнем правителе не нашлось место для бывшего друга Сына Солнца, – грустно улыбнулся нищий. – Да и не хочеться покидать место, к которому прирос корнями. А те, о ком ты говоришь, – жрец махнул рукой. – Мудрость гласит: добро – не долги. Сделай людям хорошее, и сразу забудь обо всем. Ну, хватит о грустном, – улыбнулся Панехеси. – Прошу ко мне в гости. Разделите с моими братьями скромный ужин.
Нищий жрец провел путников в Солнечный храм. Открытые дворы, в обрамлении высоких стен шли один за другим. На жертвенники давно никто не приносил подаяния. Хотя стены еще хранили следы былого великолепия: чудесные цветные картинки из мозаики весело играли в солнечных лучах. Зеленел папирус; взлетали потревоженные птицы из зарослей; газели паслись на сочных лугах; пятнистый хищник стелился по земле, подкрадываясь к добыче. Но все здесь казалось запущенным, умершим. Когда-то в этих дворах собиралось столько народу, что невозможно было протиснуться. Жертвенники заваливали подношениями. Теперь же непривычным четким эхом
